Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне показалось уместным обратиться к воспоминаниям Георгия Палади, одного из первых выпускников Кишинёвского мединститута, в моё время известного гинеколога, ныне академика. Он рассказывает, что обучение в мединституте велось на русском языке, т. к. профессорско-преподавательский состав весь был русскоязычным. Студентам-молдаванам приходилось нелегко, русский язык они знали плохо, поскольку в школе они учились на румынском. Учебников не хватало, их присылали из Москвы, но на группу приходилось не больше двух. «Мы собирались в доме у кого-нибудь из группы, чаще у русских или евреев. Русского языка мы почти не знали, но эти ребята нам помогали. Сидели на полу, пили чай, один читал вслух учебник. Родители этого студента чем-то нас тогда угощали». И это в голодное время! Палади окончил институт в 1951 году, и он вспоминает бескорыстную, поистине братскую помощь своих одногруппников. Уж он-то никогда не назовёт их и своих преподавателей «оккупантами».
Первенцами в системе образования стали педучилище и пединститут, который позже получит имя молдавского писателя Крянгэ. В нём мне предстояло работать с 1969-го по 1994 год. У пединститута была предыстория, о которой сегодня знают немногие. Ещё в 1914 году открылся в Кишинёве Учительский институт, но грянула война, затем – переход под юрисдикцию Румынии, и этого института не стало. В 1940 году был основан пединститут, но меньше чем через год его ректор Михаил Павлов, бессарабец, до революции окончивший Санкт-Петербургский университет, уже отправлял сотрудников в эвакуацию в Бугуруслан.
Вернулся институт на исходе 1944-го и разместился в старинном двухэтажном здании, сохранившемся в самом конце улицы Подольской, напротив Боюканского спуска. Оттуда были видны поля, сады и огороды. В нём поначалу функционировали молдавское и русское отделения филфака, исторический факультет, физмат и факультет иностранных языков. Через несколько лет к ним добавится биофак. Бо́льшая часть преподавательского состава – приезжие, но были и местные кадры, получившие образование за границей. Так, кафедрой математики заведовал Герш Исаакович Глейзер, доктор математики римского университета La Sapienza (1929), защитивший диссертацию во Львове (который в ту пору назывался Лембергом). Поскольку их дипломы не всегда признавались, многие из специалистов должны были пройти последний курс обучения в советских вузах, чтобы получить необходимый документ, а профессиональная подготовка у них была высокая.
Один из них – Давид Аронович Мирский, «первый географ республики». Ему ещё довелось окончить кишинёвский лицей Михая Эминеску и поучиться на географическом факультете Ясского университета (заканчивать высшее образование ему пришлось в Одесском университете в 1941 году). Во время обучения в Яссах его так избили студенты-однокурсники, что он попал в больницу. Когда его били, он просил антисемитов об одном: «Не разбивайте очки!» Очки были дорогими, а без них он ничего не видел.
Начиная с 1944 года, когда он стал преподавать географию в Кишинёвском педучилище, и вплоть до смерти в 1991 году, он трудился на ниве просвещения. Он читал студентам университета лекции по экономической географии. Мирский – автор учебников по природоведению и географии, по которым учились тысячи ребят. Я имела честь его знать. Его дочь, Ада Мирская-Розенштрах, была украшением кафедры русской и зарубежной литературы Кишинёвского пединститута, которой я руководила четверть века. В Израиле, куда она выехала с семьёй после смерти отца, она не уронила чести фамилии.
В 1946 году был создан Молдавский университет, в будущем – КГУ. А в 1949 году основана Академия наук МССР, первым президентом её стал Яким Сергеевич Гросул, выпускник Тираспольского института народного образования.
Этот год был знаковый: приблизился юбилей – 25-летие советской власти в Молдавии (с момента образования МАССР). Власти любили объявлять повышенные обязательства трудящихся и организовывать по случаю юбилеев подарки трудовых коллективов партии и правительству во главе с «родным и любимым» товарищем Сталиным.
