Форма входа
Читем онлайн Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
знакомить ее с поселенцами, и она поняла, что это и есть те люди, которые сейчас, сегодня не готовы играть по навязываемым им правилам, которые пытаются вывести то общее, единое, что она для себя обрела, из спячки, конформизма и паралича воли.
Вместе с Левой она стала бывать на территориях. Как героя сионистского и диссидентского движения, его временами приглашали на различные мероприятия как мирного, так и не вполне мирного характера, и все чаще Лева брал ее с собой. Он представлял ее как двоюродную сестру; по ней было видно, что она религиозная женщина, и ее относительно охотно принимали как свою. Это ощущение, что она своя на своей земле, было столь удивительным, что Ханна начала иногда ему подыгрывать; приезжая на территории, как настоящая поселенка, стала носить длинную юбку с кроссовками, а это, в свою очередь, еще больше усилило чувство национального единства. Но и память о теракте, в котором она чуть было не погибла, сохранялась в ее душе; они проезжали мимо арабских домов на территориях, и она с ненавистью смотрела на дома этих звероподобных людей, которые пришли на их землю, поселились на ней, пустили корни, с которыми невозможно и не о чем говорить, потому что они просто выжидают, ждут первой возможности их, евреев, убить, как они пытались убить ее, и только страх пока мешает им это сделать. Тем в большей степени она гордилась поселенцами, которые, несмотря ни на что, вернулись на свою землю, и тем больше начинала стыдиться израильской армии, столь часто вступавшейся не за своих, а за чужих. Постепенно Ханна начала участвовать в демонстрациях и акциях протеста.
Как-то они с Левой поехали на территории, чтобы попытаться противодействовать сносу только что построенной поселенцами синагоги. Казалось бы, что могло быть более святым для любого еврея, религиозного или светского, чем синагога; однако под каким-то надуманным предлогом, вероятно, как это обычно случалось, по указанию Верховного суда армия подняла руку даже на синагогу. Территории и так бурлили. Совершенно нелепый предлог, которым только такая подлая организация, как Верховный суд, и могла воспользоваться, заключался в том, что земля, на которой поселенцы построили новую синагогу, в нескольких десятках метров от своего же собственного поселения, якобы принадлежала какому-то арабу, у которого именно на этой земле даже якобы была оливковая роща, доходами от которой, как он утверждал в суде, он кормил семью. Но оливковую рощу, если она когда-то вообще была, поселенцы давно сожгли, так что и этого предполагаемого предлога не существовало.
«Но на самом деле все это пустые разговоры, – добавил Лева. – Это наша земля, так написано в Торе, так было, так есть, и так будет. Ни у какого араба, реального или воображаемого, на нашей земле никакой собственности нет и быть не может». Окончательно обнаглевшие от вседозволенности палестинцы начали кидать камни в строителей синагоги, но вмешалась армия и их отогнала. Тогда поселенцы, понимая, что на этом палестинцы не успокоятся, поехали в соседнюю палестинскую деревню и, чтобы не пострадал никто из местных, начали стрелять только по солнечным бойлерам на крышах домов. Казалось бы, более гуманного способа навести порядок просто не существует. Но, окончательно потеряв и совесть и, главное, понимание того, кто здесь свой, а кто чужой, армия начала расследование, как они выразились, «погрома» в палестинской деревне. И тут-то было принято решение о сносе синагоги. Поселенцы подали апелляцию, палестинцы добыли еще какие-то нелепые документы, кажется времен Оттоманской империи, которые якобы что-то там такое доказывали.
Тем временем синагога была уже построена, рядом установили два строительных вагончика для будущего расширения поселения, и всем было понятно, что Всевышний не допустит сноса синагоги. Но вдруг неожиданно, как гром среди ясного неба, пришло решение о сносе; строительные вагончики тоже было предписано убрать. В который уже раз стало понятно, что в израильском правительстве сидят национальные предатели и уж тем более предателями являются судьи и зажравшиеся армейские генералы. Лева понимал это довольно давно, но теперь это поняла и Ханна; и поняла, почему именно Лева, со всем своим героическим прошлым, с огромными знаниями, ясным видением политической ситуации и твердым взглядом на будущее, оказался в Израиле так мало востребованным. Но он не отчаивался и продолжал бороться.
С ними поехал Левин приятель, айтишник из Кишинева по имени Паша; он и сам жил в одном из ближних поселений. Поначалу Паша ей не понравился, но он тоже был из числа людей, которых ей только предстояло разглядеть. Чтобы устыдить карателей, набранных из своих же евреев, впереди шли дети и кидали в солдат камни; потом женщины, среди них Ханна; они кричали, проклинали солдат, кидали в них яйца и помидоры. Мужчины защищали синагогу. Но до них все равно добрались. Самых достойных каратели похватали за руки и за ноги, запихали в воронки; синагогу снесли бульдозером. Ханна была эмоционально раздавлена.
– Ты не должна так переживать, – сказал ей Лева. – Ничто не дается нам легко, и Всевышний нас испытывает, в том числе и временными неудачами, в том числе и с помощью своих. Но и их постигнет заслуженная ими кара.
– Слушай, – спросила она, чуть подумав, – а по справедливости, у этих арабов действительно были какие-то права на эту якобы рощу?
– Ты не понимаешь главного, – ответил он ей. – Мы не должны ни перед кем оправдываться. Не существует такой вещи, как абстрактная справедливость. Или абстрактные добро и зло. Есть только справедливость национальная. Это еврейская земля, а еврейская синагога на еврейской земле – это хорошо для евреев.
Паша из Кишинева решительно и уверенно кивнул. Но Ханне все еще было не очень легко с этой мыслью. Там, в той жизни, которая теперь стала набором пустых картинок, существовали хорошие и плохие люди, хорошие и плохие поступки.
– А в каком-то более общем, общечеловеческом смысле? – спросила она.
– В том-то и дело, – ответил Лева, – что нет никакой общечеловеческой морали. У каждой нации свои интересы, и она пытается навязать другим свою мораль в качестве общечеловеческой. Но это обман. Это так же, как нет единых норм красоты. У черномазых, наверное, красоткой считается корова с кольцом в носу. А у арабов и вообще замотанное в три слоя тряпок непонятно что. Так же и мораль. Мораль – это часть нации. Нет никакого всеобщего права. Нет никакого международного права. Суверенен только тот, кто сам решает для себя, что будет его правом.
Ханна внимательно смотрела на него и начинала понимать, насколько он прав. Перед ее глазами все еще стояли картинки: кричащие, извивающиеся и отбивающиеся еврейские женщины в длинных юбках и кроссовках, которых солдаты-каратели затаскивали в воронки.
– То, что ты называешь общечеловеческой моралью, – продолжил Лева, а Паша снова кивнул, – на самом деле просто христианская мораль. Иначе говоря, языческая. На основе этой морали они волокли нас на костры. А сейчас на основе нее же наши собственные предатели народа разрушают синагоги и еврейские дома и отдают врагам нашу землю.
За окном мелькали бетонные дома с плоскими крышами и безлесые каменные холмы; они возвращались на территорию Израиля.
– Ты вообще знаешь, что они ослов трахают? – вдруг спросил ее Лева.
– Кто?
– Арабы твои. За женщину там в асфальт закатают. Вот они ослов и трахают.
– Откуда у тебя такая информация? Ты что, это
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев бесплатно.
Похожие на Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев книги
- Опавшие листья (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья. (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Радио молчание - Элис Осман - Русская классическая проза
- Зимний Ветер - Валентин Катаев - Русская классическая проза
- Дом Кёко - Юкио Мисима - Классическая проза / Русская классическая проза
- Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук - Алексей Викторович Серов - Русская классическая проза
- Марина из Алого Рога - Болеслав Маркевич - Русская классическая проза
- Человек рождается дважды. Книга 1 - Виктор Вяткин - Проза
- Так громко, так тихо - Лена Буркова - Русская классическая проза