Форма входа
Читем онлайн История ислама. Т. 1, 2. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов в XVI веке - Август Мюллер
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Абу Ваккаса – и предложил им выбрать властелина в течение трех дней. В это время Тальха находился в отсутствии; предполагалось, если он успеет вернуться, и его присоединить к сонму избирателей. Затем халиф отдал последние распоряжения касательно семейных своих дел, взял слово с Аиши, что она похоронит его в своем доме рядом с пророком и Абу Бекром, и мирно скончался, вверяя свой дух милосердию Господа, 26 зуль-хиджжи 23 г. (3 ноября 644 г.).
Из трех основателей ислама – вдохновенного религией Мухаммеда, детски верующего Абу Бекра и энергического Омара – последний, рассуждая по-человечески, был самым могучим из всех и наиболее выдающимся. С первого же момента присоединения к маленькой группе правоверных он сразу позаботился придать настоящий внешний вес исламу, выступив бесстрашно в виду целого народа с открытым исповеданием веры, и вызвал даже у противников уважение. Таким оставался и до самого конца – человеком дела, воплотившим за пределами Аравии мысли и поучения Мухаммеда. Было бы, конечно, несправедливо отнимать от пророка его великой заслуги – живого проникновения религиозной идеей и счастливого применения ее к потребностям народа; но в той же мере нельзя также оспаривать, что без Омара ислам продержался бы успешно только в Аравии, и то, быть может, не особенно долго, но никогда не стал бы религией полумира и не послужил бы основой могущественного государственного устройства. Было уже неоднократно указываемо и раньше, что в качестве государственного организатора Омар мало внес творческих идей и черпал большею частью материал свой из развития основных положений системы Мухаммеда. Но гениальная манера, с которой он принялся за окончательную отстройку государственного здания, выказала не только могущество необыкновенно сильной воли, но и верный инстинкт, пред которым раскрываются все потребности времени, ускользающие часто от исследователя с обширным образованием и способного к методическому размышлению. Этот инстинкт, собственно, и составляет неотъемлемую принадлежность истинно государственного человека. Ко всему этому обладал покойный халиф и другими редкими качествами, необходимыми каждому властителю: строгой и нелицеприятной справедливостью, прозорливостью в делах, необыкновенно счастливым умением выбирать себе помощников[187] и, наконец, весьма ценною способностью самоотречения там, где нужно было подчинить личное воззрение всеобщему благу. Наружному блеску и утехам жизни придавал он не более цены, как и Абу Бекр. Его торжественные выходы и обращение с правоверными неизменно отличались, как и при его предшественниках, необычайной патриархальностью. Это был прирожденный властелин. Энергия, неизбежная принадлежность подобных натур, доходила у него до крайних пределов беспощадности, проявлялась иногда даже некоторая склонность к жестокости. Всего более, конечно, ощущали ее данники; самая история его умерщвления может служить наиосязательнейшим примером холодного презрения, с которым привык он глядеть на все интересы этих неверных; но не следует забывать, что это было воззрение целого народа, можно сказать, целой эпохи; далее на Западе встречаются многочисленные примеры иногда еще с большей жестокостью проводимого грубого обращения с народом. Во всяком случае, если он нисколько не дорожил жизнью и благосостоянием правоверных, когда дело шло о достижении известной цели, зато никогда не доходило у него до проявлений полной бесчувственности, а тем паче радости при виде пролитой крови. Наоборот, в преданиях сохранилось множество рассказов, описывающих по преимуществу простоту образа его жизни; они затрагивают также многие симпатичные черты этого мощного властелина, умевшего, когда нужно, быть трогательно гуманным.
