Гарри из Дюссельдорфа - Александр Дейч
- Дата:19.09.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Гарри из Дюссельдорфа
- Автор: Александр Дейч
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александр Дейч
Гарри из Дюссельдорфа
Посвящаю моему другу и помощнице Евгении Малкиной-Дейч
АвторI. По следам детства
Отречение
Мартовское солнце едва пробивалось сквозь немытые окна с железными решетками. В классной комнате стоял обычный шум перед началом занятий. Мальчики прыгали через скамьи и столы, взбирались на высокую учительскую кафедру, прислоненную к стене, кричали на разные голоса, подражая домашним животным. На них косился со стены портрет строгого, одетого в красный военный мундир немолодого человека — герцога Максимилиана Иосифа, а за рамой портрета торчал солидный пучок розог, призванный напоминать, что отец — покровитель своих верноподданных может в случае надобности пустить в ход розги. Высокий рыжий мальчик, дергая за полы худенького ученика с нежным, девически розовым лицом и светло-каштановыми волосами, дразнил его, выкрикивая нечленораздельные звуки, нечто вроде: «Га-арр-ю», «га-рр-ю». Очевидно, это должно было означать что-то очень обидное, потому что лицо худенького мальчика залилось густой краской и слезы навернулись на глаза.
— Не смей дразнить меня, Курт! Меня зовут Гарри и это совсем не похоже на крик осла.
— Похоже, похоже! — не унимался Курт. И опять выкрикнул имя Гарри «по-ослиному», вызывая смех школьников.
Но вдруг Курт оборвал свои выкрики: его схватил за шиворот и оттащил от Гарри коренастый мальчик.
— Оставь Гарри в покое! Слышишь?! — строго сказал он.
Христиан Зете (так звали защитника Гарри) погрозил кулаком Курту и увлек Гарри за собой. Они сидели за одним столом и всегда шли из лицея вместе.
Курт на этом не успокоился бы, но тут прозвенел звонок, мальчики разбежались по местам. Ректор Шальмейер, рослый старик с умным, энергичным лицом, одетый в фиолетовую сутану католического священника, не спеша вошел в класс и поднялся на кафедру.
— Дети, — торжественно сказал ректор, — сегодня классов не будет! Наш добрый герцог Максимилиан Иосиф (и ректор Шальмейер перевел глаза на портрет, висевший на стене, а также и на розги) сегодня отрекся от престола.
Класс взволнованно загудел. Мальчики плохо поняли смысл сказанного наставником, но обрадовались, что занятий не будет. Рыжий Курт не удержался и закричал:
— Вот если бы герцог каждый день отрекался, было бы совсем хорошо!
Ректор строго взглянул на Курта и продолжал свою речь:
— Я прошу вас, дети, тихо и спокойно разойтись по домам, как полагается при подобном случае. Не толкайтесь на улицах и не приставайте к взрослым с ненужными расспросами. Собирайте книги и тетради… Курт, выйди к доске и прочитай молитву.
Курт подбежал к доске, вытянулся, как солдат, и прочитал латинскую молитву, глотая слова и не понимая их значения. Ректор Шальмейер сделал отпускающий жест и поплыл из класса. За ним побежали мальчики, стуча башмаками по мощенному каменными плитами двору лицея.
Дюссельдорфский лицей, преобразованный из иезуитской коллегии, помещался в старинном францисканском монастыре, вдоль стен которого протекал большой приток Рейна — Дюссель. В обветшалом здании лицея пахло сыростью; каменные полы кое-где поросли мхом, в классных комнатах со сводчатыми потолками было холодно и неуютно. Учителя францисканского лицея были почти все священниками. Они вбивали в головы своих учеников латинский, греческий и древнееврейский языки, историю, географию, мифологию и, разумеется, немецкий и французский. Труднее всего приходилось изучать историю и географию. В самом начале XIX века на карте Европы не было ничего постоянного и сколько-нибудь устойчивого. Границы больших и малых государств то и дело передвигались, жители городов и деревень меняли свое подданство и присягали на верность то одному, то другому властителю. Наполеон Бонапарт, став императором Франции, стремился взять в свои руки судьбы всей Европы. Его огромные армии беспрестанно двигались по дорогам, совершали горные переходы, выигрывали сражение за сражением и подчиняли себе различные страны. Теперь пришла очередь и Германии. Раздробленная на четыреста мелких монархий, измученная рядом опустошительных войн, она не могла сопротивляться воле французского завоевателя. Мелкие немецкие княжества одно за другим оккупировались французской армией, а их правители отрекались от престола и бежали.
Такое событие произошло и в описываемое время, 24 марта 1806 года, в рейнском городе Дюссельдорфе, в столице маленького герцогства Юлих-Берг. Герцог Максимилиан Иосиф покинул свои владения, и на его место воцарился назначенный Наполеоном муж его сестры, маршал Иоахим Мюрат. Французский император охотно раздавал завоеванные земли своим родственникам.