К этой дате в 1949 году в Кишинёве наметили пустить первый троллейбус по маршруту: «Вокзал – Мединститут». Троллейбусу предстояло двигаться по улице Ленина. Исаак Ольшанский, выпускник техникума на инженерной должности, имел к этому проекту прямое отношение. На него возложили ответственность за возведение опор для троллейбусной линии, на которых одновременно крепились новые фонари уличного освещения. Фрагменты опор отливались на заводе имени Котовского. Монтировали их на месте. Работали также монтажные организации, отвечавшие за прокладку проводов, по которым подавался ток для троллейбусов, другие монтажники обеспечивали электротоком лампы, освещавшие улицу. Ольшанский обязан был вникать во всё. Ежедневно на планёрках в горисполкоме под председательством самого Смирнова он докладывал о состоянии дел, отчитывался, сколько опор установлено, если случались задержки в работе, указывал причины и виновников. С этим непростым заданием он справился.
А на Площади Победы (бывшей Соборной) напротив Соборной арки возводился памятник вождю мирового пролетариата из красноватого гранита. Правда, вышла неувязка: взгляд Ильича, круто развернувшегося налево, упёрся прямо в крест, воздетый бронзовым Штефаном чел Маре. Аллюзии были нежелательны, и бронзовый памятник господарю Молдовы пришлось с угла перемещать поглубже, ближе к входу в парк.
В то время как в центре города полным ходом шли работы по прокладке первой троллейбусной линии, на Вистерниченах формировались эшелоны для размещения людей, подлежащих высылке из Молдавии. С июля 1949-го по март 1951-го «подняли» и депортировали более 40 тысяч бессарабцев. Мало было выпавших на их долю мук недавнего голода! В четырёхтомной «Книге памяти», изданной в Кишинёве в 1999–2005 годах, содержатся сведения о 80-ти тысячах репрессированных, но за три волны высылок и за время террора в МАССР их оказалось гораздо больше. О двух прежних депортациях бессарабцев уже сказано выше. Кое-кто до сих пор думает, что советская власть «поднимала» только кулаков и подкулачников, одним словом, богатеев. Но я расскажу о соученице Ольшанского по техникуму, Майе Швидкой. Может быть, история её семьи отрезвит наивных.
Майя не успела поработать на электростанции и года, как была арестована вместе с матерью. Их взяли как членов семьи расстрелянного в 1937-м врага народа. В момент повторного ареста мать Майи, Лия Флешлер, инспектор Министерства здравоохранения МССР, сама находилась в больнице. Её, тяжелобольную, вынесли на носилках и погрузили вместе с девятнадцатилетней дочерью в товарный вагон, стоявший на пригородной станции Вистерничены в ожидании остальных «пассажиров».
Операцию «Юг» под руководством министра госбезопасности МССР генерала И.Л.Мордовца, уполномоченного МГБ СССР генерала И.И.Ермолина и министра внутренних дел Ф.Т.Тутушкина осуществили быстро и чётко. Началась она в 2 часа ночи 6 июля, закончилась в 8 вечера 7 июля.
- Уильям Сомерсет Моэм - Грани дарования - Г Ионкис - Публицистика
- Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944 - Александр Гогун - История
- Духовная жизнь Америки (пер. Коваленская) - Кнут Гамсун - Публицистика
- Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования - Сборник статей - Публицистика
- Сталинград: Записки командующего фронтом - Андрей Еременко - История
- Из записной книжки. Темы - Георгий Адамович - Публицистика
- Воздушная битва за Севастополь 1941—1942 - Мирослав Морозов - История
- Кровавый евромайдан — преступление века - Виталий Захарченко - Публицистика
- Ни войны, ни мира - Валерий Юрьевич Афанасьев - История / О войне / Науки: разное
- Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство - Надежда Адамович - Искусство и Дизайн / История