Дорога в новую квартиру - Сергей Довлатов
- Дата:18.08.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Дорога в новую квартиру
- Автор: Сергей Довлатов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Довлатов Сергей
Дорога в новую квартиру
Сергей Довлатов
Дорога в новую квартиру
В ясный солнечный полдень около кирпичного дома на улице Чкалова затормозил грузовой автомобиль. Шофер, оглядевшись, достал папиросы. К нему подбежала молодая женщина, заговорила быстро и виновато.
- Давайте в темпе, - прервал ее шофер.
- Буквально три минуты. Женщина исчезла в подъезде. Невдалеке среди листвы темнел высокий памятник. У постамента хлопотали фиолетовые голуби.
Женщина вернулась, на этот раз - с чемоданом.
- Уже несут.
Впереди, обняв громадную, набитую слежавшейся землей кастрюлю, шел режиссер Малиновский. Лицо его слабо белело в зарослях фикуса.
Режиссер устал.
Два пролета он тащил эмалированную кастрюлю на вытянутых руках. Затем обнял, прижал ее к груди. Чуть позже - к животу. Наконец, утопая в листве, Малиновский изящно подумал:
"Ну прямо Христос в Гефсиманском саду!"
Следом двое мужчин энергично тащили комод. Руководил майор Кузьменко, брюнет лет сорока в застиранной офицерской гимнастерке. Студент Гена Лосик прислушивался к его указаниям: - Вывешивай! Я говорю - вывешивай! Теперь на ход! Я говорю - на ход! Спокойно! М-мм, нога! Ага, торцом! Чутьчуть левее! Боком! Стоп!.. Комод был шире лестничной площадки. Вынесли его чудом. Майор подмигнул Лосику и сказал:
- Принцип: "Не хочешь - заставим!" Высказывался он немного загадочно. Шофер, не оборачиваясь, посмотрел в сияющее круглое зеркальце.
- Пока лежите так, - сказал он. Мужчины, оставив груз на тротуаре, скрылись в подъезде. Высокая молодая женщина прощалась с дворничихой. Шофер читал газету. Малиновский, откинув левую руку, тащил чемодан. Лосику досталась связка картин, завернутых в осеннее пальто. Майор Кузьменко укрепил веревками ящик от радиолы, набитый посудой, захватил торшер с голубым абажуром и легко устремился вниз.
Редко и охотно занимаясь физическим трудом, майор чувствовал при этом легкое возбуждение, как на стадионе. Двадцать лет армейской жизни научили его элементарным, ясным представлениям о мужестве как о физическом совершенстве. То есть о готовности к войне, любви или работе, которую надлежало производить с азартом, юмором и благодушием.
Познакомились они в апреле. Варя тогда лишь мечтала о новой квартире. Жила она в бывшей "людской". Единственное окно выходило на кухню. Кухня была набита чадом, распрями и запахом еды. Кузьменко все отлично помнил...
В трамвае красивую женщину не встретишь. В полумраке такси, откинувшись на цитрусовые сиденья, мчатся длинноногие и бессердечные - их всюду ждут. А дурнушек в забрызганных грязью чулках укачивает трамвайное море. И стекла при этом гнусно дребезжат.
Майор Кузьменко стоял, держась за поручень. Мир криво отражался в никелированной железке. Неожиданно в этом крошечном изменчивом хаосе майор различил такое, что заставило его прищуриться. Одновременно запахло косметикой. Кузьменко придал своему лицу выражение усталой доброты. Потом он наклонился и заговорил:
- Мы, кажется, где-то встречались?
Хоть женщина не обернулась, Кузьменко знал, что действует успешно. Так хороший стрелок, лежа на огневом рубеже и не видя мишени, чувствует попал!
На остановке он помог Варе сойти. При этом случилось веселое неудобство. Зонтик, который торчал у нее из-под локтя, уткнулся майору в живот.
- Шикарный зонтик, - сказал он, - импортный, конечно?
- Да... То есть нет... Я приобрела его в Лодзи.
- Ясно, - сказал Кузьменко, редко выезжавший дальше Парголовского трамплина.
- Двадцать злотых отдала.
- Двадцать? - горячо возмутился Кузьменко. - Чехи утратили совесть!
- Если что понравится, я денев не жалею.. Кузьменко тотчас проделал одобрительный жест в смысле удальства и широты натуры.
Они свернули за угол, миновали пивной ларек.
- Рашен пепси-кола, - сказал майор.
У Вари Кузьменко быстро огляделся. Низкая мебель, книги, портрет Хемингуэя...
"Хемингуэя знаю", - с удовлетворением подумал майор.
Справа - акварельный рисунок. Башня, готовая рухнуть. Где-то видел ее майор. В сумраке школьных дней мелькнула она, причастная к одному из законов физики. Запомнился даже легкий похабный оттенок в названии башни. А держит башню, мешает ей упасть - обыкновенное перо, куриное перышко натурального размера. (Весь рисунок не больше ладони.)
Загадочная символика удивила майора.
"Неужели перо?"
Вгляделся - действительно, перо.
- Барнабели, - произнесла в этот момент женщина у него за спиной.
Кузьменко побледнел и вздрогнул.
"Уйду, - подумал он, - к чертовой матери... Лодзь... Барнабели... Абстракционизм какой-то..."
- Работа Кости Барнабели, - сказала женщина. - Это наш художник, грузин...
Она боком вышла из-за ширмы.
В мозгу его четко оформилось далекое слово - "пеньюар".
