Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Разве это плохо, когда двое любят друг друга? Хотят быть вместе, взрослеть, стареть. А может, и я хочу хоть раз оставить свою шляпу рядом с твоей в том модном шкафу с полками, что проложены папиросной бумагой?
Я притянула его к себе и поцеловала, долго и пылко, со всей страстью, на которую только была способна.
– И я хочу запомнить нас молодыми и безудержными, а не ждать, когда один из нас заболеет и умрет.
Я погладила его по щеке, по хмурым морщинам, подстриженным шелковистым усам с проседью.
– Я видела, каким было твое лицо, когда я заболела. Не хочу, чтобы тот, кто останется, помнил лишь этот образ.
– Ты помнишь о нас только хорошее? Я порой сомневаюсь.
– Всегда, Келлс.
– Женщина, я знаю, ты меня любишь. И знаю, что ты скорее сплюнешь, чем произнесешь это вслух. Мне нужно, чтобы ты хоть чуть-чуть поддалась.
Он не слышал меня, а я устала объяснять, устала от грустного огонька в его ореховых глазах.
– Ты волен уйти…
– Хватит. – Он хлопнул в ладони и молитвенно сложил их. Затем прикрыл глаза. – Доброго пути, Долли Томас. С Богом.
И, нахлобучив свою черную шапку, Келлс вышел за дверь.
– Козевельд… – прошептала я будто в последний раз его имя. Прощаться с ним всегда было больно, но это к лучшему. Мне предстояло сесть на корабль и обеспечить безопасность своих детей и внуков.
Демерара, 1823. Уступка
В шумный полдень я сошла со шлюпа на пристань реки Демерары. Смертельно уставшая, я ждала, пока соберут мой багаж: свертки, пакеты и подарки, купленные в Европе. Путешествие за море и обратно прошло без происшествий. Нежные воды бушевали, меняя цвета, пока я плыла устроить свою внучку Эмму в Кенсингтон-хаус и навестить в Глазго ее мать, Крисси.
Подъехала повозка. На миг мне показалось, что это Полк или даже Келлс.
Однако то были не они.
Лучше: за мной приехала Ребекка Ричи. Опрятная и нарядная, в соломенном капоре, украшенном цветами белого лотоса, подруга помахала мне.
– Привет, незнакомка. Вернулась из странствий?
– Ненадолго! – засмеялась я и натянула на голову свою прелесть – плетеную шляпку с оранжевыми цветами и павлиньими перьями. Она была слишком хороша для плавания на шлюпе, но, завидев коричневые воды Демерары, я сменила наряд.
В глубине души я думала, что приедут мои старые друзья: Полк со своей ухмылкой, Келлс в черной бобровой шапке. Они провожали меня и приветствовали на причале Демерары чаще, чем я могла припомнить, однако не в последний раз. После нашего расставания Келлс ко мне на Робб-стрит не вернулся.
Ребекка спрыгнула на землю и крепко меня обняла.
– Вели слугам складывать багаж в мою повозку. Я отвезу тебя домой.
Подав знак одному из слуг, я попросила его погрузить мои вещи, а также абрикосы, которые захватила, сделав остановку на Гренаде, где гостила у мами, Фрэнсис, Энн и стайки ее детишек. Сладкие фрукты были великолепны. А какие блюда из них можно приготовить!
У Фрэнсис дела шли хорошо. Отношения между британскими колонистами и французскими поселенцами по-прежнему оставались натянутыми, но на острове все было спокойно.
Единственное успешное восстание рабов на Карибах произошло на Гаити в 1804 году, через восемь лет после кровавой резни, положившей конец авантюре Федонов.
Никто не хотел войны. Все жаждали свободы, но не кровопролития, пусть тяжкой работы, но под справедливым управлением.
– Взгляни на себя. Море тебе благоволит.
Она закружила меня, и перья на моей шляпке, синие и оранжевые, заколыхались, а юбка задралась. Раздулись плиссированные складки из полосатого шелка цвета манго под лифом.
