Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут-то и ворвались в его покой хозяин и княгиня, повисшие друг на друге. А за ними Сашенька, плясавший вокруг них.
– Ты не посмеешь, мать твою, выгнать человека, преданного тебе до мозга костей, лишь за то, что он сохранил мою честь!
– Да что же происходит?! – жалобно проговорил Александр Николаевич.
– Я тебя забыл спросить! – не то пытался стряхнуть, не то покрепче прижать княгиню Николай Александрович. – В своём доме, ёлки-моталки, кого хочу, того и выгоняю! Ни одна баба, даже ты! – мне не указ.
– Ах, так тебя заело, что баба тебе деньги вернула?! Тебе было бы приятней, если бы она ещё попросила и втихаря по ветру пустила?! Это, по-твоему, женское?
Василий Андреевич вдруг снова распрямился, воспрянул духом. Моментальное неуловимое преображение в нём произошло. Это снова был старый добрый спокойный Василий Андреевич, исполненный своего обыкновенного достоинства. Он именно что почувствовал, что хозяин вовсе не считает его поступок дурным, а как друг – одобряет. Просто у него свой интерес к княгине, увы. Николай Александрович и сам отчётливо не понимает, какой именно. Она нужна ему, вот и всё. Друг не будет и не смеет вмешиваться в подобное. Это их танцы. А танец – он известно что. Как там говорил Заратустра? «Такими хочу я видеть мужчину и женщину: его – способным к войне, её – к деторождению, но чтобы оба они могли танцевать – не только ногами, но и головой»[61]. Тут всё похлеще будет. Здесь оба готовы к войне, варяги чёртовы! А вот к деторождению – только одна. Женщины много сильнее.
К Василию Андреевичу подскочил Сашенька:
– Может, ты мне хоть что-нибудь разъяснишь?
И третий, ага. Который ни в одной из подобных битв не может быть лишним. Вот ведь какая загогулина!
– Кукла! Моя кукла! – издал совершенно детский торжествующий клич Александр Николаевич, заметив в руках Василия Андреевича утраченное сокровище.
Он опять бросился на Василия Андреевича с объятиями. Бросился в детском отчаянном бессилии. Как бросаются к тому, кто всегда защитит, оставив всё остальное и всех остальных на потом или даже навсегда. Будет спасать и защищать только и только тебя.
Василию Андреевичу стало абсолютно ясно, что те два воина сейчас танцуют друг с другом вовсе не из-за сущей безделицы (это всего лишь повод, а не причина). Причины они и сами ещё не знают, не догадываются. И будут страшно огорчены, когда ринутся в пучину этой самой дьявольской из причин. А так всегда происходит с мужчиной и женщиной, которые танцуют. Ему же остаётся сделать всё возможное, чтобы Саша, его любимый воспитанник Сашенька, его Александр Николаевич, на эту битву не пошёл.
Первой разрядила обстановку Вера. Подмигнув Василию Андреевичу, она наконец с силой оттолкнула от себя Николая Александровича. Он не ожидал такого и со всего маху шлёпнулся на диван, да так там и остался, тяжело дыша и тараща глаза. Отряхнула руки, как бабы после замеса теста, оправила слегка туалет. Вера была прекрасна, глаза её горели. После приступа гнева наружу рвался смех, поскольку при своих можно было не предаваться отчаянию самокопания, а просто посмеяться над собой. И над ними, конечно же!
Она обратилась к Александру Николаевичу:
– Сашенька! Взрослые не ссорятся. Взрослые обсуждают меню к ужину.
Николай Александрович крикнул с дивана:
– Василь Андреич, куда собрался, друг любезный? Это вот всё ты… – кивнул он на Александра Николаевича, нелепо замершего с куклой в руках, – попустительствовал! Вот он до сих пор всё в куклы играет. И любая кукла им вертит! – он ядовито глянул в сторону Веры. Ей-ей, ревности в этом взгляде было через край. Но кого и к кому он ревновал?
– Чего вдруг любая кукла мною вертит?! – удивлённо уставился Сашенька на папашу.
