Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед внутренним взором возникает картина: они с Антоном знакомятся с двумя подругами. Одновременно играют две свадьбы. И его единственный сын Сашка, и первенец Антона Максим рождаются с разницей в два месяца.
– Мы продолжаем себя в детях, – глядя на неразлучную парочку малышей, как-то заметил Антон.
– Так они и дружить начали раньше нас, считай с пеленок, – согласился Кирюша.
Дверь в палату бесшумно открылась, и на пороге показалась медсестра. Она заметила сидящую у изголовья пациента постороннюю женщину, осуждающе покачала головой и, не проронив ни слова, исчезла.
Веки Кирюши дрогнули. Как легко, сама собой складывалась жизнь. Подросли сыновья, пошли в одну школу, в ту самую, где преподавал в старших классах Антон. На окраинах мироздания шумели ураганы, налетали бури. Цунами и землетрясения кризисов и катастроф рушили чьи-то жизни. В их маленьком рукотворном мирке царила гармония. Нет, не безоблачная идиллия, а именно гармония – когда добро и зло уравновешивали друг друга.
Соперничество. Сейчас Кирюша смог не просто мысленно произнести это слово, но, куда важнее, признать факт. Их дружбе с Антоном не чужда здоровая братская конкуренция, состязательность за право считать себя чуть успешнее. Долгие двадцать лет Кир был уверен, что в этом марафонском забеге он всегда на полкорпуса впереди друга. Наивный дурак. Как же он ошибался.
Время, отпущенное врачом на свидание, истекало. Кирюша почувствовал легкое движение воздуха у правого уха. Жена поднесла гаджет поближе и включила запись.
– Привет, Кир, – совершенно буднично прозвучал голос бывшего друга.
Мужчина напрягся. Он не хочет и не будет слушать. Разум, в отчаянной попытке отгородиться, вцепился в первый подвернувшийся эпизод из прошлого:
– Пап, я тебя отвлеку, мне надо тебе что-то сказать, – необычно серьезно произнес Сашка.
Кирюша нехотя оторвал взгляд от монитора и уставился на сына:
– Слушаю.
– Мы с Максом записались добровольцами на Донбасс. Утром в среду во дворе нашего военкомата сбор. Я хочу, чтобы ты сказал матери…
Кирюша застыл на несколько секунд, впившись взглядом в сына, и вдруг разразился хохотом.
– Сашка, ты двадцатилетний балбес, ничего тяжелее смартфона не державший в руках, добровольцем? В зону конфликта? Это просто смешно.
Серые глаза сына потемнели.
– Там сражаются наши люди, там каждый день убивают мирных. Это смешно, пап?
Кирюша сделал глубокий вдох.
– Смешно даже представить, чем ты там можешь быть полезен. К тому же, тебе пришло подтверждение о зачислении в Венский университет. Или учиться в Европе уже не хочешь?
– Не хочу.
Кирюша замер. Впервые пронзило неприятное чувство, что перед ним стоит совершенно чужой, незнакомый ему молодой человек.
– Пап, я уже почти год хожу к дяде Антону в патриотический клуб, сам спроси у него, как я стреляю.
– Так вот откуда ветер дует! Антон у нас клуб для недоумков открыл? – Кирюша пытался сдерживаться, но гаденькая улыбка змеила губы. – Я, сын, против разрешения политических конфликтов вооруженным противостоянием, тем более, я против конкретно этой войны. Выкинь навеянную блажь из головы и лучше задумайся об учебе.
Только сейчас, замкнутый в неподвижном теле мужчина осознал: он скверно разговаривал с Сашкой. Тупое раздражение и злость затуманили мозг, вырвались потоком оскорблений и насмешек.
И все-таки он пришел проводить сына. Внутренний двор районного военкомата волновался прибывающими на сбор добровольцами. Среди множества незнакомых людей Кирюша заметил отдельно стоящую группу молодых ребят. Сашка, Максим, еще несколько бывших одноклассников сына скучились вокруг Антона. Судя по всему, теперь уже бывший друг собрался ехать в зону боевых действий со своими учениками.
