Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если она не сможет встать, когда пора будет выходить из вагона, поезд унесет ее в этот черный тоннель, где неизвестно что происходит и, хуже того, неизвестно как измеряется время. Уж конечно, не так, как ее собственное время, которое она привыкла отсчитывать не по стрелкам часов. В этом тоннеле как в лимбе, думает она, где времени нет и откуда никому никогда не выбраться ни в ад, ни в рай. Пускай в рай, пускай даже в ад, но вот эта перспектива зависнуть на полпути всегда казалась ей наихудшим раскладом. Она уже не помнит, в чем разница между лимбом и чистилищем, хоть и помнит, что разница есть и что когда-то давно она знала, в чем эта разница заключается. Интересно, думает Элена, нужно ли ей помнить эту разницу сегодня, направляясь к дому Исабель Мансилья, чтобы поговорить о своей погибшей дочери. Слово «чистилище» кажется ей забавным, потому что она делает чистку каждый день, ее тело – ходячее чистилище, точнее, чистилище, которое иногда, временами, способно ходить. Элена чистится при помощи слабительных – с тех пор как Она сделала ее кишечник лентяем. Он не то чтобы не работает, сказал ей доктор Бенегас, когда Элена пожаловалась, что уже много дней не ходила в туалет. У людей, страдающих Паркинсоном, кишечник начинает лентяйничать, но это легко решается сливовым вареньем на завтрак и мангольдом на обед. Чистка. Вот поэтому, хоть она и сомневается в существовании рая, ада и чистилища, она выбирает такси. Выходит на улицу и оглядывается в поисках остановки. Спрашивает у продавца газет. А вам куда? – спрашивает он. Даже видя ее, он не понимает. Ей неважно, какая остановка лучше всего подходит с учетом места назначения. Главное – найти ближайшую, чтобы успеть добраться до нее, пока тело еще отзывается на команды, пусть и неохотно, еле-еле. Пока оно не отключилось, не оставило ее одну посреди чужого города. Совсем одну, без тела. Кто ты есть без тела, которое тебе повинуется? – думает Элена, плетясь к остановке, указанной газетчиком. Кто ты таков, если твоя рука не двигается и не пролезает в рукав куртки, а нога твоя не поднимается в воздух и не делает шаг, а шея твоя не выпрямляется и не дает тебе посмотреть миру в лицо? И если нет у тебя лица, чтобы посмотреть миру в глаза, то кто ты таков? Ты – это твой мозг, который больше не может отдавать приказания, но продолжает мыслить? Или ты сама мысль, нечто, чего нельзя ни увидеть, ни потрогать, что хранится, подобно сокровищу, в этом желобчатом органе внутри черепной коробки? Элена не думает, что человек без тела – это душа, потому что не верит ни в душу, ни в вечную жизнь, хоть никогда и никому об этом не рассказывала. Она и самой себе еле-еле отважилась признаться, когда больше не стало сил лгать. Антонио, муж, был практикующий
- Карточный мир - Андрей Зарин - Русская классическая проза
- Карточный мир - Андрей Зарин - Русская классическая проза
- Улица милосердия - Дженнифер Хей - Русская классическая проза
- Несудьба - Эллин Ти - Периодические издания / Русская классическая проза
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Упавшие слишком Далеко, книга 1 - Эбби Глайнс - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- В тумане - Василий Быков - Русская классическая проза
- Ирония судьбы, или Как я вышла замуж за француза. Посвящается русским и французам, а также всем девушкам, мечтающим выйти замуж за иностранца… - Татьяна д'Анжели - Биографии и Мемуары / Эротика, Секс / Русская классическая проза
- Поднять якорь - Валерий Петрович Екимов - Прочая детская литература / Исторические приключения / Русская классическая проза
- Сердце матери - Анна Кали - Русская классическая проза