Форма входа
Читем онлайн Утраченный воздух - Грета Ионкис
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
как будто замедлилось.
Наш рассказ исключает поэтизацию и тем более мифологизацию, будем держаться бытовых подробностей. Впрочем, в них тоже есть своя поэзия. Время рождения нашего героя мы обозначили, очередь – за местом. Место, если говорить о районе города, – нижняя часть Кишинёва, печально знаменитая по погрому 1903 года. Здесь сохранялись все признаки еврейского местечка, каковым и был почти весь Кишинёв ещё до того времени, когда Бессарабия вошла в состав России. Узкие извилистые улочки, кривые переулки, летом утопавшие в пыли, а в дождливое время – в грязи, сходились, пересекались, образуя запутанный клубок, в центре которого пролегала улица Азиатская, больше всех пострадавшая от беснующихся громил.
Как и другие окраины Кишинёва, район, где родился Исаак, звался махалой (в бессарабском наречии давало себя знать турецкое присутствие: на тюркских языках «махаля» – это район). Это был пригород. Махала Ольшанского простиралась от Бендерской «рогатки» (заставы со шлагбаумом), от грязной бурой заболоченной речушки с гордым названием Бык – вверх до Кожухарской улочки. В городе кроме Бендерской были ещё Скулянская, Оргеевская и Хынчештская «рогатки». Четырьмя лучами расходились тракты от бессарабского стольного града к провинциальным центрам. Самой оживлённой была Бендерская «рогатка», поскольку она находилась ближе остальных к центральному рынку (Новому базару) – чреву бессарабского Парижа.
Не удивляйтесь такому сравнению. Дома в центре и верхней части города, поднявшиеся во второй половине ХIХ-го и в начале ХХ столетия, и впрямь походили на парижские. Эта часть строилась уже по генеральному плану. В верхнем городе были прямые улицы, проспекты, а на них – кафе, рестораны, отели. Проживали тут по преимуществу потомки молдавских бояр, русские, бежавшие из Петербурга, Москвы, Киева и Одессы от революции 1917 года, богатые евреи, армяне, немцы и греки. Садовая улица – сплошь одноэтажные особняки. А в основном здания были двух-трёхэтажные, почти каждое сегодня могло бы служить памятником архитектуры. И что тут удивляться, если многие дома были построены по проекту самого Бернардацци! А уж дамы из «хорошего общества», прогуливая свои наряды в городском саду, были уверены, что не уступают парижанкам.
У Бендерской «рогатки» вовсю кипела торговая жизнь. В этом районе обитали мелкие торговцы, перекупщики. Здесь было много лавочек, где торговали съестным. Выделялась большая лавка, где продавался корм для скота: овёс, ячмень, лущёная кукуруза. Над входом висела вывеска с изображением лошадиной головы, наполовину погружённой в торбу с овсом, а рядом красовался большой пучок соломы, свёрнутый жгутом. Здесь находилось несколько «ханов» – постоялых дворов, где останавливались крестьяне, приехавшие на рынок с телегами, подводами. Транспорт оставался на базаре, с него велась торговля, а лошадей распрягали и уводили в «хан», где были и стойла, и ясли-кормушки. У Бендерской «рогатки» располагались две кузни.
Своеобразным водоразделом между верхней и нижней частью города была улица Николаевская (изначально – Каушанская, при Советах – Фрунзе, ныне – Колумна). Ниже Николаевской тянулась Харлампиевская улица (при Советах – Штефан чел Маре, ныне – Александру чел Бун), и, если взять левее, можно было через Болгарскую улицу выйти на Георгиевскую. Туда-то нам и надо. Здесь родился и жил наш новый герой. Длинный одноэтажный дом № 32 по Георгиевской улице занимал полквартала, заворачивая на Петропавловскую. Владельцем дома был молдаванин Бивол, хозяин шинка, расположенного по соседству. Сам он обитал с семейством в небольшом домике на Петропавловской, а дом на Георгиевской сдавал квартирантам. Он был крыт черепицей, как большинство кишинёвских домов. Это был доходный дом. В верхнем городе они были куда масштабней и презентабельней.