– О, да ты с абрикосами? Ты заезжала на Гренаду! Как поживает семья?
Из самых глубин моей души вырвался стон.
– Муж Энн, Джон Глостер Гаррауэй, угодил в беду: его братец, тот негодяй, что обманул Крисси, наделал долгов.
Ребекка махнула слугам, которые укладывали ящики и свертки в ее повозку, чтобы поторапливались.
– О нет. От этого Роберта одни беды.
– Были беды. Теперь-то он помер. Но Джону Глостеру пришлось продать поместье Гаррауэев.
Я от всего сердца им сочувствовала. Но Джону Глостеру и Энн сейчас, когда ее муж начал работать в суде, жилось лучше.
– Это напоминание о моем наследстве, Ребекка, о состоянии, которое я скопила. Ничто из того, чего добилась я и мои дети, не должно достаться мужьям моих девочек. Я посоветуюсь с Кингом и своими лондонскими адвокатами. Нужно что-то предпринять, чтобы не дать им оттяпать имущество после моей смерти.
– Довольно разговоров о смерти, однако сокрытие имущества – серьезный способ прищучить мужа. Белые мужчины должны сами выплачивать свои долги, а не выкачивать таким трудом заработанные деньги из наших карманов. Господь знает, сколько мы выстрадали, чтобы их получить.
Джон Глостер не был белым. Ему потребовалось бы еще два поколения, чтобы считаться белым креолом. И все же старый друг Томаса Гаррауэй позаботился о том, чтобы его наследники далеко пошли, словно были чисты, как яркий лондонский снег.
И все же памятуя о неприятностях Ди-Пи Саймона с его кредиторами и британскими плантаторами, в глубине души я задавалась вопросом: а не кроются ли корни проблем Джона Глостера в смешанном происхождении в той же мере, что и в долгах его беспутного брата?
Ребекка забралась в повозку, готовая отправиться в путь.
– Залезай, Дороти, давай-ка поедем домой. На Робб-стрит без тебя очень скучно!
Приподняв юбку, я уселась на свое место и ухватилась за борта. Ребекка правила лошадью быстро, слишком быстро.
– Как жизнь по ту сторону моря, Дороти?
Повозка рванулась вперед, и я едва не соскользнула с деревянного сиденья.
– Осторожней, моя шляпка!
– Извини, дорогуша.
Она немного ослабила поводья, я удержалась и вцепилась в поля своей соломенной шляпки.
– Европа не изменилась, сплошь кирпичные строения и людские толпы. Лондон совершенно прежний, хотя там новый король, Георг Четвертый. Очередной Георг!
Моя подруга придержала лошадь. Цоканье копыт теперь вторило моему успокаивающемуся пульсу.
– Ты снова видела своего принца? Повеселилась с шампанским?
– Нет, Ребекка.
Она рассмеялась, и я вслед за ней. Уильям в 1818-м женился на немецкой принцессе. Лондон пришел в восторг от его брака. Меня это не удивило. Он был исключительно предан жене, как прежде – каждой своей Дороти. Мистер Кинг сказал, будто принц счастлив и отныне живет по средствам. Хорошо, что Уильям по-прежнему стремился к своему счастью. В этом
- Душевный Покой. Лучшее - Валерий Лашманов - Прочая детская литература / Прочие приключения / Русская классическая проза
- TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин - Русская классическая проза
- Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов - Историческая проза
- Дыши! План вселенной на тебя безупречен - Мод Анкауа - Русская классическая проза
- Держи меня за руку - Долен Перкин-Вальдез - Историческая проза / Русская классическая проза
- Тишина на дне коробки - Алёна Левашова-Черникова - Русская классическая проза
- Ноттингем - Лина Винчестер - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Столетняя война - Бернард Корнуэлл - Историческая проза
- Северо-Запад - Зэди Смит - Русская классическая проза
- Не верь никому - Джиллиан Френч - Русская классическая проза