Форма входа
Читем онлайн История ислама. Т. 1, 2. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов в XVI веке - Август Мюллер
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
из-за какого-то несчастного спора жестоко перессорились. Особенно преследовали друг друга эпиграммами Зияд-ракашит и Худба-амирит. Дошло наконец до настоящего побоища, и Худба умертвил Зияда. Родственники обратились с жалобой к Саиду ибн аль-Асу, заместившему только что Мервана в качестве наместника Медины. Тот засадил нескольких родственников Худбы в тюрьму в виде заложников за всю семью. Надо было выручать близких, и убийца явился добровольно. Саид отослал его вместе с донесением к халифу. Худба был недурной поэт и все свое дело импровизировал в стихах перед Муавией. Как и всякий араб, халиф обладал и вкусом, и пониманием настолько, чтобы оценить высокий поэтический талант, да и сам при случае пописывал стихи. Несчастный заинтересовал его, но оправдать убийцу было трудно. Муавия отослал преступника назад к наместнику с указанием держать его в тюрьме, пока не подрастет сын убитого Зияда и не решит, что делать с пленником. Халиф полагал своим решением спасти несчастного, но ошибся: лет пять-шесть спустя молодой человек достиг определенного возраста, пожелал смерти Худбы и на этом уперся, хотя многие почтенные граждане Медины, и сам наместник, сыновья Омара и Али, предлагали ему уплатить удесятеренную пошлину за кровомщение. Честность и дарования пленного заполонили сердца многих. Когда вывели его на казнь, он вручил душу свою Богу в стихах[221]:
О Господи на троне, перед Тобой муслим, к Твоей защите прибегаю
От огненной геенны, я, богатый скорбию страдалец.
Неправое ли ненавистно было, доколе не касалось лично.
Строптивость увлекла, неправым стал, жаровней распалился гнев.
Но, что б ни говорили деспот и его синклит,
И около ворот толпы богатых, бедных, —
Я все-таки уверен, что никто не повелевает, —
Ты один: если Ты караешь, это в Твоей власти,
Если Ты милуешь, то ведь Ты всемилостивый.
Но по дороге к месту казни он сымпровизировал новую строфу в ином духе:
Не ликовал я никогда, хоть счастье нередко улыбалось,
Но не робел при встрече – порою с злой судьбой.
Не я раздор затеял – горе притянуло:
Что ж, храбро устремился – где нужно первым на коне.
На ссору вызвал друг, и я его убил.
Хотя бы и свояк обидчик твой – не уступай, борись!
Своеобразные переливы утешительного исповедания простой и величественной исламской идеи покорности судьбе рядом с неискоренимой старинной арабской спесью представляют нечто в высшей степени трогательное. В стихах этих легко подметить, как глубоко еще сидело чувство личной независимости и раздражительной гордости даже в лучших людях народа. Эти стихи – доказательство искусства управления Муавии: он умел обуздывать всевозможные страсти. Менее способному правителю легко могло не посчастливиться. Другому не удержать бы этих упрямцев от всеобщей жесточайшей взаимной резни.
Муавия работал усердно и много, стремясь во всем ввести улучшения. Будучи религиозно индифферентным, он не боялся ставить на высшие должности христиан, наиболее освоенных с местными порядками. При нем первом стали выбивать серебряные и золотые монеты с оригинальным собственным чеканом. Однако арабы, особенно недоверчивые к золоту, не захотели принимать новую монету, «так как на ней не было креста». Как ни ненавистен был для мусульман этот символ христианской религии, но как свидетельство полновесной византийской чеканки он повсеместно встречал самый лестный прием. С особой заботой относился Муавия к финансам. В его владычество подати не были особенно тягостны, но он пользовался всяким обстоятельством, чтобы добыть побольше денег. Раз явились к нему на разбирательство епископы яковитские и маронитские со своими вечными религиозными спорами. Он допустил к себе этих ревнителей, не постыдившихся из-за богословских препирательств выставлять на суд мусульманского эмира дела христианства. Диспут продолжался долго, он спокойно выслушивал обе стороны, пока епископы не наговорились досыта, причем яковиты под конец как будто начали сдаваться. Тогда, обратясь к ним, эмир стал увещевать их на будущее время быть посмирнее, а чтобы не обижали их впоследствии марониты, потребовал за свое покровительство взноса ежегодно в государственную казну 20 тысяч золотых динариев.