Одна история получила особенно широкую известность. Раз, сопровождаемый вольноотпущенником Асламом, вышел Омар вечерком, когда стемнело, на прогулку. В уединенном месте за городом наткнулись они на пылавший ярким пламенем костер. Подойдя ближе, халиф увидел у огня женщину, окруженную плачущими маленькими детьми. Сидя на корточках, наблюдала она за подвешенным над огнем котелком. «Мир вам, сидящим у огня», – произнес халиф. «Благодарствуй, да будет мир и с тобой», – ответила женщина. «Могу я подойти?» – «Садись, если не помышляешь обидеть, а не то оставь нас в покое». Халиф присел и вопросил: «Что вы тут поделываете?» – «Нас задерживают здесь ночь и холод». – «Отчего детки твои плачут?» – «Известно, голодают». – «А что у тебя в котелке?» – «Ничего у меня нет, чем бы их успокоить. Вот и держу их возле я, они все думают, что я что-то варю, устанут наконец и уснут. Между мной и Омаром пусть судит Бог». Слыша это, халиф промолвил: «Как же, добрая женщина, может знать Омар про вас?» – «Да ведь услал же он моего мужа на войну, сам бедняга и погиб, а теперь и мне с моими малютками нечего есть. Сам посуди: оберегать нас вверено ему, а он и не думает». Тогда обернулся Омар ко мне, так рассказывал позднее Аслам. «Идем!» – промолвил повелитель. Торопливым шагом вернулись мы в город; Омар пошел прямо к амбару, самолично выбрал мешок муки, захватил тоже большой кусок жиру и сказал мне: «Взвали-ка мне на плечи». Я ему в ответ: «Дозволь мне, за тебя я готов снести хоть вдвое или втрое». Он же ответил: «Глупый, что же, ты и в день воскресения мертвых думаешь нести мою тяготу?»[188] Тогда я взвалил ему мешок на плечи. Мы снова скоро зашагали, торопясь назад к покинутой нами женщине. Подошли наконец. Сбросил он с себя ношу, стал вынимать сначала муку, потом жир, а сам приговаривает: «Не беспокойся, я ведь понимаю, это моя обязанность, сделаю все по порядку». Стал усердно раздувать огонь под котелком, дым так и валит, застилает длинную его бороду, а он все по-прежнему суетится у очага. Снял он наконец котелок с огня, просит женщину подержать чашку и выливает в нее похлебку, а сам говорит: «Накорми сперва их. Я потом еще прибавлю». И так не отстал, пока не насытил всех. Что осталось провианту, вручил матери, затем встал, и я последовал его примеру. Женщина рассыпается в благодарностях, причитает, призывает на него благословение Божие, восхваляет его за то, что он не так поступает, как повелитель правоверных. А он кротко ей замечает: «Не сули ему ничего дурного; когда ты придешь к повелителю правоверных, и меня там найдешь». Затем стал в сторонку и долго любовался, ни слова не говоря. Детки немного времени посмеялись, порезвились, улеглись и спокойно заснули. Все он терпеливо выждал и тогда только двинулся в обратный путь, вознося благодарение Создателю. А потом обратился ко мне: «Аслам, ведь голод не давал им заснуть, выжимал из глаз у них слезы. Как мог я уйти, пока не утешусь лицезрением их покоя».
Положим, благодарный народ в своих воспоминаниях всегда старается разукрашивать образ своего героя, но все же нельзя никоим образом отрицать, что в
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История ислама. Т. 1, 2. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов в XVI веке - Август Мюллер бесплатно.
Похожие на История ислама. Т. 1, 2. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов в XVI веке - Август Мюллер книги
- Ислам и мир: восток глазами классиков - Нурали Латыпов - Религиоведение
- Мусульмане в советском Петрограде – Ленинграде (1917–1991) - Ренат Беккин - Религиоведение
- Глобализация и мусульманский мир: оценка современной исламской правовой мысли - Леонид Сюкияйнен - Религиоведение
- Евреи ислама - Бернард Льюис - Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Будда, боги, люди и демоны - Н. Краснодембская - Религиоведение
- Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик - Прочая религиозная литература
- Религии мира: опыт запредельного - Евгений Торчинов - Религиоведение
- Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители - Монах Лазарь (Афанасьев) - Биографии и Мемуары / Православие / Прочая религиозная литература