Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лайонел, скорчившись, скребет голову.
– Лидди…
Он распрямляется, всасывает воздух, грудь его вздымается.
– Ты знал, Лайонел? Ты знал, что она сделала? – Я накрепко стискиваю карточки.
– О боже…
– Зови Элиаса, Сирша.
Сирша мотает головой, вцепившись в буфет.
– Пусть он вызовет констебля.
– Нет. Никакого констебля. – Кэти хватает коробку с картинками для фонаря. – Что я тебе говорила, Сирша? Что я говорила? А ты, Мэрион? Ты хоть себя слышишь? Ты точно такая же, как Алиса, точно такая же.
Лайонел вскакивает и за руку тащит меня за дверь. Я поскальзываюсь на ковре, спотыкаюсь, ковер собирается складками, точно аккордеон. В коридоре я ударяюсь сломанной рукой о перила и вскрикиваю.
– Пусти!
Его пальцы впиваются в мою кожу. Я пытаюсь вырваться:
– Пусти!
– Запри ее в комнате! – кричит Кэти вслед.
Хриплый визг отскакивает от стен. Краешком глаза я замечаю Тоби, он стоит на лестничной площадке, зажав уши руками. Боже, неужели он все видел?
Лайонел продолжает тащить меня. Лицо багровое от ярости, желваки так и ходят. Распахивает дверь пинком. Дверь отскакивает от стены и больно бьет меня по плечу. Брат швыряет меня на пол.
Я сначала слышу треск заново ломающейся кости, лишь потом во мне взрывается боль. Перед глазами вспыхивают красные и белые пятна. Перевязь перекосилась, из нее торчит вата. Прижав руку к животу, я сворачаюсь в клубок и пытаюсь уползти от брата, спрятаться между кроватью и письменным столом.
Кэти протискивается мимо Лайонела и мгновенно оказывается рядом со мной.
– Карточки отдай!
У нее трясутся руки, трясется подбородок. Я стараюсь пнуть ее. Она разжимает мои пальцы, и карточки выпадают.
Ножка отодвигаемого стола скрежещет по полу, сверху сыплется ворох бумаг. Чернильница съезжает, во все стороны разлетаются черные брызги.
Все внутренности у меня словно один большой узел. Бархатный мешочек с брошкой тоже соскальзывает со стола. Я приподнимаюсь, хочу ухватить его. Но Кэти быстрее. Мешочек у нее в руках. Губы стиснуты, на лице застыла уродливая гримаса. Она яростно трясет головой.
И тут до меня доходит. Позолоченный павлин с эмалевой грудкой…
– Это Лидии. Почему у тебя…
– Это мое!
Я смотрю на стену, что отделяет мою комнату от кабинета Лайонела. Сквозь штукатурку и дерево я будто вижу портрет Лидии, укрывшийся на полке в дальнем углу. Брошка. У нее на груди, слева.
Витой шнурок, на котором висят ключи, дергают из моей руки, шнурок впивается в ладонь и рвется, ключи падают.
– Выйдешь, когда я разрешу. – Лайонел трясется всем телом и тычет пальцем мне в лицо. – Довольно с меня!
Я вжимаюсь в стену и, прикрыв голову локтем, зажмуриваюсь в ожидании удара.
Сломанная рука нестерпимо болит и повисла, точно мертвая. Капля крови растекается на белой хлопковой перевязи. Еще одна. Я то ли прикусила губу, то ли шов разошелся от удара. Не от его удара.
– Нет, Лайонел. Нет, нет, нет…
Он тычет носком ботинка меня в ногу. Я сжимаюсь еще сильнее.
Но он не бьет меня.
Кэти вздыхает, раз, другой.
– Можешь идти домой, Сирша, – говорит она дрожащим голосом, обернувшись. – Мы с ней разберемся.
Дверь комнаты захлопывается. Скрежещет ключ.
Я подползаю к двери, дергаю за ручку.
Но тщетно. Я могу сколько угодно тянуть и крутить ее и бить кулаком в дверь. Смотреть в замочную скважину на пустой коридор. Прижиматься к двери ухом и слушать сдавленные всхлипывания маленького мальчика на верхнем этаже, которого утешает не мать, а чужая женщина.
