Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По счастью, застаю Наталью Алексеевну дома: обложившись книгами, вырезками из газет и журналов, готовит какой-то доклад. Знаю, трата времени на извинения в этом доме не поощряется, пришел — выкладывай. Начинаю рассказывать о предполагаемом визите. Коротко. Пунктирно. В письмо не лезу, лишь демонстрирую его в виде вещдока.
— А дело-то серьезное, — проникается Наталья Алексеевна. — Что ж вам посоветовать? Значит, так: начать надо, как вы понимаете, с самого трудного...
— С белил?
— Почему с белил?.. Ах, да: косметика. Через косметику не перешагнуть, это так, у вас окна и двери не лучше, чем у меня. Но я о другом, другое имею в виду — программу «У самовара»...
— ?
— Не водкой же его поить.
Внушив мне, что без чаепития не обойтись, Наталья Алексеевна четко обозначает ключевые моменты:
а). Самовар должен быть на углях (электрический — профанация).
б). Чай — высшего сорта, но отечественного сбора (индийский, цейлонский — профанация).
в). Посуда — достаточно изысканная, но без перехлеста и, само собой, отечественного производства (китайский или саксонский фарфор — профанация).
г). Варенье — из сибирских ягод, собственной варки (торты, конфеты — профанация).
д). Сопроводительная беседа — на отвлеченные темы, желательно с сибирской подсветкой (политика — профанация).
— По двум, а может быть, даже и по трем из этих пунктов можете рассчитывать на мою помощь.
Возвратившись от Натальи Алексеевны к себе в квартиру, продолжаю осматриваться: с кем еще совет держать? Спохватываюсь: Сергей. До сих пор не сообщил о письме Дэвиса Сергею.
Звоню. Излагаю. Передаю привет от Дэвиса.
— Письмо на русском?
— Нет, но удалось сделать перевод.
Зачитываю три абзаца, в которых самое-самое.
— Лирики многовато, — говорит Сергей. — А так всё по уму. И смотри, какой обязательный человек: пообещал — сделал.
— Пообещал — сделал, — передразниваю, не сдержавшись. — А мне теперь каково?
— Я тебя на произвол судьбы не брошу. Тем более, тут есть мой вклад. Главное, не вешай носа и не опускай рук. Сейчас тебе что надо сделать? Мобилизоваться.
Сообщаю, что эта стадия уже пройдена, необходим совет, что делать дальше.
— Начни с наиболее трудного...
Интересно, что еще в списке свалившихся на меня забот может быть зачислено в категорию первоочередных?
— Вызубри наизусть хотя бы пару анекдотов. На английском, само собой. И помни: американцы ставят юмор поперед учтивости.
Может быть, может быть...
Осознаю: хватит тыкаться носом по сторонам в поисках подсказок, пора самому заняться анализом ситуации. Это мне принимать гостя — не подсказчикам. Начать, наверное, следует с детального осмотра квартиры.
Прихожая у нас, прямо скажем, не разгуляться, что-нибудь полтора на три. В метрах, естественно. И в этой теснушке стоят себе, занимая целый угол слева от входа, три пары лыж. Чего им тут, спрашивается, делать, если на дворе конец апреля и солнце успело растопить снег?
При этом лыжи бессовестно не поставлены даже в распорки, что категорически противопоказано, если ими еще предполагается пользоваться будущей зимой.
А что это с коридорным зеркалом? Все в сальных пятнах, в каких-то разводах, с отпечатком Артемкиной пятерни там, куда ему вроде бы и не дотянуться...
А когда это успели так закоптиться потолки, с какого рожна так облупились стены?..
А что это за желтизна, проступающая сквозь краску на подоконниках?..
А когда это появился ковер на стене напротив моего письменного стола?
А почему это в одной комнате — люстра, в другой — непонятной конструкции абажур, а в третьей — вообще голая, печально поникшая запылившейся головенкой 100-ваттная лампочка?..
Экскурсию прерывает дверной звонок. У порога — аккуратный молодой человек с аккуратным чемоданчиком в руках.
— Электрик из домоуправления, — представляется хозяин чемоданчика. — Плановая проверка состояния кухонных электроплит.
Ну, что же, айда, смотри, проверяй.
Сам тоже оглядываю плиту: у нашей кормилицы-то, оказывается, весь возраст на «лице»! Все ее двадцать пять годков.
— Как служит? — интересуется между тем электрик, доставая из чемоданчика прибор наподобие вольтметра. — Конфорки на всех режимах греются?
— Работает — грех жаловаться, а вот...
— Э, с лица, как говорится, воду не пить.
— Все так, да гостя, такое дело, заграничного жду. Может так случиться, что сам Президент США...
— Для того чтобы поменять плиту, хватит и сенатора. Скажем, сенатор-демократ от штата Пенсильвания. Чем плохо?
— Но я действительно пригласил самого Президента. Письмо могу показать.
— Письмо? Письмо — это уже кое-что. Это документ. Только мне показывать — время терять: весь резерв новых плит в личном и единоличном ведении домоуправа.
Кланяться домоуправу? Надо же, в какой угол может загнать порою злой рок.
...Контора домоуправления отыскалась на первом этаже жилого дома.
— Плита у нас...
Уткнувшаяся в бумаги женщина поднимает на меня бесполые — от забот — глаза:
— Адрес?
Спохватившись, поспешно достаю из «дипломата» предусмотрительно заготовленную бумагу.
— Адрес?
Называю координаты места жительства, присоединяю номер телефона.
— Вот видите, в наличии телефон, а вы ноги бьете.
— Как же без заявления? Я тут все изложил, мотивировал...
— Нас свои бумаги задавили, а вы еще хотите добавить... Ну, ладно, сейчас поглядим, где тут у нас ваш дом, где он тут, где он тут... А, вот. Значит, так: в начале той недели. Понедельник, вторник... Ну, что вы на меня так смотрите? Ваш дом включен в список жилья, где пришел срок менять плиты.
— Это, кажется, называется — ломиться в открытые двери? А все ваш электрик: со мной, говорит, о новой плите толковать — время зря тратить, надо письмо в руки и — к домоуправу.
— Вы и кинулись сочинять?
— Нет, речь шла о другом письме. Из Америки. Мне сообщили, что, возможно, меня навестит Президент...
— Да вы что? Кроме шуток? И по какой же, интересно, линии? По линии культурного обмена, что ли? Да вы сами-то кто у нас — академик?.. А, писатель. И всерьез полагаете, что... Извините, конечно.
— Ничего, пожалуйста. Тут как получилось-то: я его пригласил — он дал согласие.
— Вы пригласили — он дал согласие? — вскакивает из-за стола. — Подождите, подождите: вы пригласили — он дал согласие? Так? А приедет — не приедет, это его
- Обвиняемый — страх - Геннадий Падерин - Советская классическая проза
- Ратные подвиги простаков - Андрей Никитович Новиков - Советская классическая проза
- Гвардейцы Сталинграда идут на запад - Василий Чуйков - О войне
- Сквозь огненные штормы - Георгий Рогачевский - О войне
- И прочая, и прочая, и прочая - Александра Бруштейн - Советская классическая проза
- Суд идет! - Александра Бруштейн - Советская классическая проза
- ОГНИ НА РАВНИНЕ - СЁХЭЙ ООКА - О войне
- Особая группа НКВД - Сергей Богатко - О войне
- Рассказы о наших современниках - Виктор Авдеев - Советская классическая проза
- Пленник стойбища Оемпак - Владимир Христофоров - Советская классическая проза