Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Призванный занять польский престол, он принял вместе с ним руку прелестной юной королевы, и после смерти её не только удержался на шатком польском престоле, но, вновь женатый на внучке Казимира, княжне Анне, имел уже от неё двух сыновей и тем обеспечил престолонаследие в своём роде[72].
Рядом с ним сидел толстенький, длинноусый, невзрачный человек лет под пятьдесят, одетый в бархатную зелёную шубу, с высокой собольей шапкой на голове; сзади на запятках стоял гайдук гигантского роста, вечный и неизменный спутник короля, обладавший не только необычайной, истинно исполинской силой, но ещё одним важнейшим качеством, — он был немой!
Человеком в зелёной бархатной шубе был известный польский магнат, подканцлер коронный Николай Тромба, муж опытный в совете и герой на ратном поле.
Чуть мелькнули вдали первые колокольни Бреста с их золочёными крестами, Ягайло перекрестился, засунул руку за пазуху и, вытащив оттуда висевший на нём крест с мощами, подарок Папы, поцеловал его.
В то же время от Бреста показался на всех рысях отряд всадников. Впереди их сидел на борзом коне, в сером кафтане, обшитом мехом, и в высокой шляпе с перьями человек небольшого роста, плотный, с круглым белым лицом, лишённом всякой растительности и прекрасными, добрыми, голубыми глазами. Это был народный герой литовцев, их обожаемый князь Витовт. Подскакав на несколько шагов к королевским саням, которые остановились, Витовт спрыгнул с лошади с ловкостью молодого человека, поспешил заключить в свои объятия Ягайлу, который тоже выскочил из саней.
Виваты, крики радости и восторга гремели кругом двух народных героев, многие плакали, многие обнимались, встречая в свите короля друзей или родственников.
Король больше не захотел садиться в сани, он мигом вскочил на осёдланную лошадь, бывшую при обозе, и поехал к городу рядом с Витовтом.
Народ бежал по обе стороны, стараясь протискаться до владык и поцеловать хотя бы их стремя. Колокола гремели торжественно. У каждой церкви, как католической, так и православной, стояло духовенство с крестами и иконами — словом, встреча была торжественная.
У крыльца замка Витовт соскочил с коня первый и помог двоюродному брату сойти с лошади, и потом уже они вместе, рука об руку, взошли на крыльцо и поклонились народу, окружавшему многотысячной толпой и замок, и площадь.
— Он наш! Он тоже наш! — кричали граждане про Ягайлу, признавая в нём такого же литвина, как и Витовта.
— Завидую я тебе, брат Витовт, — сказал Ягайло тихо по-литовски, — счастлив ты среди своего народа.
— А у тебя в Кракове разве хуже?
— В Кракове? Ничего я не вижу, кроме льстецов придворных да панов задорных, а народа такого весёлого да пылкого я давно, с тех пор как из Литвы выехал, не видал! Счастливец ты!
Витовт ничего не отвечал, он только пожал крепко руку своему брату и гостю.
Торжества и пиршества были назначены с вечера первого же дня по приезде, но Ягайло отменил их. По обету он должен был пробыть первые два дня на молитве и на исповеди в костёле.
Витовт удивился. Он не помнил своего брата таким ревностным католиком, но, зная подозрительный характер Ягайлы, не стал настаивать и сам пошёл с ним в замковую часовню.
Ягайло снял с себя свой серый бараний тулуп и остался в суконном казакине литовского покроя, без всяких украшений, только на шее короля висело множество цепочек, ремешков и ленточек, концы которых скрывались или за пазухой, или в многочисленных кармашках на груди.
Подойдя к алтарю, король стал разгружаться и вынул один за другим около 15 крестиков, образков и складней. Снимая каждый и ставя его на алтарь, он делал земной поклон и несколько минут лежал ниц перед престолом.
Витовт, которого это заинтересовало, подошёл, тоже перекрестился и преклонил колена. Ягайло очень этому обрадовался. Он всё ещё в глубине души считал Витовта язычником, принявшим христианство только из-за политических видов.
— Вот видишь, брат и друг мой, — начал он торжественно, снимая с шеи золотой крест на золотой же цепочке, — это одна из величайших святынь всего мира, в этом кресте ковчег, а в нём — частица чудотворного креста Господня. Мне сам великий Папа прислал эту реликвию, она хранит от мечей и копий!
Это образ святой великомученицы Варвары, он мне прислан королём венгерским Вацлавом, в нём частичка святых мощей великомученицы. Она хранит от яда змей, пауков и всякой погани!
Вот это чудная реликвия, которую всю жизнь носила моя незабвенная супруга Ядвига, это крест, которым дед её, Людовик Святой, благословил своего сына! Он хранит от стрел вражеских, от яда и зелья приворотного, от наговора, приговора, отравы, сухотки и моровой язвы.
И долго, долго объяснял король своему двоюродному брату значение каждой реликвии и Витовт, далеко не такой набожный, с терпением, без малейшей улыбки выслушивал замечания Ягайлы. Но, странное дело, у наивного дикаря, каким был ещё недавно Владислав II, каждая реликвия имела, прежде всего, свою практическую цель. Это не было просто слепое обожание предмета из-за святости его происхождения, но именно по той пользе, которую он мог принести его владетелю!
Кончив перечень своих реликвий и поставив их на престол, Ягайло осторожно спрятал на грудь один из висевших на шее мешочков. Дело в том, что в оном были вовсе не христианские предметы, а именно коготь льва и клюв ворона, долженствующие оберегать его один от наговора, другой от отравы за трапезой! Какая смесь верований!
По требованию короля тотчас началась обедня, во время которой он всё время лежал ниц перед алтарём и шептал затверженные наизусть латинские молитвы.
После первой немой обедни Витовт встал со своего места и хотел предложить брату руку, чтобы следовать в замковые помещёния, но Ягайло не тронулся с места, и капеллан начал служить для него вторую обедню. Вторая обедня, казалось, удовлетворила его
- Государи московские. Книги 1-5 - Дмитрий Михайлович Балашов - Историческая проза
- Людовик XIV, или Комедия жизни - Альберт-Эмиль Брахфогель - Историческая проза
- За Русью Русь - Ким Балков - Историческая проза
- Это безумие - Теодор Драйзер - Классическая проза / Разное
- Иван III - государь всея Руси (Книги первая, вторая, третья) - Валерий Язвицкий - Историческая проза
- Вольное царство. Государь всея Руси - Валерий Язвицкий - Историческая проза
- Лихие лета Ойкумены - Дмитрий Мищенко - Историческая проза
- На волжских берегах. Последний акт русской смуты - Петр Дубенко - Историческая проза
- Белгравия - Джулиан Феллоуз - Историческая проза
- Миртала - Элиза Ожешко - Историческая проза