Форма входа
Читем онлайн Оглянуться назад - Хуан Габриэль Васкес
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
национальная сборная забивала мяч за мячом в ворота противника, пять голов подряд. Все будто примирились с тем, что Колумбия как государство не состоялась, попытки наладить мир терпели поражение, и иногда Серхио казалось, что это не просто стечение исторических обстоятельств, а истинная воля народа: эта страна не создана для того, чтобы в ней жили, не убивая. Фильм смотрелся вызывающе оптимистично. Прошло восемнадцать лет, и действительность вдохнула в него новую жизнь.
Несколько недель назад, в конце сентября, когда Октави Марти из фильмотеки написал Серхио с просьбой выслать окончательный список фильмов, которые будут показаны в присутствии режиссера, колумбийцы готовились принять самое важное решение за двухсотлетнюю историю страны. На беспрецедентном референдуме они должны были проголосовать за или против документа длиною в триста страниц. «Это даже не документ, – сказал Серхио в одном интервью. – Это новая страна». Речь шла о Гаванских мирных соглашениях. С конца 2012 года представители колумбийских властей и герильи ФАРК, самой старой и, возможно, самой жестокой на континенте, встречались на Кубе и искали выход из более чем полувекового конфликта, от которого пострадало больше восьми миллионов человек – если считать убитых, раненых и перемещенных лиц. Его чудовищная динамика свидетельствовала о таком уровне зла, что приходилось серьезно сомневаться в коллективном умственном здоровье колумбийцев. Попытки примирения в прошлом уже предпринимались, но неизменно приводили к плачевным результатам. В 1992 году, после провала очередного раунда переговоров, которые тогда велись в Мексике, один из лидеров герильи встал из-за стола и произнес печально знаменитую фразу: «Увидимся через десять тысяч трупов». На самом деле, с тех пор погибло гораздо больше, просто мир о них ничего не знал. Но теперь все изме – нилось.
Планета четыре года следила за переговорами в Гаване. В них поучаствовали буквально все, у кого было что сказать об иссечении застарелых конфликтов: ирландцы, подписавшие Белфастские соглашения, южноафриканцы, добившиеся мира после апартеида, даже израильтяне, договорившиеся с Египтом в Кэмп-Дэвиде. Когда из Гаваны пришло известие, что стороны согласовали окончательный документ, Серхио не поверил, что такое возможно: привыкшая к войне страна собиралась перевернуть страницу и начать с нуля. Теперь дело оставалось за колумбийским народом, которому предстояло принять соглашения или отвергнуть их на референдуме. Но, разумеется, это была чистая формальность: кому могло прийти в голову, что истерзанная страна откажется остановить войну?
Тем сентябрьским вечером, выбирая фильмы для показов в его присутствии, он вдруг осознал, что барселонская ретроспектива пройдет в новом мире: в мире, где стало одной войной меньше. Он думал, как здо́рово будет взойти на сцену после сеанса и произнести немыслимые ранее слова: «Эта комедия о шуточном перемирии сегодня впервые была показана в мире, где воцарился истинный мир». Или такие: «Восемнадцать лет назад премьера этого фильма прошла в воюющей стране. Сегодня, пока мы смотрим его в Барселоне, это уже не страна в состоянии войны. Колумбия обрела мир». Или любую другую, емкую и эффектную, идеалистическую, но не наивную фразу. Размышляя таким образом, он включил «Стадионный переворот» в программу, отправил электронное письмо и стал дожидаться воскресного референдума.
Дни были сложные, и не только из-за важности политического момента. На самом деле, Серхио едва успевал думать о величии надвигавшегося события, потому что у него не хватало энергии переварить даже то, что происходило лично с ним. Пока он отвечал на запросы фильмотеки – предоставлял архивные материалы о своей жизни и творчестве, соглашался на одни интервью и вежливо отклонял другие, – полным ходом шла подготовка к съемкам сериала о Хайме Гарсоне. Это была выматывающая работа – часов в сутках не хватало. Серхио рыскал по городу в поисках подходящих локаций, иногда проводил целые расследования, выясняя, где в действительности имели место те или иные события, иногда выдумывал истории вокруг пространств, предполагая, что могло бы произойти с Гарсоном в определенном ресторане, в определенном доме, на определенной улице, где тот, вероятно, никогда не бывал. Как трудно воображать историю реального человека, с которым мы к тому же знакомы! Параллельно он проводил пробы: искал Гарсона-ребенка, Гарсона-подростка, Гарсона-взрослого; часы в офисе продюсерской компании под утомительным для глаз белым светом ламп текли бесконечно. Серхио по многу раз выслушивал знакомые до боли вступления, всматривался в чужие лица и чужие тела, пытаясь увидеть призрак погибшего друга. И все это время ни на мгновение не переставал думать о Сильвии, чувствовал пустоту от ее отсутствия и задавался вопросом, погиб ли их брак навсегда.