В этот день на Рыночной площади царило большое оживление. Мрачное, серое небо нависало над городской ратушей, зданием театра и чугунной статуей курфюрста Иоганна Вильгельма на коне. Люди толпились у дверей ратуши и читали большое объявление, вывешенное у входа. Это был манифест, в котором бывший курфюрст прощался со своими верноподданными, благодарил их за службу и освобождал от присяги. Курфюрст относился к своим подданным не лучше и не хуже, чем другие немецкие князьки: он так же, как и прочие, заставлял трудиться на себя крепостных крестьян и выжимал подати и налоги из горожан — ремесленников и купцов. Но немецкие обыватели в ту пору были до того раболепны, что не могли и представить себе жизнь без курфюрстов и герцогов, которых они с детства привыкли считать отцами-благодетелями. Вот почему многие из дюссельдорфских жителей искренне огорчались, узнав об отречении старого курфюрста, и не понимали, как же они будут жить дальше.
В пестрой толпе, наполнявшей Рыночную площадь и непрерывно сменявшейся, можно было увидеть и двух друзей-мальчиков — Гарри Гейне и Христиана Зете. Они протискивались к дверям ратуши, когда Гарри вдруг почувствовал, что его кто-то схватил за руку. Это был портной Килиан, живший на Болькеровой улице, неподалеку от дома Гейне.
Одетый в нанковую куртку, в которой он обычно сидел дома, в короткие панталоны и шерстяные чулки, спадавшие вниз и открывавшие голые коленки, Килиан дрожал от волнения. Он прижал к себе мальчика и сказал:
— Курфюрст приказал благодарить.
Гарри не понял слов Килиана. Христиан тоже ничего не мог объяснить, но, когда старый солдат-инвалид, выкрикивая слова манифеста, громко заплакал, Христиан тоже стал всхлипывать. Между тем на остроконечной крыше ратуши появились люди с молотками и топорами. Они стали сбивать с фасада здания гербы бывшего курфюрста. Тут и Гарри стало как-то не по себе. Ему казалось, что мир рушится и солнце уже никогда не будет золотить окна ратуши. На балконе здания стояли советники ратуши — уважаемые дюссельдорфские жители — с растерянно-постным видом. Гарри схватил товарища и потащил его за собой. Обычно на площади у памятника Иоганна Вильгельма стоял продавец яблочных пирожков, о которых нередко мечтали ребята. Веселый, краснорожий парень таинственно накрывал белым передником корзину со своим товаром и, завидев подходящего покупателя, начинал выкрикивать: «Вот яблочные пирожки, совсем свежие, прямо из печки, и какой деликатный запах!..»
Гарри взглянул на место, где обычно стоял продавец яблочных пирожков. Ведь Гарри каждый день, отправляясь в лицей, пересекал площадь и здоровался с парнем в белом переднике, как со своим добрым знакомым. Нет, мир еще не окончательно рухнул: парень, как всегда, прикрывал корзину передником, хотя и ничего не выкрикивал, потому что тоже был растерян. Когда мальчики поравнялись с ним, он слабо улыбнулся Гарри и приподнял передник. Гарри заглянул в корзинку; пирожки показались ему не такими аппетитными, как раньше, а сухими и сморщенными… Гарри и Христиан стояли у памятника и молчали. Христиан зете вдруг спросил;
— О чем ты думаешь, Гарри?
— О яблочных пирожках, — мечтательно ответил Гарри. — Нет, о курфюрсте Иоганне Вильгельме. О том и другом.
— Не понимаю, — сказал Зете.
Гарри улыбнулся:
— Видишь ли, это длинная история. Мне моя нянька Циппель рассказала, что, когда скульптор отливал статую курфюрста, не хватило металла, и тогда добрые женщины стали отдавать свои серебряные ложки на отливку. Так вот я и думаю, сколько яблочных пирожков можно было купить на все эти ложки!
Христиан весело рассмеялся:
— Ты всегда, Гарри, что-нибудь придумаешь! За это я тебя и люблю.
— И ведь сколько ложек проглотила эта статуя, хотя в ней нет никакого супа, — сказал Гарри.
Мальчики спохватились: пора было идти домой. Они расстались.
Гарри медленно шел по Болькеровой улице. Мысли его путались, события странно преломлялись в мечтательной голове. Несмотря на то что ему шел только девятый год, он был очень развит, много читал, и все прочитанное не забывалось, оставалось жить в его сознании и вызывало новые мысли и мечты. Иногда Гарри представлял себя капитаном на большом фрегате, смело бороздящем моря и океаны. Иногда он видел себя атаманом разбойников, которые отнимают несметные сокровища у богатых и раздают их беднякам. Ему нравился Карл Моор, герой шидлеровской драмы «Разбойники», он слышал в лицее имена древних героев, граждан Греции и Рима, искавших правды и справедливости, и ему хотелось подражать им.
- Сказания о людях тайги: Хмель. Конь Рыжий. Черный тополь - Полина Дмитриевна Москвитина - Историческая проза / Советская классическая проза
- Семен Палий - Мушкетик Юрий Михайлович - Историческая проза
- По следам Карабаира Кольцо старого шейха - Рашид Кешоков - Историческая проза
- Забытая слава - Александр Западов - Историческая проза
- Военный корреспондент - Александр Чаковский - Историческая проза
- Мальчик из Фракии - Василий Колташов - Историческая проза
- Сквозь три строя - Ривка Рабинович - Историческая проза
- История деградации азбуки - Дмитрий Москаленко - Историческая проза
- Цвет времени - Франсуаза Шандернагор - Историческая проза
- Забытые генералы 1812 года. Книга первая. Завоеватель Парижа - Ефим Курганов - Историческая проза