Прочное единение всех сил ислама в одних руках дало вскоре возможность Муавии двинуть большинство свободного войска на дальнейшие завоевания. Лишь только халиф почувствовал себя достаточно укрепившимся, он тотчас же нарушил перемирие с византийцами. И начались почти без перерыва в течение более 20 лет походы и набеги, страшно опустошавшие несчастную Малую Азию. По меньшей мере раз в году, а то и два громадной лавиной разливались арабы по пограничным областям, напирали все дальше и дальше, брали города, разоряли страну. Греки защищались, понятно, как умели; борьба шла с переменным успехом, часто арабы близко подходили к Константинополю, но ни разу не удавалось им надолго покорить весь полуостров. Здесь, не так, как в Сирии и Египте, на византийцев не глядели как на постылых господ, чуждых населению по своему происхождению. Здесь была исконная греческая земля, а нападали на нее полуварвары, разбойники, семиты. Сами жители напрягали все силы, чтобы избавиться от них. И арабам приходилось постоянно терять все завоевания. Рядом с несколькими победами, крупной добычей, множеством пленных случалось и им терпеть чувствительные поражения, в особенности же под стенами Константинополя, где приходилось каждый раз платиться головой.
Историю этих походов весьма трудно восстановить. Арабские известия, можно сказать, более чем лаконичны. Успехи так часто сопровождались чувствительными потерями и к тому же были так преходящи, что о них неохотно упоминалось в летописях. Византийские источники во всем, касающемся этого периода, тоже слишком скудны; дошедшие до нас отрывочные сведения переполнены противоречиями и лишь изредка не расходятся с арабскими известиями. Более освещен, как кажется, большой двойной поход, предпринятый в 43–45 (663–665) гг. под первоначальным предводительством Буера ибн Арта. Заняв часть Малой Азии в 43 (664) г., он перезимовал на месте, а летом 44 (663) г. двинулся далее; отряды его заняли позиции недалеко от Константинополя. Осенью заменил его Абдуррахман, сын Халида, покорителя Сирии. Равно как и его отец, он был наместником в Химсе (Эмесса) и прежде нередко переступал византийские границы. На этот раз двинут был особенно значительный отряд. И действительно, полководцу удалось, огибая полуостров вдоль северных склонов Тавра, занять крепости Амориум и Пессинунт, даже достичь Халкидона, расположенного напротив Константинополя. С помощью флота, которым теперь командовал Буер, обложена была также Смирна. Но в 45 (665) г. обстоятельства как-то сразу меняются, арабы отступают, а в 46 (666) г. Абдуррахман снова очутился в Химсе. Вскоре после того его сразила внезапная смерть,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История ислама. Т. 1, 2. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов в XVI веке - Август Мюллер бесплатно.
Похожие на История ислама. Т. 1, 2. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов в XVI веке - Август Мюллер книги
- Ислам и мир: восток глазами классиков - Нурали Латыпов - Религиоведение
- Мусульмане в советском Петрограде – Ленинграде (1917–1991) - Ренат Беккин - Религиоведение
- Глобализация и мусульманский мир: оценка современной исламской правовой мысли - Леонид Сюкияйнен - Религиоведение
- Евреи ислама - Бернард Льюис - Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Будда, боги, люди и демоны - Н. Краснодембская - Религиоведение
- Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик - Прочая религиозная литература
- Религии мира: опыт запредельного - Евгений Торчинов - Религиоведение
- Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители - Монах Лазарь (Афанасьев) - Биографии и Мемуары / Православие / Прочая религиозная литература