Сломанные кости трутся друг о друга. Я судорожно вздыхаю. Перед глазами мельтешня из черных точек. Только бы не потерять сознание. Только бы не потерять сознание.
За спиной, у окна, раздается какой-то стук. Приставная лестница. Ставни с грохотом опускаются.
– Что ты делаешь?! – Вскарабкавшись на кровать, я стучу по стеклу: – Лайонел. Что ты делаешь?
Тяну за оконную раму. Она не поддается, и одной рукой ее не сдвинуть. Доска резко ударяется о ставни, стук молотка, я без сил падаю на постель. Лайонел замуровывает меня.
– Нет!
Я сползаю с кровати – покрывало тащится за мной, запутавшись вокруг ног, – ко второму окну, выходящему на огород. Прижав руку к стеклу, всматриваюсь. Двор пустой, но задняя дверь, кухонная, распахнута. Я открываю рот, чтобы закричать, но лестница уже стукается о стену внизу, миг – и эти ставни тоже захлопываются. Гвоздь вбит. Тьма окутывает комнату.
Я в заточении.
* * *
Я больше не ору. От моих криков Тоби только страшнее. Его хриплый, измученный голос доносится сверху, он словно истончился. Время от времени Тоби яростно колотит в дверь. Его тоже заперли.
Я лежу на спине. Смотрю на потолок и осколки света, которым удается пробиться через ставни. Утреннее солнце зальет пруд золотом, поднимется, а затем камнем упадет за Бэрроу-рок. Придет новая ночь и погасит эти трещинки света.
Лайонел все знал.
Запястье и пальцы распухли, натянувшаяся кожа твердая и холодная. Кость торчит под ужасным углом. Я осторожно касаюсь ее пальцем: хватит ли у меня духа вправить ее? Но даже от легчайшего прикосновения я почти теряю сознание, пол будто приподнимается с одной стороны. Я держала руки многим мужчинам, когда переломы вправляли настоящие доктора. Я бы орала даже под хлороформом. Как я жалею, что вылила лауданум. Как я жалею, что доверилась Сирше.
* * *
Я резко просыпаюсь от непонятного скрежета. Поднос скользит по полу и утыкается в лоскутный коврик. Сирша сидит на корточках, одной рукой не отпуская ключ, торчащий из приоткрытой двери, другой толкая в комнату поднос. Она смотрит на кровать, уверенная, что я там, но я сижу в углу, спрятавшись за письменным столом.
– Сирша, – шепчу я сипло.
Она поворачивает голову. Седые волосы распущены, глаза влажно блестят в слабом свете. Она цыкает языком, достает что-то из-за спины и пихает ко мне. Белый оловянный горшок.
На подносе четыре куска хлеба, яичница-болтунья и яблоко. Приборов нет. Жестяной кувшин с водой. Не стеклянный.
– Сирша.
Я отталкиваюсь от пола, поддерживая руку. Пальцы уже онемели, но не кисть. Не место перелома. Я стискиваю зубы, проглатывая крик боли. Снова оттолкнувшись от пола, делаю шаг вперед.
– Зачем?..
Она качает головой:
– Проклята ваша семья, вот что.
Встает и, отступив из комнаты, захлопывает дверь, ключ в замке поворачивается.
Кувшин полный, вода переливается через край, когда я тяну поднос к себе. Наклоняюсь. Слизываю капли с бортиков, поднимаю кувшин и пью. В воду добавлено бренди или что-то другое крепкое – Сирша все же чувствует свою вину за то,
- Красное бикини и черные чулки - Елена Яковлева - Детектив
- КиМ - Август Северн - Детектив / Триллер / Ужасы и Мистика
- Мудрость отца Брауна (рассказы) - Гилберт Честертон - Детектив
- Портрет миссис Шарбук - Джеффри Форд - Исторический детектив
- Игра в любовь без правил - Линда Тэйлор - Детектив
- Запутанные крошки - Милдред Эбботт - Детектив
- Ботинок для принца - Ирина Пушкарёва - Детектив
- Судьба взаймы - Алла Холод - Детектив
- Человек, который знал слишком много (рассказы) - Гилберт Честертон - Детектив
- Тайна отца Брауна (рассказы) - Гилберт Честертон - Детектив