Форма входа
Читем онлайн Текст и контекст. Работы о новой русской словесности - Наталья Борисовна Иванова
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
помощи которого меньшевики хотели одолеть красных, разоблачает недальновидность меньшевиков гораздо больше, чем исторический комментарий.
Смеховая стихия организует свободное повествование. Смех – не просто подтрунивание над героем или обнаружение смешных и нелепых черт в той или иной ситуации, не «приправа», добавленная к сюжету.
«Если народ на площади не смеется, то народ безмолвствует, – замечал М. М. Бахтин. – Народ никогда не разделяет до конца пафоса господствующей правды. Если нации угрожает опасность, он совершает свой долг и спасает нацию, но он никогда не принимает всерьез патриотических лозунгов классового государства, его патриотизм сохраняет свою трезвую насмешливость в отношении всей патетики господствующей власти и господствующей правды».
Смех Искандера в «Сандро из Чегема» глубоко укоренен в национальной стихии, это подлинно народный смех. Здесь автор и смеется над героем, и бесконечно его любит, любуется им. В самом деле, разве не хорош дядя Сандро – и как Великий Тамада, без которого не может состояться ни одно застолье, как замечательный рыцарь и любовник, без которого не может жить прекрасная княгиня-сванка, как настоящий друг, перелетающий верхом на лошади через стол, где проигрывается в пух и прах известный табачник Коля Зархиди?
Дядя Сандро – безусловный литературный потомок Рыцаря печального образа. Только он произошел еще, как замечали критики, и от Санчо Пансы. Ибо в искандеровском рыцаре величие духа гротескно соединено с крестьянской осмотрительностью, беззаветная преданность – с готовностью обхитрить, самоотверженная любовь – с эгоизмом, а глубокая мудрость – с глупостью. Неожиданным соединением этих противоположных начал Искандер создал единое целое своего героя, наследующего великим литературным предкам.
Социально-исторический гротеск Искандера пластически изображает надчеловеческую отчужденную силу, управляющую миром, людьми, их жизнью в виде чуждого «оно». «Оно», то есть революция, гражданская война, коллективизация, вызывает у людей чувство страха и ничтожности своей жизни. Но развенчивая силу этого «оно» при помощи гротеска, «смешного страшилища», Искандер добивается ощущения особой веселой вольности мысли и воображения, радости и победы смехом.
По принципу гротеска сочетаются в большом времени романа три составляющих его потока: время эпическое, природное, время социально-историческое и время авантюрное.
Искандер подчеркивает даже самой композицией романа бесконечность авантюрного времени. Оно может длиться и длиться, ибо эластичная композиция способна легко, безо всякой натуги принять в себя все новые и новые главы о хитроумных проделках Сандро.
Анализируя особенности всех жанров серьезно-смеховой области, и прежде всего – мениппеи, М. Бахтин указывает на следующие черты: «живая, даже часто прямо злободневная современность»; «герои мифа и исторические фигуры… нарочито и подчеркнуто осовременены, и они действуют и говорят в зоне фамильярного контакта»; опора на народный опыт и на свободный вымысел; нарочитая многостильность и разноголосость, отказ от одностильности; смешение высокого и низкого, серьезного и смешного; включение пародийно переосмысленных цитат и ситуаций.
Искандер заметил в связи с «Сандро», что, по его мнению, «для народного сознания вообще характерна непосредственная близость страшного и смешного. Я думаю, вот это стилистику “Сандро” во многом и определяет».
Исключительная свобода сюжетного и философского вымысла, присущая «главной книге» Искандера, смелое включение фантастики, гиперболы, гротеска (реальное перерастает в ирреальное) отнюдь не мешает появлению исторических фигур (Сталин, Лакоба, Берия, Ворошилов, Калинин и др.).
Для испытания философской идеи – правды, воплощенной в образе мудреца, – герои входящего в «Сандро» как глава повествования «Джамхух – Сын Оленя» странствуют по неведомым странам, оказываются в исключительных ситуациях. Появляются карнавальные Обпивало и Объедало, авантюрный сюжет поисков красавицы связан с испытанием другой философской идеи – взаимодействия мудрости и красоты.
«Сандро» действительно полностью освобожден от мемуарно-исторических ограничений, в отличие от других книг, в которых Сталин, например, одно из действующих лиц. В создании образа Искандер опирался на живое, устное слово, ему необходима была та реальная муха, из которой он, как вы помните, предпочитал выращивать художественного слона.
