Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы как сюда попали? — закричал вне себя Кучеренко.
— Нас из госпиталя направили, — ответил Оченин.
— Когда?
— Только сегодня приехали, господин прапорщик, — проговорил Макаров, увидев на плечах у Кучеренко золотые погоны прапорщика, которые он получил после ля‑куртинского расстрела.
— Где ваши вещи? — спросил Кучеренко.
— У нас нет никаких вещей, они оставались здесь, — ответил Оченин.
— Идите за мной.
Мы пошли.
Войдя в штаб, который помещался в бывшем офицерском собрании, Кучеренко передал нас дежурному офицеру и сказал, что мы, унтер-офицеры бывшей первой роты, самые главные зачинщики беспорядков, что нас необходимо отправить в самые отдаленные места Африки.
Нас взяли сейчас же под конвой и отправили на гауптвахту. Она находилась в этом же помещении, в подвальном этаже бывшего офицерского собрания.
ОТПРАВКА В АФРИКУ
Когда тяжелая железная дверь подвала захлопнулась за нами и проскрипел заржавленный от сырости запор, оставшись одни, мы посмотрели друг на друга.
— Влопались дураки, — огорченно проговорил Оченин. — И откуда его чорт вынес, этого проклятого Кучеренко! Наверное, никогда нам от него не удастся избавиться. Он как будто бы по нюху знает, где ему надо быть.
— У него руки чешутся от безделья. Раньше он ежедневно солдат колотил, а теперь стало некого, — вот он и явился сюда вспомнить старое, да за одно золотые погоны показать — сказал Макаров.
Оченин щелкнул зажигалкой, поднял ее вверх, осматривая стены и потолок подвала. Подвал оказался очень большим, в нем было несколько отделений. Все они, за исключением первого, в которое были мы посажены, оказались заваленными пустыми винными бочками, оставшимися от попоек офицеров во время нахождения в этом здании офицерского собрания.
Несмотря на самый тщательный осмотр мы не нашли ни одной щели, чтобы можно было пролезть на свободу. Осмотр подвала занял порядочно времени и был прекращен лишь потому, что снаружи заскрипел запор. Когда открылась дверь, в подвал вошел солдат, принес ужин. От фельтенца мы узнали, что времени семь часов вечера. Оставив небольшой бачок с супом и полкило хлеба, фельтенец ушел, сказав, что за посудой он придет завтра утром. После ухода фельтенца Макаров посмотрел на хлеб, на суп и вспомнил, что он сильно голоден.
— Ну, давайте ужинать, — проговорил он, обращаясь к нам.
— Нет, Гриша, подожди, — ответил Оченин, — пойдем-ка вон в тот угол, я кажется, что-то нашел.
— Что нашел?
— Пойдем посмотрим и узнаем...
Освещая путь двумя зажигалками, мы забрались в самый дальний угол подвала. Показывая на небольшой бочонок, Оченин сказал Макарову:
— Качни-ка вот эту бочку, в ней кажется что-то есть.
Тряхнув бочонок, Макаров услышал бульканье.
— Неужели вино? — спросил он.
— Кажется, да...
К нашей общей радости в бочонке случайно осталось немного вина. Мы выпили, поужинали и незаметно уснули.
В восемь часов утра опять заскрипела дверь. Охранник принес нам завтрак.
— Долго спите, — проговорил он.
— Мы не спим, отдыхаем, — сердито ответил Макаров.
— Крысы вас не съели? — спросил охранник.
— Пока еще нет...
Все попытки узнать от охранника, когда освободят нас из-под ареста или отправят в Африку, никаких результатов не дали. Охранники отвечали одно и то же, что они ничего не знают.
Только на восьмой день нам объявили, что сегодня же нас отправят в Африку с группой ля‑куртинцев в пятьсот человек.
