Форма входа
Читем онлайн Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Хадера Митя вдруг понял, что впервые в жизни едет стопом не ради ложно понятой романтики, но просто потому, что на автобус у него нет денег. «Но ведь так и должно было быть с самого начала», – подумал он. А потом вспомнил утро; «„Dies Irae“? – с удивлением переспросил он сам себя и себе же ответил: – Но, может быть, и нет». По мере движения на север выжженные каменные пустыри тель-авивских предместий постепенно сменялись зелеными холмами и оливковыми рощами Галилеи. В Таршихе его подвезла молодая арабская женщина с ребенком, судя по всему ради него сделав изрядный крюк; она указала ему на крашеный железный столбик у начала тропы и развернулась. «Отсюда», – добавила она.
Митя оглянулся на удаляющуюся машину и стал углубляться в рощу. Тропинка была широкой и хорошо протоптанной. В меру густая, хоть и не удушающе непроходимая зелень окружала его со всех сторон. Через некоторое время он заметил, что вдоль тропинки его сопровождают повторяющиеся знаки из трех цветных полосок, нарисованные на камнях или стволах деревьев. Чем дальше он шел, тем ближе и понятнее становился пейзаж. Солнце пробивалось свозь ветви, оставляя на земле причудливый бисер всполохов света. Через некоторое время Митя вышел на край широкой долины; тропинка вела вдоль нее, медленно и почти уютно спускаясь вниз. Солнце горело теплым и мягким огнем. Постепенно ему начало казаться, что пейзаж не просто смотрит на него, но говорит с ним, что из-за холмов начинает звучать очень отчетливый, хотя и недоступный слуху, голос, обращающийся к нему, наполняет его, что нужно только понять, услышать и разобрать эти слова.
Впервые за долгое время он снова ощутил себя тем кусочком, без которого мозаика мира была бы неполной, тем, к кому мир обращен, и, что еще важнее, тем, к кому обращен Тот, Кто в мире, вокруг мира и за миром, Тот, Кто всюду. Мите казалось, что открывшийся мир долины наполняет его, а вместе с ним его наполняет этот неслышный и невидимый, вездесущий и всесильный голос. Все больше, не только мыслью, но и телом, Митя чувствовал себя частью окружившего и наполнившего его мира и присутствия, частью неотделимой и связанной с этим присутствием тысячью тысяч нитей. Не только душой, ее обращенной к холмам и долине поверхностью и ее глубинами, даже глубинами памяти, но и всеми чувствами тела Митя ощутил, как на него накатывает волна изумления и счастья. А тропа тем временем спустилась к речке Кзив на дне долины и, круто развернувшись налево, устремилась вдоль берега, петляя среди нависших над речкой плакучих ив. Солнечные блики перекатывались и раскачивались на изменчивой поверхности текущей воды.
Неожиданно Митя услышал шум чуть впереди, и это не было шумом воды; он удивился, ускорил шаг, пошел навстречу шуму. На небольшой поляне в прибрежной тени сидел отряд скаутов и шумно обедал. Несколько подростков гонялись друг за другом по поляне. Вся магия места, все изумление и зачарованность мгновенно исчезли; он почувствовал себя великовозрастным идиотом. Ощутил себя немного обманутым, в первую очередь самим собой. Но до замка все же дошел. Попытался пройти мимо скаутов как можно быстрее, надеясь на то, что для того, чтобы организоваться и двинуться дальше, им потребуется некоторое время. Довольно долго шел вдоль ручья, вслушиваясь в плеск текущей воды в тени нависающих деревьев, вышел к более открытым местам, перешел на другую сторону ручья по той же тропе, серпантином обвивавшей замковую гору, и начал подниматься вверх. У него за спиной остались две пологих стены долины; одна из них еще горела медленно спускающимся солнцем, на другой лежала вечерняя тень. Замок хорошо сохранился и, как Мите показалось, никем особо не охранялся; можно было подняться даже на самую высокую башню. По замку слонялись несколько туристов. У Мити под ногами лежали прекрасные темнеющие холмы Галилеи и широкая долина речки Кзив, по которой он шел днем. Мягкие краски прекрасного пейзажа покоряли воображение, но тот момент значимости и единения, который он пережил днем, больше не вернулся. Выйдя из замка и на этот раз свернув не направо в долину, а налево на проселок, Митя обнаружил табличку «Национальный парк».
