Форма входа
Читем онлайн Оглянуться назад - Хуан Габриэль Васкес
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
родина лучше всех, а тот, кто пытается сделать лучше принявшую его страну, потому что это самый верный способ прославить землю, где он родился». Социальные сети тоже не остались в стороне: из их недр выползли анонимы, скрывающиеся за высокопарными никнеймами – Патриот, Знаменосец, Настоящий Колумбиец, – припомнили Фаусто его боевое прошлое, участие в маоистской герилье[1] и высказались в том духе, что хороший коммунист – мертвый коммунист. Серхио непрестанно звонили со скрытых или просто незнакомых номеров, ватсап разрывался от просьб, которые он отклонял вежливо, как только мог. Он знал, что вечно скрываться не получится, но хотел как можно дольше оставаться наедине с воспоминаниями об отце – хорошими и не очень, – которые уже начали вытеснять из головы все остальное.
Фильмотека Каталонии забронировала ему номер в роскошном отеле на Рамбла-дель-Раваль с окнами во всю стену и цветными лампами, но насладиться комфортом он не успел: организаторы немедленно утянули его на приветственный обед в ресторане неподалеку. Впрямую никто не говорил, но Серхио понял, что все уже знают о случившемся: люди, сидевшие с ним за столом, смотрели напряженно и явно прощупывали почву, стараясь понять, сколько именно симпатии им позволено проявить, где проходит граница, за которой улыбка станет неуместной. Еще до десерта директор фильмотеки, приятный большеглазый человек в очках без оправы, густые брови которого ползли вверх почти с нежностью всякий раз, когда речь заходила о кино, взял слово, поблагодарил Серхио за приезд и без обиняков сказал, что они очень рады видеть его в Барселоне, но совершенно не будут возражать, если он решит вернуться в Колумбию: ретроспектива полностью готова, фильмы в фильмотеке, выставка смонтирована, и Серхио вполне может отказаться от участия, чтобы побыть с семьей и проводить отца, они всё понимают. Серхио уже успел присмотреться к директору: Октави Марти сам снял несколько кино- и телефильмов и говорил о великих режиссерах так, как говорят только люди, по-настоящему их понимающие. Иногда казалось, что он видел все фильмы на свете, иногда – что на все фильмы на свете написал по рецензии. Серхио он сразу понравился, но не только поэтому он ответил:
– Нет, я останусь.
– Можешь съездить и вернуться к закрытию, если хочешь. Устроим небольшой фуршет, ты со всеми поговоришь и все.
– Спасибо, но обязательства есть обязательства.
Под конец обеда на стуле справа, пустовавшем до самого кофе, возникла молодая девушка, достала из папки стопку аккуратно сложенных листов и терпеливо, тоном учительницы рассказала, что Серхио нужно будет делать. Расписала все предстоящие интервью газетам, радио и телевидению, сливавшиеся на бумаге в полноводную реку, которую Серхио придется переплыть, как в прежние времена в военных лагерях. Из папки же выпала программа ретроспективы.
13 октября. «Все уезжают» (2015). Обсуждение со зрителями.
14 октября. «Стадионный переворот» 1998). Обсуждение со зрителями.
15 октября. «Стратегия улитки» (1992). Обсуждение со зрителями.
16–19 октября. «Проигрыш – дело техники» 2004), «Илона приходит с дождем» 1996), «Техника дуэли» (1989), «Орлы не охотятся на мух» (1994). Показы без участия Серхио Кабреры.
Серхио подумал, что можно было бы добавить: Показы в мире, где больше нет моего отца. Эта мысль его потрясла, потому что призрак Фаусто Кабреры присутствовал в каждом его фильме, а иногда не призрак, а сам Фаусто во плоти: испанец-анархист, швейцар в матросской ночлежке, священник, служащий панихиду. Ни разу в жизни, с самой первой короткометражки – про эпизод из жизни Александра фон Гумбольдта в Колумбии, – Серхио не выпустил в свет фильма, не спросив себя, что подумает об этом фильме отец. И никогда не задавался вопросом: каково будет смотреть фильмы в этом новом, сиротском мире? Меняются ли вообще фильмы, когда внешний мир, не на пленке, так резко преображается? Смотрятся ли по-другому кадры, звучат ли по-другому диалоги, когда уходит человек, благодаря которому они – во многих смыслах – стали возможны? Пока он разговаривал с девушкой, подошел Октави Марти: он заметил, что первые три фильма, те, что будут показаны в присутствии Серхио, идут в порядке, обратном хронологическому, – от самого недавнего к самому старому. Это так нарочно задумано?
– Нет, но пусть так остается, – сказал Серхио с улыбкой. – Взгляд назад – это же и есть настоящая ретроспектива.