Вера прыснула. Николай Александрович подхватил. Как безупречно серьёзный дворецкий, Василий Андреевич поинтересовался:
– Ужин подавать?
– Подавай, подавай, любезнейший, – кивнул Николай Александрович.
– Да что же, чёрт вас всех подери, происходит?! – гневно топнул ногой Александр Николаевич, потрясая куклой.
– Как её звали? – вдруг спросила Вера, утирая слёзы, выступившие от смеха.
– Вера, – с простодушной нежностью, глядя, признаться, на куклу, ответил Александр Николаевич.
Вера Игнатьевна обвела вопросительным взором Николая Александровича и Василия Андреевича. Те подтвердили. Василий Андреевич со всей серьёзностью. Николай Александрович – впадая в новый приступ весёлости.
– Почему «звали»?! – возмутился Александр Николаевич. – Не звали, а зовут! Она же обнаружилась! Что смешного-то?! Раз уж она нашлась, моя Вера, значит не «звали», а именно «зовут». У глаголов есть времена.
– Она никуда и не пропадала, Саша. Я всегда бережно её хранил, – шепнул ему в самое ухо Василий Андреевич и вышел.
За столом расположились чинно, можно сказать: церемонно.
– Не желаете посвятить меня в происходящее? – поинтересовался Александр Николаевич, переводя взгляд с папы на Веру.
– У нас с вашим отцом, Александр Николаевич, возникли некоторые тактические разногласия.
– Пожалуйста, не путай их со стратегическими! – дополнил Николай Александрович.
– Папа, мне знакомы концепции тактики и стратегии, и я…
– И эти разногласия ещё не окончательно разрешены! – перебив сына и словно и не услышав его, Николай Александрович упёрся взглядом в Веру Игнатьевну
– Разрешены! – свирепо припечатала Вера, глядя в тарелку. Более всего она боялась снова рассмеяться.
– Где же вы, позвольте полюбопытствовать, в столь короткий срок изыскали, княгиня, столь… весомые аргументы?! – съязвил Николай Александрович. Но тут же тоном джентльмена добавил: – Которые я, разумеется, ни в коем случае не приму во внимание в нашем пустяковом споре.
– Осмелюсь напомнить, Николай Александрович, – парировала Вера, – что японский императорский дом у меня в неоплатном долгу. Если завтра я изволю пожелать Луну с неба, а они не смогут мне её достать, то всей семьёй – как минимум мужской частью фамилии – должны будут сделать сэппуку. Так что уж такую-то малость…
– К вашей чести хочу отметить, что вы, по сведениям, коими я располагаю, ни разу до сего дня не пользовались своим положением по отношению к вышеуказанному императорскому дому! И, может быть, не стоило из-за такой-то малости…
– И вашей чести не мешало бы намотать на ус: если вы желаете располагать сведениями обо мне или о том, к чему я причастна, прямо или косвенно – я готова известить вас напрямую!
Николай Александрович и Вера Игнатьевна уставились друг на друга, как два зверя, которые не знают ещё сами: сейчас будет игра или битва?
Александр Николаевич переводил взгляд с Веры на отца и обратно. До него с ужасом доходило то, что ещё они сами не осознавали: это «брачный танец», псевдоперепалка слишком
- Сезон соблазна - Тереза Ромейн - Исторические любовные романы
- Мариадон и Македа - Герцель Давыдов - Исторические любовные романы
- Опасные страсти - Кэт Мартин - Исторические любовные романы
- Бурная ночь - Дебора Рэли - Исторические любовные романы
- Однажды в замке - Элоиза Джеймс - Исторические любовные романы
- Влюбленный мятежник - Хизер Грэм - Исторические любовные романы
- Дитя Феникса. Часть 2 - Барбара Эрскин - Исторические любовные романы
- Норильск - Затон - Людмила Сурская - Исторические любовные романы
- Они меня не знают - Анастасия Родунер - Исторические любовные романы / Короткие любовные романы
- Светлый град на холме, или Кузнец - Татьяна Иванько - Историческая проза / Исторические любовные романы / Периодические издания