Форма входа
Читем онлайн Утраченный воздух - Грета Ионкис
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
молодых ребят и в том, что они печатали националистическую литературу на русском языке: исторический роман «Исход» Леона Юриса, который перевела на русский язык племянница казнённого Давида Бергельсона, роман «Маккавеи – братья мои» вышедшего из компартии США Говарда Фаста, книгу Уинстона Черчилля и его сына Р.Черчилля «Шестидневная война». При обысках у них изымали учебники иврита, книги погибшего в рижском гетто историка С. Дубнова, тома старой Еврейской энциклопедии, израильские открытки. А «Сборник молитв, обря-
дов и религиозных законов еврейского народа» сочли в КГБ Молдавии «по своему содержанию реакционным» и постановили сжечь. Смельчаки, в том числе А. Гальперин, А. Гольдфельд, Х. Кижнер, А. Вослен, Г. Шур, С. Левит, Л. Трахтенберг, получили разные сроки – от пяти до одного года лагерей. Теперь антисемитизм прикрывался борьбой с сионизмом. Между евреем и сионистом был поставлен знак равенства. Но репрессии не устрашили, а наоборот, способствовали пробуждению национального самосознания молодых евреев.
Власти держали в поле своего неусыпного внимания не только просионистские группы, но и богемную молодёжь, возможно, не столько антисоветски, сколько анархистски настроенную, во многом вообще аполитичную. Сказать, что это была организованная группа, трудно, правда, они были членами литературного объединения «Орбита», которое создал при газете «Молодёжь Молдавии» Рудольф Ольшевский. но они кучковались, тусовались, при встречах читали друг другу стихи, свои и чужие, нещадно дымя и потягивая при этом не только вино, но и кое-что покрепче, так что, случалось, вырубались и засыпали тут же на месте сбора. Настоящими поэтами из них, как показало время, были Евгений Хорват (покончил с собой в эмиграции в Германии в 1993 году) и Катя Капович, в 1979 году ещё «тинэйджеры» (по Сэлинджеру). Завсегдатаями встреч были Миша Дрейзлер и обаяшка с гитарой Александр Фрадис, он был старше остальных лет на шесть и явно претендовал на роль лидера, претендовал, но не тянул. Время от времени появлялись Панэ, Абалович, Филиппов. Под гитару пели песни Галича, Кима, Визбора, Клячкина. Всех объединяло желание сбросить оковы и вырваться за рубеж, что и осуществили со временем все, кроме Дрейзлера, избравшего профессию журналиста. Компания богемной молодёжи часто собиралась на квартире у Ларисы Костиной. Она была постарше их, жила отдельно от родителей и преподавала эстетику в Институте искусств. И все они, как выяснилось, были «на крючке».
Маленькую, хрупкую, черноглазую Ларису я хорошо помню, поскольку иногда приглашала её поработать у нас в пединституте в качестве почасовика. Она вела себя сдержанно, в ней ощущалась независимость. Только сейчас я поняла, что часть той богемной компании мне была известна, просто я никогда не «сводила» их вместе. Нагловатого Мишу Дрейзлера я запомнила как выпускника университета, где я оказалась в то лето председателем государственной экзаменационной комиссии. Он звёзд с неба не хватал, путался в элементарных вещах, но я никого из студентов в жизни не «завалила», и Миша получил свой диплом. Виктор Панэ вообще был моим студентом, учился на филфаке, ничем особенно не выделяясь, когда мы гнездились в помещении школы на Рышкановке. Тем более я обрадовалась, увидев в журнале «22» его повесть рядом со своим эссе.