В будни он разговаривал с ней каждый день, почти всегда по утрам, а потом, как только улучал свободную минуту, писал длинные сообщения в ватсапе, похожие на письма заключенного, который не утратил чувства юмора. Сообщения создавали иллюзию, будто Серхио и Сильвия по-прежнему делят повседневность или даже живут в одном городе. Серхио пребывал в непоколебимой уверенности, что это – крошечное слово, заключавшее всю чудовищность ситуации, – можно исправить, просто потому, что они слишком сильно любят друг друга, чтобы не оказаться снова вместе, даже из чистого упрямства. Желание жить в одном доме с дочерью терзало его так, что он перестал спать. Он давно возненавидел тупую утреннюю тишину без нее, и дневные сообщения необходимы были еще и для того, чтобы получить фотографию, на которой Амалия корчила смешную рожицу, или голосовое сообщение, или даже видео, где она кружилась на паркете в гостиной и в каждой руке держала по голой кукле, а на заднем плане, в телевизоре, звучали детские голоса на непонятном португальском.
А страна, чуждая проблем его брака с Сильвией и совершенно безразличная к сложностям поиска локаций для истории Хайме Гарсона, приближалась к дню референдума. Серхио позвонили из некоей НКО и попросили записать двадцатисекундное видеообращение в пользу мирных соглашений. «Мы переживаем последние дни войны, – сказал он, – и я не уверен, что люди это понимают». Но, возможно, это как раз нормально, предсказуемо; они и не должны понимать. Разве могло быть иначе, если ни один человек из тех, с кем он ежедневно сталкивался на улицах, не знал, что такое настоящая война? Эта тема тогда много обсуждалась в газетах и на телевидении: в стране существовала огромная пропасть между теми, кто пережил войну, и теми, кто видел ее в новостях или читал о ней в прессе. И это был не единственный фактор разобщенности. Стоило только выйти на улицу, чтобы почувствовать напряжение в воздухе, атмосферу противостояния, новую для Серхио – потому что распространялось это противостояние в том числе и на несуществующее пространство социальных сетей. Сам он до сих пор не пускался в плавание по электронным морям, но время от времени до него долетали какие-то сверхъестественные слухи из какой-то неузнаваемой страны. Говорили, например, что Гаванские соглашения приведут к отмене частной собственности. Или что, если они будут приняты, Колумбию ждет коммунистическая диктатура. Фаусто Кабрера, после недавней поездки в Китай утративший интерес почти ко всему, проводил дни взаперти и не общался ни с кем, кроме Наибе, своей второй жены, но, когда Серхио заехал его проведать, высказался относительно референдума.
– То же говорили, когда мне было тридцать.
– Про коммунистическую угрозу?
– Да. И когда мне было пятнадцать, если вдуматься, тоже. Вроде нехитрая уловка, а как работает!
Серхио прослушивал кандидатов, изображавших Хайме Гарсона, и, словно влюбленный подросток, писал Сильвии послания, полные тайных шифров, а между тем из параллельного мира продолжало долетать невообразимое. Таксист, который вез Серхио в центр, спросил, как он будет голосовать в воскресенье. «Я буду голосовать за», – сказал Серхио. Водитель посмотрел на него в зеркало заднего вида.
– А я – против, – сказал он. – Потому что это не дело, шеф.
– Что не дело?
– Герильеросам будут платить минимальную зарплату. А знаете, откуда возьмутся эти денежки? Из наших пенсий. Я всю жизнь пашу, и зачем? Чтобы платить этим сволочам за то, чтобы они нас больше не убивали? Не-а, вертел я такие соглашения.
Это было не совсем так, но Серхио понял, что чувствовал таксист. Он промолчал, потому что сознавал, что убедительными опровергающими аргументами не располагает. Его слово против «Фейсбука», его жалкие
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Оглянуться назад - Хуан Габриэль Васкес бесплатно.
Похожие на Оглянуться назад - Хуан Габриэль Васкес книги
- Тайная история Костагуаны - Хуан Габриэль Васкес - Историческая проза / Русская классическая проза
- Марина из Алого Рога - Болеслав Маркевич - Русская классическая проза
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Как быть съеденной - Мария Адельманн - Русская классическая проза / Триллер
- Яблоки из сада Шлицбутера - Дина Ильинична Рубина - Русская классическая проза
- Кубик 6 - Михаил Петрович Гаёхо - Русская классическая проза
- Сети Вероники - Анна Берсенева - Русская классическая проза
- Из дневника одного покойника - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза
- Миллионы - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза
- Пропасть - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза