Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не могла посмотреть на Томаса или даже в окно на свои звезды.
Он заправил мне за ухо локон, а потом сдернул с меня шарф и потянул за папильотки у меня в волосах.
– Хватит. Их слишком долго накручивать. Где мой шарф?
– Я представил, как ты укрываешь мою грудь своими волосами. Такой я тебя еще не видал.
– Я была для тебя всякой. Старая кухарка из Демерары сказала бы, что мы как кролики.
Он гладил нежную кожу у меня под глазами, пока я не посмотрела на него. Я знала: Томас видит меня такую как есть – с бумажками в волосах, испуганную…
– Значит, я счастливый кролик. Иди сюда, крольчишка.
В логике ему не откажешь. Поддаться куда проще, чем быть неприступной и гоняться за кошмарами. Требовалась большая сила воли, чтобы сопротивляться Томасу, когда я не очень-то прилежно следила за своими регулами.
И все же он отыскал эту точку, жилку у меня на шее. Она так отзывалась на его поцелуи, его покусывания. Он довел мой пульс до исступления, и тот грохотал, будто барабаны мятежников.
Может, мечта о большой семье и собственном ребенке удержит Томаса от погони за Гаррауэем и всяким, кто пользуется его добрым сердцем.
Казалось, это правильно – позволить Томасу исполнить свою мечту, если для него это означает остаться со мной и поддерживать меня на протяжении всей моей жизни.
Доминика, 1787. Королевство
Прислонившись головой к окну, я смотрела на сад мами. Буа кариб уже расцвели, но мой взгляд привлекли бутоны павлиньего цветка, с его оранжевыми и красными лепестками. Пленительные, пусть и таили в себе темную силу.
Мне исполнился тридцать один год. Для кого-то – целая жизнь. Я хотела этого ребенка, младенца номер шесть, пока Томас не решил уехать.
– Доброе утро, Долл.
Он подошел сзади и прижался к шее, к чувствительному местечку за ухом. Два запретных слова жгли мне язык: «Я беременна».
– О чем ты так глубоко задумалась? О новом деловом предприятии или расширении существующего?
Его пальцы скользнули по моим ребрам к животу, к животу, который скоро подрастет.
Я повернулась в объятиях Томаса и поцеловала любимого. Этот младенец должен заставить его выбрать нас, а не Гаррауэя. Томас сказал, что знает меня. Тогда он должен понимать, что разлука – это самое плохое.
Вслепую, почти безумно, я подвела его к кровати, которую мы делили.
Наполовину развязав ленты на моем лифе, Томас остановился.
– Ну почему ты такая соблазнительная, когда мне надо заняться делами?
Делами.
Это слово отдавало приговором.
– Неужели ты должен уехать?
Он убрал руку и сел на край кровати.
– Да. Приезжает сам Джон Гаррауэй. На сей раз чтобы заключить сделку.
Завязав галстук, он взглянул на меня и нахмурился.
– Не смотри так.
Как? Я думала, что лучше умею прикрывать ложь улыбкой.
Томас наклонился ко мне и поцеловал в лоб.
– Я вернусь примерно через час, и если ты не будешь занята счетами или обучением новых экономок, обещаю продолжить с того, на чем мы остановились. Сколько их у тебя сейчас?
– Двадцать две.
Он улыбнулся еще шире и оправил жилет. Возможно, был рад за меня, но также по-своему напоминал, что я постоянно занята работой, а значит, следует без упреков позволить делать то же самое и ему.
Гаррауэю все равно, что возлюбленный укладывает меня в постель и изображает отца для темнокожих детишек. Хитрец скажет все что угодно, лишь бы Томас выполнял его распоряжения.
Я знала, как все будет. Мой мужчина покинет меня. Моя судьба – воспитывать детей без отцов; Томаса не будет рядом, он не поможет мне пережить родовую хандру.
Бремя последних родов разрывало меня на части. Я боялась за себя, но что я за женщина, если мне требуется привязать к своей юбке мужчину?
– До свиданья.
– Хватит, Долл. Не будь такой. Ты уже достаточно заработала.
– Что?
– Мы живем на Доминике. Все прибыльные предприятия – на Гренаде. Моим партнерам тяжело приезжать сюда для встреч.
– Я подаю им угощение на серебре и с лучшими винами, а ты недоволен?
– Дело не в этом, Долл. Речь о моем заработке.
Он знал много громких слов, но говорил только о себе: мои предприятия, мои партнеры, мой заработок. Подтянув ноги к животу, что скрывал нашу тайну, я обняла колени. Моя ночная сорочка с вышитыми на ней крошечными розочками доходила до пальцев ног, и те уже замерзли.
– Когда ты отправляешься в путь, Томас?
Его глаза затуманились. Он завязал волосы лентой с большим узлом.
– Мне пора идти на встречу с Гаррауэем к мистеру Бейтсу. – Он взялся за латунную ручку двери. – Долл, я должен попытаться в последний раз. Я могу сотрудничать с Гаррауэем напрямую и поставлять товары из Индии, от Ост-Индской компании. Это прибыльно.
– Это все ваше торгашество. Коммерция для мужчин.
– Это не соревнование. Я хочу вырваться за пределы Доминики. Есть Ямайка, Барбадос, Невис, Тринидад, даже Демерара. У Гаррауэя разработан план по торговле в этих колониях. Я могу к нему присоединиться.
– Понимаю.
– Правда? Я делаю это для нас, Долл, для нашей семьи. Я хочу оставить что-то, носящее мое имя, не только Шарлотте, Эдварду и Фрэнсис, но и всем моим сыновьям. Если ты не веришь в меня сейчас, то не поверишь никогда.
– Я верю.
– Нет, не веришь. Или ты понимала бы, как сильно мне нужна победа.
Он ухватился за створку двери.
– Я вернусь вечером. Будешь меня здесь ждать?
– Вот придешь и увидишь, полагаю.
На лице его мелькнула усмешка, но потом Томас все же ушел.
Я откинулась на подушки, вдыхая запах его шалфейного мыла. Нужно набираться сил. Если малыш будет дышать, если я переживу роды, мы останемся в одиночестве.
Лондон, 1824. Kенсингтон-хаус
У Кенсингтон-хауса останавливается экипаж. Из окна гостиной я смотрю на перебирающую копытами лошадь, на кучера в куртке и красном картузе, на блестящую черную карету.
Сердце громко колотится. Схватившись за подоконник, я молю, чтобы это оказалась моя дамфо, которая приехала сообщить о времени и месте встречи. Хотя мне еще нужно отрепетировать собственные слова, я готова к аудиенции у лорда Батерста. Я буду еще готовиться, ведь говорить о надежде и справедливости, когда твое сердце разбито, – весьма непросто.
Я бросаю еще один взгляд в окно на карету. Она маленькая. В упряжке всего одна лошадь, как в папиной повозке, как в повозках Келлса в Демераре. Я думала, у моей дамфо экипаж лучше.
- Душевный Покой. Лучшее - Валерий Лашманов - Прочая детская литература / Прочие приключения / Русская классическая проза
- TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин - Русская классическая проза
- Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов - Историческая проза
- Дыши! План вселенной на тебя безупречен - Мод Анкауа - Русская классическая проза
- Держи меня за руку - Долен Перкин-Вальдез - Историческая проза / Русская классическая проза
- Тишина на дне коробки - Алёна Левашова-Черникова - Русская классическая проза
- Ноттингем - Лина Винчестер - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Столетняя война - Бернард Корнуэлл - Историческая проза
- Северо-Запад - Зэди Смит - Русская классическая проза
- Не верь никому - Джиллиан Френч - Русская классическая проза