В доме, кроме Ольшанских, проживали еврей-плотник, армянин-парикмахер, богомаз-молдаванин, мелкий лавочник-еврей и еврей, работавший на табачной фабрике. Публика интернациональная, эдакий мини-Вавилон, с пропорцией 5:2 в пользу евреев. Самое большое жилое помещение занимал владелец конюшни балагула Бухбиндер с семейством, кишинёвский Фроим Грач, правда, не столь колоритный, как бабелевский. Соседи по дому считали его настоящим богачом, у него было не менее восьми лошадей, и телеги, и сани. Чтобы откупить от армии двух сыновей, он приобрёл каждому верхового коня, что стоило больших денег. По закону румынской армии сыновья должны были до полугода прослужить в кавалерии, после чего их освобождали от службы, а конь оставался на довольствии полка. Calarasi cu scimb («всадник с обменом»). Такой вот был закон! А в Кишинёве стоял кавалерийский полк ещё с царских времён. Дочь Бухбиндера училась в еврейском профессиональном училище.
Никто из соседей не мог себе позволить ничего подобного. Правда, две дочки богача Бербера, проживавшего в своём доме выше по улице, учились в гимназии, но в городе о них шла такая слава, что за глаза обеих называли нехорошим словом. Иностранцы, обучавшиеся в Москве на исходе ХХ века, считают его неопределённым артиклем, припечатывают к месту и не к месту и произносят с особым шиком: «билять»!
Только три квартиры дома № 32 имели выход на улицу, к дверям вели две высокие каменные ступеньки, зато у всех имелся выход во двор, чаще всего он шёл прямо из кухни. Дом этот сохранился до наших дней, но перестроен, выходов на улицу уже нет, на фасаде остались лишь железные ворота с калиткой.
Двор был большой, помимо сараев, выгребной уборной, небольшой мастерской, голубятни, которая принадлежала соседу-армянину, в нём размещались большая конюшня и подводы, в которые балагулы впрягали бухбиндеровских битюгов. В ночную пору и при отсутствии работы оглобли телег поднимали вверх, освобождая жизненное пространство для соседей. У большинства были собаки, кошки и домашняя птица, содержавшаяся в сараях, там же хранились дрова, которые заготовляли с лета. Угля не знали. Острый запах лошадиного навоза перебивал все остальные. Только когда приезжал золотарь со своей бочкой и чистил выгребную яму уборной, все соседи плотно закрывали окна и двери из квартир во двор, поскольку вонь стояла невозможная.
Электричества в доме не было, пользовались керосиновыми лампами и свечами. Керосин покупали у развозчика, который жил на Азиатской, ездил с бочкой на повозке и литровой железной меркой с длинной ручкой отпускал свой товар покупателям. Использовал он и жестяную лейку, если тара была с узким горлышком. Фитили и стёкла для ламп – трёх-семилинейные – покупались неподалеку в бакалейной лавке Когана.
Водопроводная колонка имелась на Петропавловской. Свободного доступа к воде не было. Колонка находилась в небольшой будке, её обслуживал человек, который отпускал воду по цене пол-лея за ведро. Для мытья и стирки собирали в бочки и дождевую воду, и чистый снег топили.
Снег ложился в начале декабря и уже не таял, слой его нарастал, образуя толстый наст, который начинал подтаивать лишь в марте, и из-под него текли
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Утраченный воздух - Грета Ионкис бесплатно.
Похожие на Утраченный воздух - Грета Ионкис книги
- Уильям Сомерсет Моэм - Грани дарования - Г Ионкис - Публицистика
- Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944 - Александр Гогун - История
- Духовная жизнь Америки (пер. Коваленская) - Кнут Гамсун - Публицистика
- Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования - Сборник статей - Публицистика
- Сталинград: Записки командующего фронтом - Андрей Еременко - История
- Из записной книжки. Темы - Георгий Адамович - Публицистика
- Воздушная битва за Севастополь 1941—1942 - Мирослав Морозов - История
- Кровавый евромайдан — преступление века - Виталий Захарченко - Публицистика
- Ни войны, ни мира - Валерий Юрьевич Афанасьев - История / О войне / Науки: разное
- Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство - Надежда Адамович - Искусство и Дизайн / История