Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда это не его. С тем мужчиной произошел несчастный случай. Он нечаянно себя кастрировал, потому что плохо поступил с моей подругой. Я должна была… хм, вернуть колбасные обрезки от ее имени.
Мистер Бейтс уронил перо.
– Как такое могло произойти нечаянно?
– Точно не знаю. Запутанная история с дамами из борделя. Что ж, вот – приношу свои извинения, – кивнула я.
– Что вы, мэм, не нужно. – Он жестом велел клерку забрать мешок с кровавыми ошметками, но тот, скривившись, бросился вон.
Коксолл сдвинул мешок на край стола мистера Бейтса, достал из кармана платок и вытер ладони.
– Заведите мисс Кирван счет в Лондоне. Ей понадобятся готовые аккредитивы, чтобы предъявлять их в путешествиях.
Я вспомнила, как па пытался получить аккредитивы. У него ни разу так ничего и не вышло.
– Это займет немного больше времени, мистер Коксолл.
Я коснулась мешка с обрезками.
– Но мы ускорим дело! – И Бейтс начал размечать страницы.
– Мистер Бейтс, мне нужно, чтобы на всех моих документах стояли подписи трех свидетелей, как делается для вольных.
– В этом нет необходимости, мэм.
Коксолл подался вперед, как господа в кабинете Келлса, когда те пытались что-нибудь доказать.
– Моя теща сочла это необходимым. Значит, так и должно быть, мистер Бейтс.
Тот кивнул и продолжил писать.
Не сдержавшись, я улыбнулась про себя. Я справилась без Томаса.
– И последнее: мне надо составить завещание. – Лиззи со страхом взглянула на меня, но я похлопала ее по руке. – Просто хочу убедиться, что все будут защищены. Семья, за которую я сражалась, должна меня пережить. Если нет – я старалась напрасно.
Дочь сжала мой локоть.
– Все, что ты делала, – не напрасно. В этом усомнится только глупец.
В этом крепком пожатии я почувствовала силу моей дочери и ее веру в меня. Глаза мои увлажнились. Завтраки по субботам нас сблизили.
К тому времени, как все было готово, кровавый мешок попахивал.
Но бумаги были оформлены верно.
Этот день должен был обернуться самым лучшим моим днем, и все стало возможно благодаря моей семье. Вся моя жизнь и борьба не напрасны. Следует помнить об этом во время родовых мук и хандры, которая скоро придет.
Доминика, 1787. Утраченная надежда
Я была права, но мысль об этом казалась мне невыносимой. Томас сегодня уедет. На месяцы, не на какие-то недели.
Я прятала растущий живот и притворялась больной, чтобы не подпускать его к своей постели.
Он хмуро смотрел на меня, складывая пожитки в чемодан.
– Это совсем ненадолго.
Я кивнула и выдала притворную улыбку.
– Делай что должен.
Вздох его был похож на звук осыпающегося пепла.
– Если бы мы поменялись местами, то ты, Долл, поступила бы точно так же. Ты никогда не останавливалась ни перед чем, чтобы развивать свое дело.
Неправда.
Я могла бы продавать моих экономок мужчинам. Но я этого не делала. Кое-кто заставлял своих рабынь заниматься блудом, потому что это большие деньги. Но что дурно – то дурно.
– Ты ведешь себя так, будто мы расстаемся навечно. Я обязан выполнить свою часть работы, чтобы защитить мои инвестиции. Я рискую многим.
– Не оглядывайся назад, Томас. Не хочу, чтобы ты винил меня за то, что упустил шанс.
Он взъерошил волосы, потом зачесал назад.
– Ты все усложняешь.
– Томас, сколько раз мне нужно сказать «иди»?
Он надел свой нефритовый сюртук. Зазвенели серебряные пуговицы, которые пришила я.
– Ты могла бы сказать, что любишь меня и понимаешь. И не винишь за то, что я пытаюсь исполнить мечту.