– Что это за таинственные пометки? – спросил он одного из туристов, указывая на три полосы, нарисованные краской на стволе дерева.
– Не обращайте внимания, – ответил его собеседник. – Так в национальных парках помечаются организованные тропы. Наверное, чтобы безмозглые турики или малолетние скауты не потерялись.
Митя был разочарован, но не замком и даже не тем, что поехал его искать. Совсем наоборот, этот день научил его, что опыт важнее причин, лежащих в его основе. Даже к своей жизни в полуразрушенных трущобах южного Тель-Авива, где пахло мочой и гниющим хламом, он стал теперь относиться как к опыту. Попытался рассказать об этом Аре, но она, как всегда, отказалась с ним говорить. Тогда он рассказал об этом Борису Наумовичу.
– Бесполезный опыт, – равнодушно сказал тот, оглядывая подметаемую им территорию. – Эмиграция развращает и ее организаторов, и ее жертв. Вы просто пытаетесь найти смысл в том, в чем смысла нет и быть не может. Не расстраивайтесь. С невыносимыми обстоятельствами каждый борется по-своему. Ваш способ ничуть не хуже моего.
Про восхождение к Монфору и про это удивительное переживание, так неожиданно встреченное им в долине Кзив, Борису Наумовичу Митя рассказывать не стал, так же как не стал рассказывать о нем Маше и Зое. Это было слишком личным. Этот рассказ он сохранял для Ари. То же, чем он был разочарован, находилось в несколько иной плоскости. Он был разочарован собственной импульсивностью, отсутствием здравого смысла, плохой подготовкой, недостатком знаний и невнимательностью к окружающему. Когда он ехал на север, «древние замки» еще объединялись для него в какую-то общую аморфную категорию; теперь же он очень отчетливо понимал, что замок, выстроенный крестоносцами в двенадцатом веке, едва ли мог быть той крепостью, о которой шла речь в еврейском документе. Конечно же, под перевалом времени, который упоминался в документе, могло подразумеваться и завоевание Иерусалима крестоносцами, но шансы на это были ничтожными. В тот вечер он впервые осознал, что окончательно покинул зону знакомого; потом вдруг подумал, что, возможно, эту зону покинул не только он, но и все его время. Тем не менее Митя продолжал изучать замки, один за другим; особенно замки севера. «Если уж действовать вслепую, – сказал он себе, – то лучше это делать там, где не испытываешь отвращения». Он не исключал даже те из них, которые, как Монфор, казались ему находящимися за рамками вероятного.
Так он увидел великие замки Кохав а-Яарден и Калаб Нимруд, с разных сторон защищавшие верховья Иордана, и маленькие укрепления на галилейских холмах, от которых остались лишь фундаменты и фрагменты стен. Поскольку с Тель-Авивом его ничто не связывало, он переехал в Назарет, нашел какую-то конуру и там, значительно дешевле; обошел почти всю Галилею и Голанские высоты. На Голанах он ходил вдоль бесконечных минных полей, отгороженных от дорог низкой колючей проволокой в один ряд с табличками «мины»; несколько раз пренебрегал и этими табличками, и проволочными заграждениями, срезал напрямую, с удивлением смотрел на брошенные подбитые танки. Как-то случайно вышел к брошенному танку, кажется еще «Центуриону», недалеко от вершины холма. Вокруг были
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев бесплатно.
Похожие на Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев книги
- Опавшие листья (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья. (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Радио молчание - Элис Осман - Русская классическая проза
- Зимний Ветер - Валентин Катаев - Русская классическая проза
- Дом Кёко - Юкио Мисима - Классическая проза / Русская классическая проза
- Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук - Алексей Викторович Серов - Русская классическая проза
- Марина из Алого Рога - Болеслав Маркевич - Русская классическая проза
- Человек рождается дважды. Книга 1 - Виктор Вяткин - Проза
- Так громко, так тихо - Лена Буркова - Русская классическая проза