Кирюша стоял поодаль, скрываемый молодой зеленой листвой деревьев. Вот Сашка оглянулся, словно почувствовав на себе взгляд отца. Не заметил. Засмеялся сказанной Максимом шутке. Холодная волна ненависти разогревала мозг. Антон, которого он считал другом, вероломно и подло украл у него сына. Монолит жизни превратился в крошево.
Следующие полгода Кирюша прожил в личном аду. Он замкнулся в себе и почти прервал отношения с внешним миром. Нитью Ариадны, связывающей его с реальностью, оставалась Катерина, но и эта нить постепенно истончилась. Мужчина с удивлением наблюдал, как отдалялась жена. Даже время, их общее время, перестало быть общим. Теперь Катерина каждую минуту стремилась в закрытый чат, где такие же матери, как она, обсуждали горячие новости из зоны боевых действий.
– Катя, ты дура? – сорвался однажды Кирюша, когда жена с восторгом рассказала об удачной покупке их волонтерской группой новых бронежилетов ребятам из Сашкиного подразделения.
Радость в глазах Катерины мгновенно потухла.
– Твой единственный сын третий месяц рискует своей жизнью непонятно за что, а ты нашла повод повеселиться.
Женщина молча отвернулась. Вечером того же дня она перебралась из их спальни в комнату сына. Сгорая от унижения, Кирюша теперь вынужден был подслушивать ее разговоры по телефону, стоя перед закрытой дверью. С самого начала его личного кошмара он отверг попытки сына и друга выйти с ним на связь. Только по репликам жены удавалось получать общее представление о состоянии их дел.
– Кир, ты должен приехать на Донбасс, увидеть все своими глазами, пообщаться с людьми. Кир, какие это люди! – голос Антона, протаранив все заслоны, проник в сознание. – …разрушенные школы… сейчас здесь так нужны учителя…
Кирюша не желал это слушать. Разум лихорадочно искал убежище.
Шестью шесть – тридцать шесть. Шесть, шесть… Неслучайно единственный выход для своего главного героя Антон Павлович видел в смерти. Кирюша отчаянно захотел умереть. Прямо сейчас вырваться из ловушки реанимации, не чувствовать присутствие жены, не слышать голос Антона.
Мужчина не помнил причину, по которой оказался в больнице. Как всегда, он шагал по аллее сквера, погруженный в мысленный спор с воображаемыми собеседниками. Он искал и находил железные аргументы неправоты сына и друга. Он был разительно убедителен в этом споре.
Последняя декада октября. Стая черных птиц, появившихся ниоткуда, устремилась к нему. Городские вороны? Он не успел их рассмотреть. Ощущение трагического знамения кольнуло в сердце, он попытался увернуться, оступился, упал, ударившись затылком о кромку бордюра.
– Я же знаю тебя, Кир, как себя, ты настоящий, со стальным хребтом и характером. За что любил тебя и люблю сейчас… когда ты приедешь…
Голос Антона сметал все барьеры. Запись закончилась. Катерина встала, собралась уходить.
– Кир, это сообщение Антон прислал за несколько часов до своей гибели. Случился прорыв на участке фронта. Он вызвал
- Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства - Николай Коняев - О войне
- Десантура-1942. В ледяном аду - Ивакин Алексей Геннадьевич - О войне
- Просто скажи: «Привет!» - Людмила Буторина - Детская проза / Русская классическая проза
- Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным - Сергей Фрёлих - О войне
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Грустная история. Рассказ из сборника «Девичье горе» - Иван Карасёв - Короткие любовные романы / Русская классическая проза
- Блокадный ноктюрн - Алексей Ивакин - О войне
- Смертник Восточного фронта. 1945. Агония III Рейха - Пауль Борн - О войне
- Как один мужик двух французских программистов прокормил - Иван Карасёв - Русская классическая проза / Юмористическая проза
- Аня Кравченко. Из сборника «Месть ласточек. Деревенские рассказы» - Иван Карасёв - Русская классическая проза