Я не согласилась ни с чем, просто вручила ему дорожный мешок.
– Береги себя.
– Ты совсем не веришь в меня? Я вернусь сразу, как только смогу. И мы с тобой сядем на «Мэри» и поплывем к берегам Гренады. Я представлю тебя отцу.
– Я не могу покинуть семью.
– Я тоже часть твоей семьи. Когда вернусь, хочу, чтобы ты вела себя соответственно. Верила в меня.
Я обхватила руками живот, вцепившись в локоть, чтобы не расстраивать малыша и не дать своему стеклянному сердцу рассыпаться на кусочки.
– Береги себя.
Он уперся руками в бедра.
– Упрямица!
Я не была упрямой. Я была, как сказал бы па по-ирландски,– богон[51]: бесхребетной тварью, тряпкой, которая не способна сказать Томасу, как сильно он мне нужен, как нужен нашему малышу.
– Долл, я вернусь с победой, и мы отправимся в путешествие. И тогда ты расскажешь, как гордишься…
– Я и сейчас тобой горжусь, разве ты не знаешь?
Он закрыл глаза.
– Я должен собой гордиться. Весь мир не вертится вокруг тебя, ты не можешь быть сразу всем, моим сердцем и единственной победой в моей жизни.
Томасу это было необходимо. Мой страх остаться одной, родить этого малыша в одиночестве – ничто не могло его остановить. Он позволил мне приблизиться к собственной мечте. Я должна была поступить как настоящая женщина: улыбнуться и отпустить его с миром.
Но я не пошевелилась.
Он устало подошел к кровати и обхватил мое лицо ладонями.
– Почему ты не хочешь, чтоб я уезжал? Скажи же.
Я могла открыть ему правду. Я отрешенно смотрела сквозь него, стараясь не думать о хандре, которая наступала после каждых родов, и моем очередном страхе умереть, умереть в одиночестве.
– Долл?
Слова «люблю тебя» и «наш малыш» обжигали мой язык раскаленной лавой.
– Томас, я не могу придумать, почему ты должен остаться, если ты этого не хочешь.
Он возвел взгляд к потолку.
– Хорошо. – Томас поцеловал меня в лоб, взял чемодан и дорожный мешок. – Вернусь сразу, как только смогу.
Он вышел из комнаты. Я слышала, как Томас прощается с Эдвардом, раздает обещания Шарлотте и мами, даже как он целует Фрэнсис.
Потом до меня донесся последний хлопок парадной двери.
Закрыв глаза, я прошептала прощальные слова, я надеялась, что он найдет то, что ему нужно.
В животе забурлило, меня вырвало, еще и еще.
Уже на полу я ослабила корсет и впервые за долгое время вздохнула свободно. А после рухнула на опустевшую кровать. Я заплакала, а потом соврала самой себе: все будет хорошо, сказала я. Лживая тряпка.
Доминика, 1788. Заблудшая душа
Я сидела перед колыбелью, держа на руках свою малышку, но в душе ничего не ощущала. Она родилась в конце прошлого года, и ее рождение должно было стать знаком, праздником. Долгие месяцы я вынашивала ее, разговаривала с ней в утробе и подбадривала, а теперь осталась пустой, у
- Душевный Покой. Лучшее - Валерий Лашманов - Прочая детская литература / Прочие приключения / Русская классическая проза
- TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин - Русская классическая проза
- Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов - Историческая проза
- Дыши! План вселенной на тебя безупречен - Мод Анкауа - Русская классическая проза
- Держи меня за руку - Долен Перкин-Вальдез - Историческая проза / Русская классическая проза
- Тишина на дне коробки - Алёна Левашова-Черникова - Русская классическая проза
- Ноттингем - Лина Винчестер - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Столетняя война - Бернард Корнуэлл - Историческая проза
- Северо-Запад - Зэди Смит - Русская классическая проза
- Не верь никому - Джиллиан Френч - Русская классическая проза