Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не пялься, – сказал Евгений Ильич, – люди отдыхают. Если бы ты был не со мной, тебя бы за такие взгляды сейчас уже на тротуар выволакивали. В лучшем случае.
Они прошли в отдельный кабинет; здесь было тихо. Заказали ужин. Официант вел себя как раб, который не знал, оставят ли его в живых или казнят сегодня же вечером.
– Какой у нас теперь сервис, замечаешь? – добавил Евгений Ильич все с той же интонацией презрительного бахвальства. – Это тебе больше не «ушла на базу».
В дверь кабинета постучали. Митя удивился, что ужин приготовили и принесли так быстро, и мысленно приписал это каким-то чудесам околобандитского сервиса, но вместо официанта зашли две девицы, по виду школьницы и менее накрашенные. Евгения Ильича они явно хорошо знали и обращались к нему, чуть заигрывая, хоть и по имени и отчеству.
– Не сегодня, – вальяжно ответил он, но некоторое количество наличных им все же дал. – Выпейте с нами, но только снаружи.
Девицы все поняли, извинились и быстро ушли, плотно затворив за собой дверь, но деньги взяли.
– Хочешь одну из них? – сказал Евгений Ильич. – Или обеих? А зря. У нас они теперь в моде. Прекрасные русские девушки. И не заразные, если не делать совсем уж глупостей. Это тебе не Ленинградское шоссе.
Принесли ужин. Даже омара и шампанское в ведерке.
– Не пробовал, наверное, омара в своей Израиловке.
– Евгений Ильич, – спросил Митя, – зачем вы меня сюда привели? И именно сюда?
– Потому что я хочу, чтобы у тебя мозги встали на место. И чтобы ты своей сестре передал, что из всех денег, которые сейчас есть в этой стране, мои деньги, которыми она так брезгует, еще самые чистые.
« 5 »
Ленинград был в еще более диком состоянии, чем Москва; вспоминались фотографии послевоенного города. Только интонации стали другими. И лица; часто это были те же самые люди, но уже с совершенно другими лицами. Митя долго не мог привыкнуть, это каждый раз заново царапало сердце. Потом все же привык. Но вот с тем, что ему не отвечает его друг Лешка, он смириться не смог. День за днем Митя ходил с чувством обиды и горечи, надеясь, что оно затихнет и пройдет, как за эти дни затихли и исчезли столь многие ожидания и чувства. Но потом не выдержал и все же пошел к Лешке домой. «Сейчас как съезжу ему по морде, – мысленно сказал себе Митя. – Даже если он стал бандитом, ну что он сделает, убьет меня, что ли. Тоже съездит по морде. Хоть поговорим после этого». Позвонил. Услышал отчетливое шевеление за дверью, ему даже показалось, что на него смотрят через глазок. Тем не менее ничего не произошло; теперь за дверью воцарилась полная тишина. Митя позвонил снова. Тишина сохранялась. Митя начал лупить в дверь, сначала руками, потом ногами.
– Выходи, скотина, – заорал Митя, – иначе я все равно что-нибудь придумаю! Через балкон влезу.
Неожиданно тишину нарушил голос из-за соседней двери.
– Молодой человек, – сказал интеллигентный женский голос со знакомыми ленинградскими интонациями, – не шумите, пожалуйста. К сожалению, он вам больше ничего не сможет вернуть.
– Это еще почему? И почему вы со мной разговариваете через дверь? Откройте, пожалуйста, для более продуктивного общения.
– Открыть я вам, к сожалению, не смогу, – ответила женщина. – Я ни в коей мере ни его родственница или знакомая, так что вернуть вам тоже ничего не смогу. А деньги с него, вероятно, получили другие кредиторы.
– Почему Леша мне не открывает? – заорал Митя. – Долги не долги, он что, меня не узнает?
– К сожалению, открыть он вам не сможет.
– Почему?
– Потому что он на кладбище.
Митя даже как-то не сразу понял смысл сказанного. «Он на похоронах, – подумал Митя. – Наверное, поехал с кем-нибудь из друзей на похороны бабушки или дедушки». Но потом Митя сел на бетонный пол, подогнул ноги, опустил лицо в колени, вцепился пальцами в голени и издал какое-то незнакомое самому себе рычание, перемешанное с воем.
– Так вы не деньги пришли требовать? – изумленно спросил все тот же женский голос.
Послышался стук запоров и защелок, поворот одного ключа, потом другого. Дверь открыла пожилая женщина; в этот момент она почему-то сразу Мите поверила. И все же ответить, кто Лешу убил, она не согласилась; а вероятно, этого и не знала. Она рассказала, что Леша занялся бизнесом, каким именно – она тоже не знала, даже купил дорогую иномарку; но потом выяснилось, что что-то у него пошло не так, он много задолжал, как говорили, некоторое время прятался от бандитов, а потом его убили. Сказала, где он похоронен; Митя записал. Почему-то рассказала о том, что иномарку забрали в счет долгов. Сколько он задолжал, было неизвестно, сколько вернул тоже; так что дверь, объяснила она, Лешины родители все равно не откроют. Не надо пытаться и их пугать. После грохота и воплей, которые он устроил в коридоре, они там, наверное, и так принимают корвалол. Как он понял, соседка еще и поэтому открыла. Митя ее поблагодарил; он понимал, что, впустив его, воющего на бетонном полу общего коридора, эта пожилая хрупкая женщина совершила почти что подвиг.
Потом снова позвонил в дверь Лешиных родителей. Ему так хотелось их видеть. Сказал, кто он. Но ему все равно не открыли. Митя решил их больше не мучить, через дверь извинился и быстро ушел. Как это ни странно, ночью ему удалось ненадолго уснуть. Ему приснилось, что те люди из ресторана, в который его водил Евгений Ильич, уже без шлюх и водки в ведре, но все в тех же самых спортивных костюмах, бьют Лешу, а Леша, уже весь в крови, катается по земле, пытаясь прикрывать руками лицо и почки, кричит, обещает деньги достать, обещает все заплатить с процентами, может быть даже просит о прощении, взывает к жалости, а они продолжают избивать его ногами, даже без особой ненависти, с брезгливостью, не утруждая себя тем, чтобы наклониться, а потом Леша еще несколько раз вздрагивает и затихает, так и остается лежать в грязи и крови. Митя проснулся. «Где это было? – подумал он. – В подвале? В Удельном лесопарке?» Утром он купил много-много цветов, почти на все деньги, которые еще оставались у него от этой поездки. Кладбище было на окраине. Вдали были видны новостройки,
- Опавшие листья (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья. (Короб второй и последний) - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Опавшие листья - Василий Розанов - Русская классическая проза
- Радио молчание - Элис Осман - Русская классическая проза
- Зимний Ветер - Валентин Катаев - Русская классическая проза
- Дом Кёко - Юкио Мисима - Классическая проза / Русская классическая проза
- Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук - Алексей Викторович Серов - Русская классическая проза
- Марина из Алого Рога - Болеслав Маркевич - Русская классическая проза
- Человек рождается дважды. Книга 1 - Виктор Вяткин - Проза
- Так громко, так тихо - Лена Буркова - Русская классическая проза