Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разговор за обедом крутился вокруг «Битлз». Серхио мало что понимал и почти ничего не мог сказать – остальные вскоре это заметили. «Нет, я знаю, что такая группа есть, – оправдывался он. – Просто я их никогда не слышал». За столом воцарилась тишина. Серхио подумал о Марианелле, ее друзьях-англичанах и пластинках, которые они ей дарили: из ее номера часто долетали песни «Битлз», и теперь он раскаивался, что не обращал на них внимания. Родители оставили им с Марианеллой пластинки тех музыкантов, которые им самим нравились – Чавелы Варгас, Атауальпы Юпанки, Мерседес Сосы, – но никто из сидевших за столом такое не любил. Смилка не верила, что человек может идти по жизни, не прослушав хоть раз какой-то из альбомов «Битлз». Она посмотрела на часы и пригласила всю компанию к себе в гости, чтобы Серхио смог заполнить пробелы в своем культурном образовании.
Смилка жила недалеко, дошли пешком. К этому времени все уже знали, что выходец с Запада не может просто так разгуливать по запруженным хунвейбинами улицам, а если выбора не остается, нужно следовать определенным правилам. Два самых важных: шагать быстро и не привлекать внимания. Серхио пожалел, что нарукавная повязка не при нем; в то же время мысль о форме вызвала стыд. Но он уже смирился: после Международного клуба дом югославского дипломата представлялся просто очередным кругом ада. Так он познакомился с жилищем Смилки, с ее отцом и с ее матерью, с «Битлз» – Please Please Me и A Hard Day’s Night – и «Роллинг Стоунз», все песни которых Эллен знала наизусть и упоенно распевала. И только когда Смилка торжественно водрузила на проигрыватель новую пластинку и все замолчали и прислушались к этой угловатой жесткой музыке, Серхио узнал, что главная цель встречи, начавшейся в Международном клубе, состояла в том, чтобы отправиться в британское посольство и посмотреть фильм, поставленный по этому новому альбому.
– Давай с нами, – сказала Эллен. – Это у меня дома. Пойдешь?
Более компрометирующего положения и представить себе было нельзя: каждый день китайская пресса писала про агрессию английской полиции в Гонконге. У посольства часто проходили шумные манифестации хунвейбинов. Как Серхио мог ступить под своды этого оплота поработителей и капиталистов, да еще и по приглашению дочери посла? Можно ли пасть ниже? С другой стороны, нельзя ли принять приглашение, не теряя сознательности, просто чтобы провести еще несколько часов со Смилкой?
Серхио принял приглашение.
За ними приехал шофер из британского посольства. Вскоре Серхио с облегчением понял, что показ состоится не в самом здание посольства, а в резиденции посла, так что хотя бы манифестаций можно было не опасаться. Они приехали в большой дом, полный такой роскоши, какой Серхио никогда не видел. Кинозал, снабженный 35-миллиметровым проектором и удобными стульями человек на тридцать, был ничем не хуже зала в отеле «Дружба». Серхио попал на самый настоящий светский раут. Все мужчины были в смокингах, все женщины в шляпах и жемчужных колье, посол с супругой по очереди приветствовали гостей, которые пожимали руку ему и целовали ей. В эту минуту Серхио понял, что заключил сделку с дьяволом. Но все равно прошел в зал, стараясь занять место поближе к Смилке, и посмотрел фильм с таким чувством, будто делает нечто глубоко тайное, а оно вот-вот станет явным. Позже он осознал, что фильм с «битлами» ему понравился – понравились цвета и смех, столь непохожие на французское кино, и работа Ричарда Лестера, хотя он еще не знал, кто такой Ричард Лестер. Только вот присутствие Смилки и неуемное желание взять ее за руку отвлекало.
Он не решился. А потом, во дворике, когда остальные выпивали, Серхио согласился на предложенную сигаретку китайской марки «555» и признался Смилке в своей нерешительности.
– Ну и дурачок, – сказала она. – Тогда я сама возьму тебя за руку.