Из ресторана он сразу вернулся в отель. Барселонский вечер соответствовал колумбийскому утру – утру похорон. Серхио хотел поговорить с Марианеллой, которой тоже было непросто. В последнее время у них с отцом накопилось много неразрешимых споров, отношения испортились и в конце концов вовсе сошли на нет. Поэтому, когда она ответила на звонок, ее плач отдавал яростью: теперь, после долгого отчуждения, ей хотелось быть ближе к покойному отцу. Но ей ни о чем не сообщили в момент падения, не признали за ней право на беспокойство, и потом тоже не позвали поучаствовать в ритуалах смерти. «Мне никто ничего не сказал, – жаловалась Марианелла. – Говорят, я папу забросила, оставила его одного в старости… Они же не понимают, Серхио, ничего не знают и не понимают». Скрытые, невысказанные обиды, каких хватает в любой семье, недоразумения, не вовремя произнесенные или вовсе не произнесенные слова, ложное, выдуманное представление о том, что у другого в голове или в душе, – вся эта хитросплетенная сеть умолчаний работала теперь против покоя, и Марианелла с горечью призналась брату, что тоже не пойдет на похороны.
– Нет, нет, – сказал Серхио. – Ты же там, ты должна пойти.
– А ты? – парировала она. – Ты почему не здесь?
Он не знал, что ответить. Но в конце концов с помощью неясных аргументов ему удалось убедить сестру: мама умерла девять лет назад, сам он за границей, единственный представитель семьи – Марианелла, и она должна пойти.
Тем же вечером он дал первое интервью, прямо в холле отеля. Журналистка сказала, что репортаж будет большим, на последней полосе «Вангуардии», а этот формат требует краткого перечисления биографических данных в начале, поэтому Серхио вдруг обнаружил, что его допрашивают, как в полиции: 66 лет, три брака, четверо детей, родился в Медельине, долго жил в Китае, работал в Испании, атеист. Его не удивило, что после допроса последовали соболезнования: «Мне очень жаль, что вашего отца больше нет». А вот собственный ответ застал врасплох: он не ожидал от себя и таких слов, и неприятного ощущения, что проболтался, наговорил лишнего, словно кого-то выдал.
– Спасибо, – сказал он. – Он умер сегодня, и я не смогу поехать на похороны.
Разумеется, он солгал, одним махом убрав двое суток, но в скрипучем кресле отельного холла это не имело значения: маловероятно, что журналистка заметит нестыковку, а если и заметит, то отнесет на счет скорби, состояния дезориентации, в которое мы впадаем, потеряв близкого человека. Но зачем он солгал? Неужели начал стыдиться своего решения не ездить на похороны, как будто стыд – это попутчик, который догоняет нас в путешествии, после того как задержался с отъездом? Журналистка стала расспрашивать про отца, испанского политэмигранта в Колумбии, происходившего из семьи военных, которые не поддержали переворот Франко, и Серхио подробно отвечал, но предательские слова о похоронах не переставали его мучить.
– А, так он, значит, жил здесь, – обрадовалась журналистка. – Здесь, в Барселоне?
– Да, но недолго.
– А где именно?
– Не знаю. Он не рассказывал. Думаю, сам не помнил.
Он дал еще два интервью, но от ужина с представителями фильмотеки, извинившись, отказался: он очень устал и хочет побыстрее лечь. «Конечно, конечно, – ответили ему, – завтра начинается самая работа». Поднялся в номер. Толстые оконные стекла не пропускали гвалта компаний, выпивавших внизу под пальмами. Лег, закрыл глаза, надеясь отдохнуть, но не смог. Думал о заданных вопросах и об ответах, которые честно постарался дать, хоть и считал, что говорить о кино необычайно трудно: слова только все запутывают и вызывают непонимание. С другой стороны, сейчас он был очень рад своим обязанностям, потому что они отвлекали от боли и не давали печали подобраться ближе. В интервью он хвалил роман Венди Герры, по которому снял «Все уезжают», много говорил про «Стадионный переворот» – комедию, где герильеро и солдаты заключают перемирие, чтобы спокойно посмотреть футбольный матч, рассказывал про «Проигрыш – дело техники» и дружбу с романистом Сантьяго Гамбоа и в тысячный раз,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Оглянуться назад - Хуан Габриэль Васкес бесплатно.
Похожие на Оглянуться назад - Хуан Габриэль Васкес книги
- Тайная история Костагуаны - Хуан Габриэль Васкес - Историческая проза / Русская классическая проза
- Марина из Алого Рога - Болеслав Маркевич - Русская классическая проза
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Как быть съеденной - Мария Адельманн - Русская классическая проза / Триллер
- Яблоки из сада Шлицбутера - Дина Ильинична Рубина - Русская классическая проза
- Кубик 6 - Михаил Петрович Гаёхо - Русская классическая проза
- Сети Вероники - Анна Берсенева - Русская классическая проза
- Из дневника одного покойника - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза
- Миллионы - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза
- Пропасть - Михаил Арцыбашев - Русская классическая проза