Форма входа
Читем онлайн Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
и с апломбом, ссылался на источники, которые нельзя разглашать, и на данные израильской разведки, хотя и отказывался объяснить, от кого и каким образом эти данные он получил; намекал, что «соответствующие органы» сами участвуют в подготовке погрома, а поэтому надежды на них никакой; советовал всю информацию передавать втайне.
Но никакой тайны не потребовалось; еще через неделю – дней десять о планируемом погроме говорил весь город. К тому времени административное руководство еврейской тусовки переехало в ДК Кирова, на дальней стороне Васильевского острова, в котором был организован Дом национальных обществ, и оказалось на соседнем этаже с обществом «Варяг». Довольно быстро представители «Варяга» предложили организовать публичную дискуссию, посвященную взаимным претензиям русского и еврейского народов. Сам диспут так и не состоялся, но, когда Арина увидела еврейских активистов, выходивших со встречи, посвященной его подготовке, ей показалось, что их может хватить удар. А о готовящемся погроме заговорили и чаще, и увереннее. Относительно даты погрома существовали некоторые разногласия; одни называли 18 февраля, другие 25-е. Но все слышали про качков с бритыми головами, ходивших по ЖАКТам и требовавших списки еврейских семей. Самих качков никто не видел, и в своей невидимости они казались еще страшнее.
Будущим погромщиком мог оказаться любой – и неизвестный уголовник, и склочный сосед по лестничной клетке, и десять лет знакомый коллега по работе. То, что в Германии все когда-то происходило именно так, было известно; да и, судя по слухам, было похоже, что во время недавних погромов в республиках убивать пришли люди, соседствовавшие и дружившие с жертвами едва ли не всю свою жизнь. Через некоторое время начали выступать представители власти – сначала милиции, потом выступил даже начальник Ленинградского КГБ. Они повторяли, что о готовящемся погроме им ничего не известно, мямлили, просили успокоиться. Звучало это неубедительно, лицемерно и нелепо; все чаще приходилось слышать, что сама «номенклатура» и гэбуха погром и готовят, частично из общей симпатии к погромщикам и их идеям, частично для того, чтобы иметь возможность потом ввести военное положение.
– Что же они так волнуются, – с ненавидящей горечью спросила мама, – если им ничего не известно? И если ничего не известно, то о чем же они тогда говорят? Хоть бы речи им грамотные писали.
Так что еврейские семьи начали готовиться сами, кто как умел. День ото дня обида, горечь и страх за близких становились сильнее. Почти все семьи установили дополнительные двери, обычно металлические, поменяли дверные косяки на железные. Те, у кого был выход на соответствующих мастеров, установили огромные железные запоры позади первых, открывающихся внутрь, дверей; эти щеколды запирались от косяка до косяка; по нынешним неспокойным временам установка такого запора могла обойтись как телевизор. Те, кто помоложе, заготавливали ножи, напильники, затачивали трубы; теперь пригодились Митины навыки времен войны с замуринскими гопниками, но его родители, поглощенные своими обидами на власть и переживанием рушащейся привычной реальности, на эти его навыки, которые, в принципе, должны были оказаться для них неожиданными, внимания не обратили; Арина об их происхождении, конечно, знала, но молчала. А вокруг каждый вооружался, как мог. Один папин приятель привез домой два топора и точильное колесо; наточил топоры почти до состояния бритвы. Приносили домой и прятали духовые и подводные ружья, у некоторых было табельное оружие, у других связи с криминальным миром; у уголовников можно было купить пистолет, а то и автомат. Армия уходила из Германии и Восточной Европы; ворованного оружия вокруг было много. Но это и пугало; было понятно, что в такой ситуации погромщики тоже не придут безоружными.
Восемнадцатое февраля прошло спокойно, точнее обычно; совсем спокойных дней город не знал уже давно. Но всеобщее напряжение от этого только усилилось; методом исключения осталась одна дата, которую и до этого называли в качестве наиболее вероятной. Даже двадцать третье февраля с его подарками и поцелуями прошло почти незамеченным. В один из этих нервных февральских дней Арина случайно услышала, как папа и дядя Валера спорят на кухне. Ей даже показалось, что они спорят на чуть повышенных тонах; такого за всю свою жизнь она никогда за ними не помнила; это все-таки не Москва. Она застыла в коридоре и прислушалась. Арине было очень стыдно, но она не могла заставить себя уйти.