И у них начался невинный роман, состоящий исключительно из поцелуев украдкой и соприкосновения рук, когда никто не видит. Встречались они всегда в больших компаниях, куда входили и Милена с Марианеллой, или в магазине «Дружба», самом близком подобии нейтральной территории из всех имевшихся у них вариантов. Смилка, как и все дети дипломатов, сгорала от любопытства при упоминании отеля «Дружба», легендарного заповедного места, где жили только иностранцы, а для входа требовалась заключенное в пластмассовые корочки удостоверение. Серхио стоило заговорить о предстоящем когда-нибудь визите – например, чтобы поиграть в пинг-понг, или посмотреть кино, или просто постричься в модной парикмахерской, – и лицо Смилки тут же озарялось, как будто ее пригласили в парк аттракционов. Свидания случались только по выходным – во-первых, Смилке было всего пятнадцать и ее блюли родители, а во-вторых, после долгих ходатайств Серхио наконец получил настоящую пролетарскую социалистическую работу – на Инструментальном заводе № 2 города Пекина.
Проработал он там недолго, чуть больше месяца, но научиться успел очень и очень многому. Заводы и фабрики представляли собой жизненные университеты, утверждал Горький, и Серхио повезло оказаться в таком университете. Он освоил фрезерный станок, а потом и токарный, и обнаружил, что токарный дается ему лучше: это был монстр глубокого зеленого цвета, словно у бортов потерпевшего крушение и долго пролежавшего на дне корабля, и Серхио так хорошо изучил все его уголки, и рукоятки, и резцы, и рычажки (все его подвижные части и все скрытые опасности), что мог бы работать на нем с закрытыми глазами. Он поладил с рабочими, как до этого с коммунарами. В отличие от коммуны, здесь руки не заледеневали на рассвете, а еда не оставляла желать лучшего – обеды и ужины готовились прямо на заводе № 2, из лучших ингредиентов. Стояли последние дни зимы, и у станка было довольно холодно; Серхио работал в шапке, а если отключали отопление – в дни Культурной революции все время что-то отключали, – приходилось спать в перчатках, хотя присутствие других людей несколько прогревало воздух в бараке. По выходным он возвращался к западной жизни, к свиданиям со Смилкой, к невинным поцелуям и простодушным шуткам. Как-то в субботу он наконец привел ее в отель «Дружба». Они поднялись в номер, вышли на теннисные корты, прогулялись по саду, болтая о всяких пустяках, а потом заглянули в клуб отеля, который теперь казался Серхио довольно вульгарным по сравнению с Международным. Но день все равно получился запоминающимся, потому что они провели его вместе, и Смилка – с ее детской улыбкой, с ее веселыми руками – восторженно впитывала заповедный мир, о котором столько мечтала.
Таким образом, учитывая обстоятельства и проанализированные нами аспекты, мы видим, что романтические отношения крайне нежелательны. Если вы не хотите попусту тратить драгоценное время, отпущенное вам в Китае, не следует влезать в эти дела. Пока вы не достигнете зрелости сознания, любовь только вредна. Повторяю: можно иметь приятелей, хороших друзей, но осложнять себе жизнь нельзя. Да и в друзьях не следует растворяться – как и позволять, чтобы они растворялись в вас. Дружбе не нужно страстно отдаваться, она должна быть естественной.
На следующий день, в понедельник, Серхио стоял у станка на Инструментальном заводе № 2, и тут один товарищ передал, что у проходной его дожидается какая-то женщина. Он нафантазировал себе, что это Смилка, но, выйдя, обнаружил наставницу Ли. «Мне нужно с тобой поговорить», – сказала она, взяла его за рукав и отвела в маленькую, неудобную комнатку для собраний, такую же, как на всех китайских фабриках того времени. «Садись, – велела наставница Ли. – Ничего не хочешь мне рассказать?» Серхио мгновенно понял, о чем она, но не собирался выдавать лишнего. Решил выждать. Он впервые на собственной шкуре почувствовал то, о чем столько раз рассказывали соседи по отелю, а он не верил: паранойя, постоянное желание оглянуться через плечо, убежденность, что звонки прослушиваются. Да нет же, говорил Серхио, когда об этом заходила речь, это невозможно: никто не в состоянии следить за полутора тысячами иностранцев, изъяснявшихся
- Тайная история Костагуаны - Хуан Габриэль Васкес - Историческая проза / Русская классическая проза
- Марина из Алого Рога - Болеслав Маркевич - Русская классическая проза
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Как быть съеденной - Мария Адельманн - Русская классическая проза / Триллер
- Яблоки из сада Шлицбутера - Дина Ильинична Рубина - Русская классическая проза
- Кубик 6 - Михаил Петрович Гаёхо - Русская классическая проза
- Сети Вероники - Анна Берсенева - Русская классическая проза
- Из дневника одного покойника - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза
- Миллионы - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза
- Пропасть - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза