Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лишившись Палмерстона, на долю Кларендона выпала честь возглавить партию войны. Синоп продемонстрировал, что русские «не имеют никакой склонностью стремиться к миру, даже если турки бы предложили разумные условия», сообщил Кларендон Абердину, поэтому больше нет смысла с ними разговаривать. Он призвал премьер-министра использовать Синоп как «моральный довод», чтобы отклонить австрийские мирные инициативы и принять серьезные меры против России. Настроенный решительно на подрыв мирных переговоров он указал Стратфорду проинструктировать турок ужесточить их позицию и предупредил Буоля о том, что Австрия была слишком мягка к русским. Уже слишком поздно для переговоров, сказал он лорду Каули, британскому послу в Париже, пришло время западным державам «покончить с Россией как с морской державой Востока»{184}.
Для Палмерстона и партии войны в кабинете была крайне необходима французская поддержка. Наполеон был решительно настроен использовать Синоп как предлог для применения к России серьезных мер, частично из расчета использовать возможность и укрепить союз с Британией и частично из веры в то, что император Франции не должен терпеть унижение своего флота, если русские останутся безнаказанными. 19 декабря Наполеон предложил, что французский и британский флоты должны зайти в Черное море и вынудить русские корабли вернуться в Севастополь. Он даже угрожал, что французский флот может действовать в одиночку, если британцы откажутся. Этого оказалось достаточно, чтобы Абердин нехотя капитулировал: его вынудил страх перед возрождающейся Франции, если не страх перед Россией. 22 декабря было решено, что соединенный флот будет защищать турецкие корабли в Черном море. Накануне Рождества Палмертон вернулся в кабинет неоспоримым лидером партии войны{185}.
Однако корни Крымской войны не могут быть поняты без изучения мотивов лишь государственных деятелей и дипломатов. Эта война, первая в истории, началась под давлением прессы и общественного мнения. С развитием железных дорог, сделавших возможным появление национальной прессы в 1840-х и 1850-х годах, общественное мнение стало мощной силой в британской политике, возможно даже затмевая своим влиянием Парламент и даже кабинет. Таймс, ведущая газета страны, давно ассоциировалась с консервативной партией, но она все больше действовала и воспринимала себя ни много ни мало, как национальный институт, «четвертую власть», по словам Генри Рива, её руководителя службы иностранных новостей, который написал о своей профессии в 1855 году: «журнализм это не только инструмент, через который различные группы правящего класса выражают себя, то скорее инструмент которым коллективная интеллигенция нации критикует и контролирует их всех. Это на самом деле “четвертая власть” королевства, не просто двойник и голос говорящей третьей власти». У правительства не оставалось большого выбора кроме как признать новую реальность. «Английский министр должен угождать газетам», жаловался Абердин, консерватор старой школы, который перемещался между дворцом и своим клубом на Пэлл-Мэлл. «Газеты всегда требуют вмешательства. Они задиры и они заставляют правительство быть задирой»{186}.
Палмерстон
В этом смысле Палмерстон стал первым современным политиком. Он понял необходимость обхаживать прессу и обращался к публике с простыми словами для того, чтобы создать массового избирателя. Война с Россией давала ему возможность реализовать это. Его внешняя политика захватила воображение британской публики как воплощение её собственного национального характера и популярных идей: она была протестантской и свободолюбивой, энергичной и предприимчивой, уверенной и дерзкой, воинственной в своей защите маленького человека, горделиво британской, и презрительной к иностранцам, особенно к тем, кто был католиком или православным, с которыми Палмерстон связывал наихудшие грехи и излишества континента. Публика любила его слова о приверженности к либеральному вмешательству за рубежом: это укрепляло взгляд Джона Булля на то, что Британия была самой великой страной в мире и задачей правительства является экспорт её образа жизни к тем менее удачливым, которые жили за её пределами.
Палмерстон стал настолько популярным, и его внешняя политика в общественном мнении была настолько тесно связана с защитой «британских ценностей», что любой, кто пытался остановить дрейф к войне, с высокой вероятностью попадал под пресс патриотической прессы. Такая судьба выпала на долю пацифистов, радикальных фритредеров Ричарда Кобдена и Джона Брайта, чей отказ видеть в России угрозу британским интересам (которым бы по их мнению лучше служила торговля с Россией), пресса заклеймила их «прорусскими» и следовательно «неангличанами». Даже принц Альберт, чьи континентальные привычки не любили, попал под огонь прессы как немец или русский (казалось, что многие люди не видели между ними разницы). Пресса обвинила его в измене, в частности Морнинг Адвертайзер (таблоид того времени). после того как появились слухи о том, что двор был причастен к отставке Палмерстона в декабре. Когда Палмерстон вернулся в кабинет, самой непристойной частью прессы муссировались слухи о том, что Альберта как предателя отправили в лондонский Тауэр и толпы собрались вокруг замка чтобы увидеть заключенного принца. Морнинг Адвертайзер даже призывал к его казни, прибавляя при этом: «лучше пролить несколько капель крови виновного на эшафоте Тауэра, нежели получить страну вставшую на дыбы в её желании войны!» Королева Виктория была настолько возмущена, что пригрозила отречением. Абердин и Расселл от имени королевы пообщались с редакторами всех ведущих газет, но ответ который они получили оставил им мало надежды на окончание этой кампании: сами редакторы одобряли истории и в некоторых случаях писали их, просто потому что истории помогали газетам продаваться{187}.
В воображении публики борьба против России заключала в себе «британские принципы» — защиту свободы, цивилизации и свободной торговли. Защита Турции от России ассоциировалась с британской доблестью защиты беззащитных и слабых от тиранов и хулиганов. Ненависть к русским превратила турок в образец добродетели в глазах публики, романтический взгляд, идущий корнями к 1849 году, когда турки дали убежище венгерским и польским борцам за свободу против царского угнетения. Когда туркофил Уркварт основал «Ассоциацию за защиту Турции и других стран от раздела»
- AНГЛО-САКСОНСКАЯ ХРОНИКА - АВТОР НЕИЗВЕСТЕН - История
- Другой взгляд на Сталина (Запрещенный Сталин) - Людо Мартенс - История
- Крымская весна. 30 дней, которые потрясли мир - Олег Матвейчев - История
- Аттила. Русь IV и V века - Александр Вельтман - История
- Раннее христианство: страницы истории - Ирина Свенцицкая - История
- История государства Российского. Том II - Николай Карамзин - История
- Загадки древности (Белые пятна в истории цивилизации) - Гарий Бурганский - История
- Крымская война - Е Тарле - История
- Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом - Михаил Гаспаров - История
- Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда - Андрей Пауль - История