«При том широком показе народной жизни, который дан в “Сандро из Чегема”, – говорил автор, – я должен был показать некую вершину власти, более всего удаленную от народа. Этой вершиной власти был Сталин. Я давно интересовался этой фигурой, главным образом, конечно, пользовался устными рассказами людей, которые знали его».
При этом Искандер находит особый ракурс изображения: «черным по черному рисовать неинтересно», и для изображения «столь громадной фигуры зла» он не окарикатуривает Сталина, а показывает «тирана на отдыхе»: «Я вообще считаю, что, чем мрачнее и страшнее фигура, которую художник изображает, тем больше он должен стараться ее показать в обстоятельствах минимального мрака».
Поэтому он искал людей, «восхищенных Сталиным», ибо их рассказы казались ему «более интересными, чем рассказы тех, кто критически относится к нему. Потому что тот, кто восхищается, считает, что то, что он видел, было так интересно, прекрасно, что тут ничего менять не надо и нельзя. И он дает, во всяком случае, мне так кажется, наиболее интересные детали, я верю в их непосредственность».
Для Сандро и других героев характерны эксцентричность поведения, нарушение установленных норм этикета – при внешнем соблюдении ритуала. Кроме того, постоянно возникают сцены эксцентрических скандалов, неуместных речей и выступлений: в первой же главе – скандал между Сандро и князем, который «поручил» ему его прекрасную жену-сванку; в «Принце Ольденбургском» – эксцентрическое появление Сандро у принца. Крайне эксцентрично и неожиданно «скольжение» Сандро-танцора на коленях перед Сталиным: вроде бы рабское, но ведь нарушает все установления. Эти (как и многие другие изображенные в книге) скандалы освобождают человеческое поведение от «предрешающих мотивировок».
Наконец, мениппея вбирает в себя вставные жанры (новеллы, стихи, ораторские речи, пиршественные диалоги) – точно так же происходит и в «Сандро». Отсюда рождается особая «многотонность» мениппеи, ее полистилистика.
Мениппея формируется как жанр в эпоху разложения национального предания – в тот же исторический момент разложения национального абхазского предания «попал» и Искандер. Грандиозное столкновение патриархальной культуры и казарменного социализма, насильственное крушение народного образа жизни, тоталитарная идеология и – одновременно – осколки в народном сознании прежних языческих верований; смесь остатков феодальных связей с новыми порядками; идиллия крестьянского быта, некий цивилизованный тип монархии (принц Ольденбургский), родовая форма управления, борьба традиций за свое выживание – и разрушение моральных традиций, новые порядки, новая иерархия власти и даже самая вершина этой власти (тиран на отдыхе) во всей ее неприглядности; народное предание («Джамхух»…). Через смеховую стихию Искандер написал трагедию народа: если Сталин («громадная фигура зла») изображен как черное на светлом фоне отдыха, то судьба народа с его светлой, праздничной, смеховой культурой дана – по тому же художественному принципу («мне неинтересно писать черным по черному») на фоне усугубляющейся исторической мрачности – тоталитарной власти и разложения уклада народной жизни.
В мире «Сандро из Чегема» представлены почти все социальные слои и исторические периоды, пережитые обществом в ХХ веке. Здесь действуют и крестьяне,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Текст и контекст. Работы о новой русской словесности - Наталья Борисовна Иванова бесплатно.
Похожие на Текст и контекст. Работы о новой русской словесности - Наталья Борисовна Иванова книги
- Скрытый сюжет: Русская литература на переходе через век - Наталья Иванова - Публицистика
- Переписывая прошлое: Как культура отмены мешает строить будущее - Весперини Пьер - Публицистика
- Миф о шести миллионах - Дэвид Хогган - Публицистика
- Моцарт и Сальери. Кампания по борьбе с отступлениями от исторической правды и литературные нравы эпохи Андропова - Петр Александрович Дружинин - История / Литературоведение
- Русская жизнь-цитаты 7-14.01.2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Русская жизнь-цитаты 7-14.04.2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Русская жизнь-цитаты 14-21.03.2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Русская жизнь-цитаты 21-31.10.2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Русская жизнь-цитаты 20-31.12.2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Русская жизнь-цитаты 7-14 июня 2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика