Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Колено постепенно выздоравливало, и он привыкал к долгим переходам, точнее учился лучше их терпеть, несмотря на периодические боли и воспаления, которые он снимал мазью. Иногда он забывал о боли, потому что нужно было сосредоточиться на обучении, технике безопасности или просто от жары. Больше всего его удивляла пустынность здешних мест. Отряд целыми днями не встречал в горах ни одной души, хотя часто натыкался на заброшенные ранчо, свидетельство лучших времен. Мао в военных трактатах писал нечто совсем иное: революционеры должны обходить важные узлы вражеских сил, но стремиться к людям, потому что только там, где есть люди, можно создать опорную базу. В рамках маоистского военного мышления создание грамотной опорной базы равнялось освобождению страны: с ее помощью можно было провести границы, сформировать суверенитет и начать завоевывать территорию – а ведь войну выигрывают только тогда, когда есть территория, по которой враг не может перемещаться свободно. Он сказал об этом Марианелле – по-китайски, чтобы никто не уловил возможного инакомыслия.
– Я тоже об этом думала, – ответила она. – Но не будем же мы учить их.
– Почему? Почему нам нельзя их учить?
– Потому что мы не здешние. Мы с тобой чужие, хоть это и не заметно.
Только по прошествии нескольких недель, в течение которых он был само послушание, осторожность и скромность, он почувствовал, что вправе вслух вспомнить учение председателя Мао и спросить, не в этом ли состоит цель борьбы: создать на местности партизанскую базу, которая со временем станет опорной базой. «Ага, – протянул Армандо, – у товарища есть свое мнение». Ему рассказали историю Педро Васкеса Рендона, журналиста, который два года назад стал одним из основателей Народно-освободительной армии Колумбии. Это он выбрал зону действий между рекой Каука и рекой Сину, маленькие деревни на равнинах Сан-Хорхе, где герильеро намеревались строить школы и медпункты. Они доносили доктрину до молодежи и обращали на свою сторону людей старшего возраста, но армия очень скоро узнала о появлении новых партизан. Начались попытки окружения и ликвидации. Первая провалилась, но в ходе второй погибло несколько командиров, в том числе Васкес Рендон. Военные увели с собой десятки крестьян; те, кто не ушли с военными, ушли с герильеро, а оставшиеся переехали в другие селения и города. Дома оставаться они не могли, потому что равнины Сан-Хорхе теперь считались зоной влияния НОА, и всякий местный автоматически подпадал под подозрение как герильеро или симпатизирующий герилье. Деревни постепенно опустели, остались только самые упрямые или те, кому нечего было терять.
Все это разъяснили товарищу Раулю. В их отряде было пятнадцать человек, но, распаляясь в спорах, шумели они невероятно, и часто кому-то приходилось напоминать, что армия может оказаться ближе, чем они думают. Разговоры велись, как правило, вечером, во время ужина, после того, как товарищи забрасывали Рауля вопросами о жизни в Китае и военной подготовке в Народно-освободительной армии. Первым делом его спросили, вправду ли Китай так далеко, как говорят, и он поднял глаза к небу, где как раз пролетал один из многочисленных самолетов до Панамы или США, и сказал: «На таком самолете лететь целый день, а то и больше». И тут же понял, что объяснил плохо, потому что один старый герильеро, чьи седые усы не полностью скрывали заячью губу, сказал: «Значит, недалеко. До моря и то дольше дня». Раулю пришлось преодолеть свое вечное нежелание быть в центре внимания и рассказать про скорость самолетов, про расстояния и даже напомнить (когда он пытался втолковать, что в Китай можно попасть через восток и через запад), что Земля круглая.