В двенадцать часов дня нас освободили из подвала и в сопровождении двух охранников повели на вокзал. Наши товарищи знали, что мы были арестованы Кучеренко, они следили, когда нас будут отправлять в Африку, чтобы передать нам оставленные в казарме вещи. Распрощавшись, мы сели в указанный охранниками вагон, доотказа набитый солдатами.
Вскоре к поезду был прицеплен паровоз, и эшелон двинулся на юг.
Приехав в город Марсель, ля‑куртинцы были высажены из вагонов и сейчас же направлены в порт. В порту долго быть не пришлось, — через полчаса вас провели вдоль берега Средиземного моря, примерно четверть километра, и началась посадка на пароход, отправляющийся в Алжир.
В Алжире ля‑куртинцев не высадили. Пароход простоял один день, забрал предназначенный груз и отправился дальше. Высадка была произведена в порту Оран, куда пароход прибыл ночью. Под конвоем французских солдат нас повели по улицам города. Шли долго, часа два. Наконец, вышли за город, где был расположен какой-то неизвестный воинский лагерь. В этом лагере нас всех разместили по баракам, накормив скверным ужином.
Рано утром нас повели пешком в глубь Африки. В первый день прошли километров пятьдесят. Верховые конвоиры, сопровождавшие русских, все время торопили, чтобы шли как можно скорее.
Первую ночь ночевали в небольшой деревне, около которой расположились под открытым небом. Конвоиры предупредили русских, что если кто осмелится войти в деревню, тот будет убит. После такого предупреждения, конечно, охотников заглянуть в деревню не нашлось.
На следующее утро солдат разбили на две группы. Одна пошла в одну сторону, вторая — в другую.
Наша группа пошла на юго-восток. Шли быстро. Люди от непривычной ходьбы по песку очень уставали и к вечеру совершенно не могли итти. Солдаты проклинали всех, кто придумал отправку русских солдат в знойную Африку.
АФРИКА
На новое «местожительство» мы пришли ночью. Сто сорокакилометровый переход давал себя чувствовать. От ранцев сильно болели спины и плечи, от истощения кружилась голова. Ноги от тяжелой и непривычной ходьбы по песку так болели, что невольно сгибались в коленях. Простояв под открытым небом минут тридцать, мы вошли в бараки.
Бараки были деревянные, сколоченные на скорую руку из шершавых досок. В отведенных для нас бараках не было ни коек, ни матрацев; не было даже соломы или сена. В бараках было темно. Минут через десять принесли керосиновые лампы; они были подвешены посередине бараков и своим маленьким светом едва освещали их. Ужина не было. Встретившее ля‑куртинцев сонное начальство объявило, что сегодня их не ждали, а ждали завтра, — поэтому ничего не приготовили. Уставшие солдаты сняли ранцы, разостлали походные палатки и, завернувшись с головой в шинели, уснули как мертвые. Ночь была холодная.
Часов в восемь утра дали завтрак — вареную фасоль и по двести граммов хлеба. Этот скудный завтрак был закончен быстро, и старший барака, французский капрал, повел солдат за деревянными койками,
- Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941—1942 - Гюнтер Банеман - Биографии и Мемуары
- Командиры «Лейбштандарта» - Константин Залесский - Биографии и Мемуары
- Я дрался в штрафбате. «Искупить кровью!» - Артем Драбкин - Биографии и Мемуары
- Пехотинец в Сталинграде. Военный дневник командира роты вермахта. 1942–1943 - Эдельберт Холль - Биографии и Мемуары
- Зеркало моей души.Том 1.Хорошо в стране советской жить... - Николай Левашов - Биографии и Мемуары
- В окружении. Страшное лето 1941-го - Борис Васильев - Биографии и Мемуары
- Репрессированные командиры на службе в РККА - Николай Семенович Черушев - Биографии и Мемуары / Военное
- Изображение военных действий 1812 года - Михаил Барклай-де-Толли - Биографии и Мемуары
- Военный дневник (2014—2015) - Александр Мамалуй - Биографии и Мемуары
- Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альберт Кессельринг - Биографии и Мемуары