А вот Катя Капович появилась в моей жизни позже, она заочно окончила наш филфак и писала у меня дипломную работу о поэзии Кушнера. Это была единственная моя дипломница, за кого мне не пришлось краснеть (многим их дипломные работы мне фактически приходилось писать самой, чтобы избежать позора). Более того, с Катей мы подружились, и она, одна из немногих, имела свободный доступ к моей библиотеке. В ту пору она походила на длинноногого неуклюжего подростка, носила длинную бесформенную хламиду, матерчатую сумку из какого-то рядна через плечо, но стихи её я сразу оценила. Докторскую диссертацию я писала об английской поэзии ХХ века, так что эта сфера не была мне чуждой. Её несомненная одарённость мне импонировала, подкупала и доброта. В ту пору я часто болела, попадала в больницу, и Катя не оставляла заботами мою беспомощную маму и даже приютила на время у себя мою собачонку. Я была знакома с её матерью, Адой Наумовной, заведующей отделом комплектации библиотеки АН МССР. Уезжая в Израиль, Катя пришла попрощаться и вернуть мою книгу «Марш Радецкого» Йозефа Рота, не «замотала». С ней выехал и Витя Панэ, о чём я узнала много позже. Отношения наши продолжились, я написала рецензию для американского журнала на её роман в стихах, порадовалась, узнав, что она получила премию Библиотеки Национального конгресса США и недавно стала лауреатом в России. Но это уже другая история. Мы же вернёмся в начало 80-х годов.
Государственный антисемитизм всё больше приобретал форму антисионизма. Сейчас в Интернете можно прочитать о пропагандистском советском фильме «Тайное и явное (Цели и деяния сионизма)», снятом в 1973 году на Центральной студии документальных фильмов по заказу идеологического отдела ЦК КПСС, где иудаизм и сионизм представлены главными врагами советского народа, а советские евреи открыто названы «пятой колонной». Словом, настоящая «геббельсятина» вполне в духе нацистского фильма «Вечный жид» (1940), кое-что оттуда даже позаимствовано. Правда, Черненко высказался против его демонстрации, и на широкий экран фильм не вышел.
В 1983 году, через 30 лет после разгрома Еврейского антифашистского комитета и казни его руководителей, в Москве по распоряжению Политбюро и при поддержке Ю.Андропова был создан Антисионистский комитет советской общественности, во главе которого поставили бывшего боевого офицера-танкиста, дважды Героя Советского Союза Д.А. Драгунского. Это была одна из игр властей: самых уважаемых евреев проверяли на лояльность, на преданность (или на предательство, смотря с какой стороны посмотреть), потребовав войти в этот комитет. Смысла в его деятельности не было никакого: во-первых, уже более десяти лет шёл массовый выезд евреев из СССР, а во-вторых, уже сложился особый субэтнос – «русскоязычные евреи», довольно индифферентный к сионизму, иудаизму, как, впрочем, и к марксизму-ленинизму. Но до 1994 года (даже после развала СССР) Антисионистский комитет продолжал заниматься идеологическим словоблудием.
В руководстве Компартии Молдавии решили инициативу Кремля поддержать и создать свой антисионистский комитет. Местных «жидоедов» можно было понять: республика удерживала первое место в стране по количеству проживающих в ней евреев. Эдакий сионистский заповедник! И вот меня приглашают в отдел пропаганды и агитации ЦК и доверительно сообщают о том, что «есть мнение» создать аналогичный союзному комитет, и предлагают мне его возглавить. Мои возражения свелись к тому, что я в Молдавии – человек пришлый, не знаю еврейского языка, далека от иудаизма, бессарабским евреям неизвестна, как и они – мне, и мои учёные степени и звания никак не компенсируют эти недостатки,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Утраченный воздух - Грета Ионкис бесплатно.
Похожие на Утраченный воздух - Грета Ионкис книги
- Уильям Сомерсет Моэм - Грани дарования - Г Ионкис - Публицистика
- Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944 - Александр Гогун - История
- Духовная жизнь Америки (пер. Коваленская) - Кнут Гамсун - Публицистика
- Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования - Сборник статей - Публицистика
- Сталинград: Записки командующего фронтом - Андрей Еременко - История
- Из записной книжки. Темы - Георгий Адамович - Публицистика
- Воздушная битва за Севастополь 1941—1942 - Мирослав Морозов - История
- Кровавый евромайдан — преступление века - Виталий Захарченко - Публицистика
- Ни войны, ни мира - Валерий Юрьевич Афанасьев - История / О войне / Науки: разное
- Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство - Надежда Адамович - Искусство и Дизайн / История