В такие минуты он испытывал два чувства: во-первых, что его присутствие здесь действительно ценно; во-вторых, что он выглядит чудаком, этаким ярмарочным уродом. Товарищи раньше не встречали герильеро, который учился в престижной столичной школе, бывал в Европе и на испанском, французском и китайском мог обсуждать русскую литературу, итальянскую оперу и японское кино. Рауль, например, пытался подтвердить остальным, что по радио не врали: человек действительно добрался до Луны на космическом корабле. Как обычно, товарищи собрались вечером вокруг транзисторного приемника, у которого все время отваливались ручки, послушать последние новости. В тот день должно было произойти нечто особенное, и все это знали. Сельва наполнилась радиопомехами. Взволнованные дикторы сообщили, что космический корабль под названием «Аполлон» достиг Луны и человек по фамилии Армстронг по ней прогулялся. Но товарищей совершенно не заинтересовало, что корабль назвали в честь греческого бога. Они нашли луну на чистом небе и пришли к совместному выводу, что на ней никого не видно. Удивлялся один Рауль. «Человек на Луне! – шептал он себе под нос. – Как в книгах!» На товарищей новость не произвела впечатления. Один спрашивал, похож ли двигатель ракеты на мотор машины; другой хотел знать, долго ли нужно учиться, чтобы совершить такое путешествие, или теперь любой так сможет. Потом темноту прорезал один из самых молодых голосов:
– Да ерунда это все. Гринговская брехня. Чистая империалистическая пропаганда, товарищи.
Рауль пытался возразить, но быстро понял, что фактически защищает гринго, и предпочел погрузиться в безобидное молчание.
Через несколько месяцев Армандо принял решение: товарищ Соль отправится в отряд «Школа председателя Мао», где проходили подготовку молодые герильеро. Там было больше женщин, и они чувствовали себя комфортнее. «Она не попадет в мужской отряд», – заверил Армандо. Рауль мог бы сказать, что его сестра в свои семнадцать дала бы по военной подготовке сто очков вперед любому из здешних мужчин. Но не сказал. Марианелла взяла рюкзак и присоединилась к группе девушек, даже не махнув ему рукой на прощание. Он спросил себя, каково ей придется среди местных красавиц, которые красились каждый день и даже винтовку вскидывали кокетливо. Вместе с Соль уезжали Пачо, черный парень, прибывший с ними из Медельина на одном автобусе, и двое товарищей, в тот день встречавшие их в лагере команданте Карлоса – Хайме и Артуро. К Соль они относились очень тепло. Артуро, деревенский юноша с индейскими чертами и пробивающимися усиками, взял над ней шефство и опекал, как подругу детства.
Рауль же остался под началом команданте Армандо и продолжал у него учиться. Дни стали ужасающе одинаковыми и монотонными. Все они состояли из повторяющихся мгновений и представляли собой точную копию дня предыдущего, а тот – идущего перед ним. Совместный с крестьянами труд, собрание с команданте, строительство школы или медпункта – дни начинались и заканчивались в один и тот же час. В других отрядах, видимо, тоже изнывали от скуки, потому что женщины все чаще стали разговаривать с мужчинами. Это не приветствовалось. У многих команданте были спутницы – у кого-то из прежней жизни, у кого-то из новой, но вообще устав НОА запрещал герильеро разного пола смотреть друга на друга не как на товарищей по борьбе. И все же одна из приятельниц Соль начала улыбаться Раулю и класть руку ему на плечо, когда они оказывались рядом.
– Как поживает мой блондин? – говорила она. – А ну-ка, взгляни на меня этими своими зелеными глазами.
В герилье ее звали Исабела, а настоящего имени Серхио так и не узнал. Она явно была местная, потому что говорила с тем же акцентом, что и крестьяне, и двигалась непринужденно, как человек, который хорошо знает местность и только удивляется, что́ могло здесь понадобиться чужакам. Она была младше Рауля на год, но говорила так, будто прожила две жизни или, по крайней мере, страшно спешила начать жить. Однажды, пока он срезал мачете травы, которые попросил собрать команданте, она подошла сзади и наклонилась ему помочь, прижавшись так тесно, что Серхио мог бы нарисовать ее груди, воображая впечатавшийся в его спину контур.
- Тайная история Костагуаны - Хуан Габриэль Васкес - Историческая проза / Русская классическая проза
- Марина из Алого Рога - Болеслав Маркевич - Русская классическая проза
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Как быть съеденной - Мария Адельманн - Русская классическая проза / Триллер
- Яблоки из сада Шлицбутера - Дина Ильинична Рубина - Русская классическая проза
- Кубик 6 - Михаил Петрович Гаёхо - Русская классическая проза
- Сети Вероники - Анна Берсенева - Русская классическая проза
- Из дневника одного покойника - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза
- Миллионы - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза
- Пропасть - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза