Форма входа
Читем онлайн Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
удивленно ответила Арина.
– И что, действительно не знаешь?
Она не понимала, о чем идет речь, молча покачала головой. Бородатый встал, отошел в сторону, вытащил из большой пачки неожиданно роскошно изданную книгу в твердом переплете, озаглавленную «Тания», протянул Арине.
– Спасибо, – сказала она, – я обязательно верну.
Бородатый еще раз внимательно на нее посмотрел.
– Это подарок. Барух гашем.
– Спасибо, – повторила она.
Было видно, что бородатый колеблется, но причины его колебаний она не понимала. Потом он отошел в сторону и снял с полки маленькую книжку в бумажном переплете. Протянул ей. Арина покрутила книгу в руках, приоткрыла. На книге было написано «Основные течения еврейской мистики», том второй. От всего этого Арина начала чувствовать себя героиней «Понедельника», ей казалось, что еще немного, и она получит неразменный пятак.
– Сама прочитаешь, – сказал бородатый. – А вот если эту книгу не вернешь, убью.
Выходили уже в полной темноте.
– Чего это нашего равчика так зацепило? – недоуменно заметила Инночка, когда они поворачивали с Лермонтовского на Декабристов. – Да еще и книжки дал. Обычно он на них сидит, как последний куркуль.
– Понятия не имею.
– А что у тебя, действительно, за фамилия такая? Раньше я как-то не думала. Ну Витальская и Витальская. Думала, может, из обрусевших поляков. Или с Белоруссии. А Витал. Странно. Немка, что ли?
– Да нет, еврейская фамилия.
Инночка остановилась и на секунду замолчала.
– Ну ты даешь. Ты что, и правда еврейка?
Арина кивнула.
– С Хмельницкого?
– Получается.
– Так мы же с тобой почти что землячки! – радостно закричала Инночка. – Я ж с Каменца. Слушай, – добавила она изумленно, – а говоришь как местные. Тебя что, в детстве музыку учили играть?
– Учили. Только без особого толку, – ответила Арина.
« 4 »
Полученную от бородатого маленькую книгу Арина прочитала, потом проштудировала, да еще и не один раз. Это было тем более странным, что понять, о каких же именно формах опыта в этой книге шла речь, ей казалось почти невозможным; книга напоминала скорее карту, схему местности, местности, которая могла выглядеть почти как угодно, но представить которую на основе этой схемы было задачей практически невыполнимой. Раз за разом Арина пыталась увидеть хоть что-то из того, о чем шла речь, но натыкалась на спокойную стену ясного и непрозрачного академического языка. И все же эта космическая трагедия, рассказ о Боге, не справившемся со светом своего творения, о творении, разлетевшемся на миллиарды осколков, и рассказ об искрах бессмертных человеческих душ, погребенных во тьме, в хаосе, под бесконечностью осколков того, что было предназначено стать совершенством мира, – этот великий трагический рассказ потряс Арину и отказывался отпустить ее мысль и ее душу.
Она вспомнила, как когда-то, теперь уже так давно, на берегу теплого Черного моря дед Илья уже рассказывал им об этом разбившемся мире, под обломками которого погребены искры человеческих душ, и о «другой стороне». Иногда она думала о том, сколь же страшным и горьким должен был быть земной опыт тех людей, которые написали эти книги или в них поверили, а иногда, наоборот, ее захватывало дыханием чуда, и тогда она думала о том, как земному огню разожженного в лесу костра открывается вечный и уже не скованный никакими сосудами свет божественных сфер. Чем дольше Арина думала о сферах, чем внимательнее рассматривала в полученной от бородатого книге иллюстрацию со схемой «дерева сфер», тем чаще она вспоминала о том, что среди них есть их собственная, особая для них сфера, Сфера стойкости, и что с этой сферой связано и их общее, и ее личное, глубинное, непроговоренное, а может быть, и непроговариваемое предназначение. В эти минуты все произошедшее, даже скандировавшая антисемитские лозунги толпа, и неожиданно оказавшийся чужим город, и эта немного странная тусовка в синагоге переставали казаться ей случайными; они делались глубинно значимыми, представали ступенями на пути раскрытия того уже названного, но все еще так и не увиденного и не понятого ею предназначения. При мыслях об этом у нее почти захватывало дух.
Когда Арина пришла к маме и попросила ее позвонить родственникам в Хмельницкий, та сочла это шуткой и отругала за снобизм. Потом поняла, что не шутка, и отругала уже их обоих, ее и отсутствующего Митю, у которых «просто снесло крышу, как и у всей этой страны».
– Скоро есть будет нечего, – добавила мама, – а вас обоих все куда-то носит, да еще и в учебное время. То одного на Урал, ну так хоть с институтской группой, я понимаю, за компанию, а тебя-то зачем на Украину понесло? И почему именно в этот Хмельницкий? Ты его хоть на карте видела? Хочешь в Киев?
Арина помотала головой.
– Так позвонишь? – спросила она снова.
Мама поняла, что ответа не добьется, но все же позвонила.
Зато хмельницкие родственники все поняли сразу.
– Вот видишь, как все получилось, – сказала ей тетя Оксана еще на вокзале. – Раньше мы к вам приезжали затовариваться, а как стало голодно, так теперь вы к нам. Не зря Украина – всесоюзная житница.
– Оксаночка дело говорит, – добавил дядя Вовчик, – у нас не пропадешь. Изобилие-то какое, а?
В первый же день сводили Арину на большой рынок и шумно удивлялись тому, что она ничего не покупает.
– Присматриваешься? – неожиданно поняв, спросила Оксаночка.
Арина кивнула.
– Молодец. Чувствуется серьезная порода. Совсем взрослая стала. А Ирочка почему не приехала?
– Работы у нее много, – ответила Арина.
Потом вернулись домой. Разувшись, Арина с ногами забралась на кровать и спиной прижалась к висевшему на стене ковру. «Совсем как в Турции», – довольно подумала она. В Турции она, разумеется, никогда не была. И никто из ее знакомых не был тоже; все-таки не Германия и не Польша.
– Ты только не подумай, – сказал дядя Вовчик, – что у нас тут один сплошной базар. Это мы тебя сразу на базар взяли, для затравки. По нынешнему времени. И не вздумай считать, что тут одни местечковые. Вообще-то у нас и институты есть, и театр, и даже концерты. Сам Кашпировский наш, из Хмельницкого.
– Неужели? – удивилась Арина.
– А то не слышала?
Арина помотала головой:
– Я ж его не видела.
На этот раз на нее изумленно посмотрели Оксаночка и Вовчик.
– А что, местечковых много? – вдруг спросила Арина.
– Есть и местечковые, – с некоторой неловкостью сказал Вовчик. – Не очень много. Наших же много фашисты поубивали. А до них петлюровцы. Но кто-то после войны и вернулся.
– Сейчас в основном старики, – добавила Оксаночка. – Сидят на лавочках, болтают по-еврейски. Ты их не бойся. Местечковые любопытные, конечно, но незлые. А тебя они все равно будут принимать за гойку.
– Я бы с ними поговорила, – сказала Арина.
– Нашла с кем общаться, – удивилась Оксаночка, – с аидише старьем. Тоже мне компания. Давай лучше доча тебя на дискотеку сведет. У тебя есть с собой что-нибудь приличное?
– Что именно? – удивилась Арина.
– Не знаю. Штаны-бананы.
Арина покачала головой.
– Доча бы одолжила, – сказала Оксаночка. – Только она в бедрах тебя сильно шире будет. Да ты не расстраивайся. Не всем быть красотками. Зато ты умная. А из шмоток мы для тебя что-нибудь подберем. Не дадим пропасть.
– А местечковые? – снова спросила Арина.
– Что они тебе так дались? Не понимаю. Хоть в соседней квартире. Дети их давно в Харькове. Отвести познакомить?
Арина кивнула. И почти целый день провела у соседей.
– О чем ты там с ними лясы точила? – удивлялся потом дядя Вовчик. – Вообще не понимаю, о чем с ними
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев бесплатно.
Похожие на Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев книги
- Опавшие листья (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья. (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Радио молчание - Элис Осман - Русская классическая проза
- Зимний Ветер - Валентин Катаев - Русская классическая проза
- Дом Кёко - Юкио Мисима - Классическая проза / Русская классическая проза
- Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук - Алексей Викторович Серов - Русская классическая проза
- Марина из Алого Рога - Болеслав Маркевич - Русская классическая проза
- Человек рождается дважды. Книга 1 - Виктор Вяткин - Проза
- Так громко, так тихо - Лена Буркова - Русская классическая проза