– Как абстрактное в наших спорах вдруг стало таким конкретным? – сказал папа, грустно и горько.
– Да пойми ты, – ответил дядя Валера, – все это ерунда. Здесь Ленинград, а не Фергана. Не знаю, кто и для чего это затеял, но говорить тут не о чем.
– Почему?
– Потому что никто погромы так не планирует и никогда не планировал. Не вывешивал заранее объявлений с датами. Не объявлял по телевизору. Не бывает такого.
Оба замолчали.
– Ты знаешь, – папа продолжал говорить все еще относительно спокойно, но Арина почувствовала в его голосе совсем иные, редкие нотки, – Ханна Арендт когда-то писала, что, если кто-то говорит, что собирается тебя убить, этому человеку следует поверить.
– Наверное, она была права. Хотя, ты уж меня прости, как раз она наговорила и довольно много глупостей. Но к делу это отношения не имеет.
– А что имеет?
– Что все это на пустом месте, – ответил дядя Валера, – и говорить здесь не о чем.
– Это тебе не о чем, – продолжил папа, резче, холоднее, неожиданно громко. – Потому что за тобой все равно не придут. Вот ты и можешь красиво обо всем рассуждать.
– Ты действительно думаешь, что я не приду защищать твоих детей и тебя, как себя?
– Убирайся! – закричал папа. – Чтобы ноги твоей в этом доме больше не было.
Арина нырнула в свою комнату; ей показалось, что дядя Валера пытался что-то возразить, но слова она разбирать перестала, слышала только шум перепалки, потом скрежет запираемых замков. Стало тихо.
Накануне двадцать пятого к ним пришли Лешины родители и предложили переночевать у них, но мама с папой отказались.
– Как кто в квартале появится, – сказал Лешин папа, – вы быстро к нам. Понятно? Пока они дверь с интеркомом будут выламывать. Сам ставил. Там тягач нужен.
Вечером, после долгих маминых настояний и уговоров, к ним приехала бабушка. С утра устроились по разным углам квартиры, еще раз проверили надежность замков и стали ждать. Мама беспокойно выглядывала в окна, но вокруг дома было удивительно безлюдно. Папа ходил по большой комнате, почти не останавливаясь, а Митя устроился в углу с книгой, демонстрируя полное презрение ко всему происходящему.
Зазвонил телефон. Было видно, что мама колеблется. Папа подошел, взял трубку. Чуть ее развернул, чтобы всем стало слышно. Звонил Александр Яковлевич, одинокий врач на пенсии, живший на два этажа ниже их.
– Можно я к вам поднимусь? – услышала Арина его растерянный и, как ей показалось, чуть жалобный голос. – А то как-то неуютно.
– Приходите, конечно, – ответил папа.
Он налил стопку коньяку, и Александр Яковлевич выпил ее одним глотком. Они сидели за столом на кухне; Арина подумала и села рядом. Все ждали. Почти не разговаривали. Мама еще раз обошла все окна, внимательно вглядываясь в происходящее снаружи.
– Пока никого нет, – подытожила она. – На удивление пусто.
– Если бы все люди, которым я спас жизнь, – вдруг сказал Александр Яковлевич, – все, кто клялись целовать мне руки, если бы все они сейчас просто
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев бесплатно.
Похожие на Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев книги
- Опавшие листья (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья. (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Радио молчание - Элис Осман - Русская классическая проза
- Зимний Ветер - Валентин Катаев - Русская классическая проза
- Дом Кёко - Юкио Мисима - Классическая проза / Русская классическая проза
- Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук - Алексей Викторович Серов - Русская классическая проза
- Марина из Алого Рога - Болеслав Маркевич - Русская классическая проза
- Человек рождается дважды. Книга 1 - Виктор Вяткин - Проза
- Так громко, так тихо - Лена Буркова - Русская классическая проза