- Грузины - талантливая нация, - выговорил Кузьменко.
Затем он шагнул вперед, энергично, как на параде.
- Вы любите Акутагаву? - последнее, что расслышал майор.
ИЗ ГОЛУБОГО ДНЕВНИКА ЗВЯГИНОЙ ВАРИ
"Знаешь ли ты, мой современник, что дна недели различаются по цвету! Это утро казалось мне лиловым вопреки резкому аллегро дождя, нарушавшему минорную симфонию полдня.
Возвращаясь домой, я ощутила призывный, требовательный флюид, Я не выдержала и с раздражением подняла глаза. Передо мной возвышался незнакомец - широкоплечий, с грубым обветренным лицом.
- Вы акварельны, незнакомка.
Художник! Я была удивлена. В подсознании родилась мысль: как неожиданно сочетаются физическая грубость и душевная тонкость. Особенно в людях искусства. (Мартин Идеи. Аксенов.) Разумеется, я отказалась ему позировать, но в деликатной форме, чтобы икс не счел меня консервативной. Ведь обнаженная фигура прекрасна. Лишь у порочного человека вид обнаженного тела рождает грязные ассоциации.
- Я только любитель, - произнес незнакомец, - а вообще я - солдат. Да, да. Простой солдат в чине майора. Забывающий у мольберта в редкие часы досуга о будничных невзгодах... Я только любитель, - повторил он с грустью.
- Искусство не знает титулов а рангов, - горячо возразила я. - Все мы - покорные слуга Аполлона, обитатели его бескрайних владений,
Он взглянул на меня по-иному. А когда мы выходили из трамвая, спросил:
- Где вы купила этот прелестный зонтик?
Я назвала влиятельную торговую фирму одной из европейских стран. Разговор шел на сплошном подтексте. Незнакомец деликатно касался моего локтя. В его грубоватом лице угадывалась чувственная сила. Отдельные лаконичные реплики изобличали тонкого бытописателя нравов. Когда мой спутник рассеянно перешел на английский, его выговор оказался безупречным. Возле него я чувствовала себя хрупкой и юной. Если бы нас увидел Зигмунд Фрейд, он пришел бы в восторг!
У порога незнакомец честно и открыто взглянул на меня. Без тени ханжества я улыбнулась ему в ответ. Мы направились в комнату, сопровождаемые зловещим шепотом обывателей.
Две рюмки французского вина сблизила нас еще теснее. Окрепшее чувство потребовало новых жертв. Незнакомец корректно обнял меня за плечи. Я доверчиво прижалась к нему.
Случилось то, чего мы больше всего опасалась..."
Накануне переезда Варя позвонила двенадцати мужчинам. Раньше всех пришел Кузьменко.
- На днях твою подругу видел, - сказал он. - Ну, эту... Как ее?.. Нервная такая...
- А, Фаинка... Она мне тридцать пять рублей должна с июня. Не говорила, когда меряет?
- Не говорила.
- Вот стерва!
- Я ее из троллейбуса видел, - сказал Кузьменко.
- Хочешь чаю?
- Лучше водки. Но это потом.
- Еще бы, - сказала Варя, - я ассигновала.
- Деньги не проблема, - сказал майор.
Вскоре зашел Малиновский и, едва поздоровавшись, раскрыл случайную книгу.
Мужчины вели себя холодно и равнодушно, чересчур равнодушно, пребывая где-то между равнодушием и враждой, держались безразлично и твердо, слишком уж безразлично и твердо - как жулики на очной ставке.
Варя сняла картины. Гости увидели, что обои выцвели и залиты портвейном.
В прихожей раздался звонок. Варя поспешила опередить соседей.
Явился Лосик и встал на пороге.
- Хочешь чаю? - спросила Варя.
- Я завтракал, - ответил Лосик, - клянусь. "Что мы собой представляем? - думал Малиновский. - Кто мы такие? Коллекция? Гербарий? Почему я здесь? Почему я заодно с этим шумным гегемоном? Что общего имею с этим мальчишкой, у которого пальцы в чернилах?"
Он сидел в бутафорском кресле и говорил Марине Яковлевой:
- Ты героиня, понимаешь?! На тебе замыкаются главные эмоции в спектакле. Я должен хотеть тебя, понимаешь? Прости, Марина, я тебя не хочу!
- Подумаешь, - сказала Яковлева, - больно ты мне нужен...
Муж ее работал в управлении культуры.
- Ты поняла меня в узкожитейском смысле. Я же подразумевал нечто абстрактное.
Тут Малиновский неопределенно покрутил рукой вокруг бедер.
- Мужчина с чемоданом - Анастасия Шиллер - Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Марш одиноких - Довлатов Сергей Донатович - Русская классическая проза
- Ремесло. Наши. Чемодан. Виноград. Встретились, поговорили. Ариэль. Игрушка - Сергей Донатович Довлатов - Русская классическая проза
- Повесть о песнях - Лина Черникова - Русская классическая проза
- Ирония судьбы. Новогодний рейс - Сергей Аркадьевич Сидоренко - Прочие приключения / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Письмо к Юлии Губаревой - Сергей Довлатов - Русская классическая проза
- Виноград - Сергей Довлатов - Русская классическая проза
- Письма к Науму Сагаловскому - Сергей Довлатов - Русская классическая проза
- Буря в стакане - Лалла Жемчужная - Русская классическая проза
- Песнь песней на улице Палермской - Аннетте Бьергфельдт - Русская классическая проза