Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Миссис Рэндольф! Дайте ключ!
Время блаженства истекло. Я потеряю еще одну дочь.
– Катарина…
Она улыбнулась и сморщила ротик. Я дала ей все, что у меня было, – мое благословение.
– Моя пикни дем, моя крошка, моя малютка, я люблю тебя.
Скрипнула дверь. В тишине Келлс скользнул внутрь комнаты, сунул мне в руку бумаги и унес нашего ребенка прочь.
Часть третья
Противостояние
Я защищала свою жизнь и свою правду.
Доминика, 1784. Смятение
В Розо, на острове Доминика, солнце грело совсем иначе. Было так же жарко и солнечно, как в Демераре, но воздух казался менее сухим, более снисходительным к моей коже. Берега на западной стороне Доминики не были болотистыми, как уверял Полк. Он хотел, чтобы мы остались в Обители.
Но мой дорогой друг оказался прав насчет пения в заливе.
Йо-йо-йо…
Мужские голоса с тягучим акцентом сливались с ветром. Рабы, одетые лишь в коричневые набедренные повязки, стояли рядами по двое вдоль бортов глубоко сидящей лодки.
Йо-йо-йо…
Их печаль пронзила меня до глубины души. Их ждала горькая участь. Они не ведали о грядущих страданиях.
Их еще не продали как животных.
Они еще не знали сапога надсмотрщика.
Йо-йо-йо…
Мне потребовалось четырнадцать лет, чтобы очнуться, прибыть в эту вольную гавань и подтвердить свою свободу.
– Мисс Долли?
Подошел капитан Оуэн. Он уже попрощался с Эдвардом и Шарлоттой. Китти спровадила его ко мне.
Довольный и веселый капитан не обратил внимания на ворчание моей сестры. Он подвел меня ближе к причалу.
– Долли, капитан Томас привезет с Монтсеррата ваших мать и дочь. Он уже должен быть здесь, но я не могу больше ждать. Мне нужно отправляться на Барбадос…
Мыслями я вновь умчалась к певцам, разделяя их боль. На время я забыла об Оуэне.
Я отряхнула песок с его лацкана.
– Со мной все будет хорошо, сэр. Не задерживайтесь. Спасибо, что привезли нас сюда.
– Подумайте, о чем я вас спрашивал, дорогая. Я вернусь через месяц. Может быть, тогда вы выйдете за меня?
Поинтересуйся я у него, как католичка и прихожанин англиканской церкви могут пожениться, он бы решил, что я отнеслась к его предложению всерьез.
Поэтому я просто похлопала его по руке:
– Дайте мне привыкнуть к свободе, капитан Оуэн, к полной свободе.
Он зашагал к своему пришвартованному шлюпу, а я помахала ему с энтузиазмом женщины, которая переспала с другом и обнаружила у него нехватку опыта. Не знаю, о чем я думала, ложась с ним.
Хотя это неправда.
Я точно понимала, что делаю и почему. Я нравилась капитану, казалось, это самый простой способ забыть Келлса. Кроме того, имя капитана можно внести в метрики, если мои регулы снова запоздают. Я ни за что не позволю Джону Козевельду Келлсу забрать еще одного моего ребенка.
– Тебе правда нравится капитан Оуэн? – Ко мне медленно подошла Китти. Широкие сандалии, коричневая юбка и зеленая блуза – высказывая свое мнение, сестра казалась другой, чуть более взрослой. С тех пор как мы покинули Обитель, она делала это все чаще.
– Он славный.
– Полк говорит, он зарится на твою долю поместья Фодена. Полк хороший. Не все мужчины негожие.
Она снова упомянула Полка. Третий раз за неделю. Я и не заметила, как они сдружились. Я была поглощена Келлсом, делами, послеродовой хандрой и мало что замечала.
– Думаю, Полк прав, Долли.
Фоден оставил мне пять тысяч фунтов – небольшое состояние. Состояние, которое быстро уйдет на пропитание, одежду и жилье для моей семьи.
Я засучила рукава, чтобы кожа впитала больше солнца.
