Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что за вздор, несколько ударов бичом развязали бы ему язык, — сказал с гневом граф Брауншвейг, — жаль, что мы не послали десятка два кнехтов!
— Осмеливаюсь доложить, благородный командор, у посла вид далеко не заискивающей, а под одним из его людей я узнал лошадь брата Генриха Стосмана!
— Брата Генриха?! — в ужасе воскликнул командор, — этого Самсона из Мекленбурга? Быть не может, ты вероятно обознался!
— Мои слова истина, их могут подтвердить и кнехты, — отвечал твёрдо «гербовой», — клянусь, я сразу узнал славного скакуна Брута под этим поганым литвином.
Командор вдруг решился.
— Коня! — крикнул он резко, — брат Альдаберт, десять гербовых, за мной!
С этими словами он быстро спустился со стены во внутренний дворик замка и через несколько минут выехал навстречу парламентёрам в полном рыцарском вооружении, в белом плаще и в сопровождении одиннадцати человек свиты.
— Как раз дюжина, — с улыбкой заметил брат Гуго, обращаясь тихо к своему обычному собеседнику, брату Иосифу, — хорошо что не тринадцать!
— А разве ты нашего командора за одного считаешь? — также тихо отвечал тот. — В нём вечно два человека: один — монах, другой — развратник, с ним мы можем дождаться предательства хуже Иудина!
— Ну, уж это пожалуй слишком, — улыбнулся себя в бороду брат Гуго. — Это уже слишком!
— Верь не верь, но я кое-что про него разузнал.
— Что же такое? — с любопытством спросил Гуго.
— Не место теперь и не время, приходи после вечерни в мою келию, там покалякаем!
Между тем, командор и его свита подскакали на близкое расстояние к литовским посланцам, но они, как бы не замечая приближения командора, не трогались с места и не слезали с коней.
— Долой с лошадей! — крикнул им, подъезжая, командор.
— Кто ты такой, чтобы я, посол светлейшего князя Вингалы Кейстутовича, короля всей Жмуди, должен был бы слезть с коня? — крикнул ему в ответ литвин.
— Я граф Брауншвейг, командор штейнгаузенского конвента, рыцарь и крейцхер!
— Только-то, а я думал — не весть кто, — вызывающим тоном отвечал литвин, в котором нетрудно было признать старого Врубу, брата Стрекося. — Ну, так вот же тебе грамотка от твоего набольшего великого комтура.
— Где же он? — схватывая письмо, воскликнул командор: он уже предчувствовал несчастье.
— А где же ему быть? Известно, у нас в плену!
— Как в плену? Быть не может! Ты лжёшь!
— Что мне лгать, — ответил Вруба с улыбкой, — на этот раз целый пяточек попался, окромя тех, что вчера мы на тризне моего брата испекли, — во славу Перкунаса!
— Как ты смеешь говорить так, отродье сатаны! — воскликнул брат Альдаберт. Командор так был занят чтением письма, что и не слышал ответа дикого литвина.
— Как ты смеешь хвастать таким изуверством? Тебя самого следует сжечь на медленном огне.
— Ну, меня ещё руки коротки, а вот если вы не поспешите с выкупом, так вашего набольшего мы точно поджарим! — отвечал дерзко литвин.
Командор кончил чтение. Когда он поднял голову, его узнать было нельзя. Взгляд потух. Очевидно, он был чем-то поражён до глубины души.
— Хорошо, — сказал он, обращаясь к Врубе, — завтра утром я дам решительный ответ! А пока прошу послов в замок.
— Много благодарны, мы и здесь переночуем, — отвечал с поклоном Вруба, — ночлег в лесу безопаснее ночлега в рыцарском замке.
Командор вспыхнул, но сдержался.
— Не насилую вашей свободы. Завтра утром, как взойдет солнце, вы получите ответ.
C этими словами он дал шпоры коню и помчался к замку. Литвины скрылись в чаще леса.
Едва вернувшись в замок, командор тотчас созвал на военный совет всю братию.
— Благородные рыцари! — начал он, положив на стол письмо великого комтура. — Судьбы Божьи неисповедимы. Весь наш отряд, пошедший на выручку наших братьев, разбит, пятеро благородных рыцарей пали, сам великий комтур и ещё четверо братьев-рыцарей в тяжкой неволе!
Общий крик негодования раздался среди братии.
— Спасти, отбить! Созвать все соседние конвенты! — слышались голоса кругом.
— На это нужно время, а князь Вингала даёт нам только три дня. Если к среде вечером требование его не будет исполнено, наших братьев сожгут, как подло сожгли уже двух братьев-рыцарей!
— Что же делать?! Как помочь горю? — заговорили рыцари вокруг.
— Князь Вингала, да будет проклято его имя, предлагает нам сделать обмен. Он требует обратно свою дочь и взамен возвращает весь полон! Что вы на это скажете, благородные рыцари?
— Отдать, вернуть, разумеется, вернуть! — говорили братья, в которых это предложение воскресило надежды.
— Но вспомните, княжна Скирмунда ещё язычница, она посвятила себя служению презренным идолам, можем ли мы её вернуть, не обратив в христианство?
— Вернуть, вернуть, конечно, вернуть! — шумели голоса, — жизнь благородных рыцарей важнее одной языческой девчонки!
— Хорошо, благородные рыцари. Завтра утром это будет исполнено, но мы постараемся с отцом капелланом употребить остаток дня, чтобы обратить её ко Христу!
При последних словах командора капеллан побледнел как смерть. Очевидно, он не ожидал такого исхода и не приготовился к нему. Тем временем командор распустил рыцарский совет и подошёл к капеллану.
— Ну, отец святой, пойдём к нашей пленнице, времени терять нечего!
— Благородный граф! — заговорил вдруг капеллан, приходя в себя, — не ходите!
Граф вопросительно смерил его взглядом.
— Не ходите, благородный граф, вы ещё не знаете княжны Скирмунды, это аспид, василиск, это сосуд дьявольский, созданный на погибель!
— Тем выше будет подвиг обратить её ко Христу, — резко проговорил командор, — иди за мной.
— Дозвольте мне пойти вперёд, приготовить её к вашему приходу, — взмолился служитель алтаря.
— Ни с места! Мы идём вместе! — подозрение запало в душу командора.
Несколько
- Государи московские. Книги 1-5 - Дмитрий Михайлович Балашов - Историческая проза
- Людовик XIV, или Комедия жизни - Альберт-Эмиль Брахфогель - Историческая проза
- За Русью Русь - Ким Балков - Историческая проза
- Это безумие - Теодор Драйзер - Классическая проза / Разное
- Иван III - государь всея Руси (Книги первая, вторая, третья) - Валерий Язвицкий - Историческая проза
- Вольное царство. Государь всея Руси - Валерий Язвицкий - Историческая проза
- Лихие лета Ойкумены - Дмитрий Мищенко - Историческая проза
- На волжских берегах. Последний акт русской смуты - Петр Дубенко - Историческая проза
- Белгравия - Джулиан Феллоуз - Историческая проза
- Миртала - Элиза Ожешко - Историческая проза