– Мистер Фоден велел мне быть осмотрительной. Я пользуюсь услугами его поверенных.
Очень дорогих поверенных. Когда все члены семьи будут свободны, я придумаю, как развернуть свое дело здесь, в Розо.
Китти прильнула ко мне.
– Я тоскую по Келлсу и малышке. Я люблю детей.
Я кивнула, но слово «тоска» не описывало моего состояния. Каждый раз, когда я делала вдох, моя пустая грудь хрипела от утраты.
– Я… Сейчас нам надо уладить все с па. Ты готова, ласточка?
Китти склонила голову, и я поцеловала ее в лоб.
– Перед тем как мы уехали из Обители, наставник Шарлотты и Эдварда показал мне, как пишется слово «свободный». Я смогу разобрать его в бумагах.
В глазах Китти отразились тени, и я испугалась за надежность ее все еще девятилетнего внутреннего мира. Чтобы заставить Китти улыбнуться, я развернула сестру, указала на пляж Розо с черным песком, а потом на горы.
– Посмотри-ка на эти склоны. Говорят, там часто идут дожди, но здесь их совсем немного.
Над вершинами, словно воротник, плыла дымка.
– Это пар. Он исходит от зазубренных пиков, что испускают горячее дыхание земли.
– Нехорошо-то как, Долли. Может, нам лучше остаться на берегу.
Я закружила сестренку в аллеманде, быстрее и быстрее, пока она не засмеялась. Мы остановились и направились к Шарлотте и Эдварду.
Они были несчастны. Моя дочь не хотела уезжать из Обители. Шарлотта расплакалась, когда я сказала ей, что больше она не увидит папу Келлса. Эдвард, мой стойкий четырехлетний сынок, утер со щек несколько слезинок. Я думала, Келлс любит его, но тот пожертвовал нашим чернокожим, предпочтя солгать о происхождении белокожей Катарины.
Позади прошла толпа женщин, красивых женщин, с лицами смуглыми, черными и светло-коричневыми, умных женщин, с бусами, обнимающими их шеи, и шляпами, прикрывающими головы.
– Я хочу делать ожерелья, Долли.
– То, которое ты мне сделала, – настоящее сокровище, Китти. Я хочу купить нам шляпки.
Эдвард потрогал свою макушку.
– И мне, мама!
– Конечно.
– Черную, мама! – запрыгал Эдвард.
Шарлотта закатила глаза. Она не понимала, в чем важность шляпы, только то, что черная треуголка Келлса исчезла.
Вздохнув, я повернулась к морю. На ряби волн мелькали проблески зелени и золота.
Йо-йо-йо…
– Как думаешь, мама сильно изменилась? Долли, она нас узнает? А Лиззи?
Этот вопрос о Лиззи постоянно мучил меня, как теперь будут мучить мысли о Катарине. Смогут ли мои дети, любой мой ребенок, когда-нибудь меня простить? О Катарина, я слабо сражалась, потому что…
Йо-йо-йо…
Потому что в глубине души думала, что белый мир и белая мать, которая никогда не была в рабстве, – лучше.
Я никогда себя не прощу. Никогда.
– Долли… Ты плачешь.
– Нет! – Я вытерла глаза. – Просто песок попал.
Шарлотта, ей было уже тринадцать лет, подошла ко мне, шаркая сандалиями и едва не наступая на подол белого платья с вышитыми цветами лотоса, платья для праздных прогулок или танцев.
- Душевный Покой. Лучшее - Валерий Лашманов - Прочая детская литература / Прочие приключения / Русская классическая проза
- TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин - Русская классическая проза
- Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов - Историческая проза
- Дыши! План вселенной на тебя безупречен - Мод Анкауа - Русская классическая проза
- Держи меня за руку - Долен Перкин-Вальдез - Историческая проза / Русская классическая проза
- Тишина на дне коробки - Алёна Левашова-Черникова - Русская классическая проза
- Ноттингем - Лина Винчестер - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Столетняя война - Бернард Корнуэлл - Историческая проза
- Северо-Запад - Зэди Смит - Русская классическая проза
- Не верь никому - Джиллиан Френч - Русская классическая проза