Форма входа
Читем онлайн Маскарад, или Искуситель - Герман Мелвилл
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
не странный в общении, – с людьми такого же цвета лица, страстным и трагично смуглым, – и ни с кем, исключая индейцев, не иначе как учтиво и с мужественным видом; джентльмен в мокасинах, которым восхищаются и которого любят. Фактически никто не был более популярен, что может доказать следующий инцидент.
Его храбрость, в борьбе ли с индейцами или в чём-либо другом, была неоспорима. В ранге офицера он служил во время войны 1812 года, где с честью выполнил свой долг. О его воинском характере рассказывают такой анекдот. Вскоре после сомнительной сдачи генерала Холла в Детройте Мердок с несколькими своими рейнджерами подъехал ночью к рубленому дому, чтобы отдохнуть там до утра. После того как отряд позаботился о лошадях, поужинал и разместился ко сну, хозяин показал полковнику свою лучшую кровать, но не на земле, как у остальных, а стоящую на ножках. Но из деликатности гость отказался занять её или, воистину, занимать её вообще; тогда, чтобы его уговорить, хозяин сказал ему, что когда-то генерал спал в этой постели. «Кто, умоляю, скажите?» – спросил полковник. «Генерал Холл». – «Тогда вы не должны наносить ему обиду, – сказал полковник, застёгивая своё пальто, – но, пожалуй, кровать труса для меня будет не совсем удобна». С этими словами он завязал дружбу с ложем доблести – холодом от земли.
Когда-то полковник был членом территориального совета Иллинойса и при формировании регионального правительства был выдвинут кандидатом в губернаторы, но попросил извинить его. И хотя он отказался привести свои доводы для этого отказа, всё же те, кто лучше всего его знал, не до конца осознавали причину. При его должностном положении он мог бы быть призван вступить в дружеские соглашения с индейскими племенами – ситуация, о которой нельзя было и думать. И даже если бы такое обстоятельство и не возникло, он всё же чувствовал, что для губернатора Иллинойса будет неуместно в течение нескольких дней иногда исчезать во время перерыва в работе законодательных органов ради стрельбы по людям в рамках своей основной отеческой должности судьи. Если должность губернатора предлагала большие почести, то от Мердока это потребовало бы больших жертв. Они были несовместимы. Короче говоря, он отлично знал, что быть последовательным индейским ненавистником включает отказ от этого стремления с его атрибутами – великолепием и мирской славой, и всё, начиная с религии, объявлял тщеславием, считая, что следует отказываться от этого, поскольку далеко зашедшую ненависть к индейцам, независимо от того, что можно подумать о ней в других отношениях, можно считать неполной при наличии религиозности».
Здесь рассказчик сделал паузу. Затем после своего долгого и надоевшего сидения он поднялся на ноги и поправил своё беспорядочное жабо, одновременно приведя себя в порядок, встряхнув ногами в смятых панталонах, и заключил:
– Итак, я сделал это, рассказав вам не свою историю, как мне думается, или мои мысли без каких-либо чужих мыслей. И теперь из-за появления вашего друга в енотовой шляпе я не сомневаюсь, что если бы судья был здесь, то объявил бы столь колоритного полковника Мердока человеком, кто чересчур сильно разжёг свою страсть, и – впустую.
Глава XXVIII
Спорные вопросы, касающиеся покойного полковника Джона Мердока
– Благотворительность, благотворительность! – воскликнул космополит. – Никакое здравое суждение не остаётся без благотворительности. Когда человек судит человека, благотворительность – наименьшая щедрость от нашего милосердия, чем простая скидка на неощутимое отклонение от человеческого заблуждения. Бог запрещает моему эксцентричному другу то, на что вы намекаете. Вы не знаете его или знаете, но недостаточно хорошо. Его внешность обманула вас, сначала она почти обманула даже меня. Но мне представился шанс, когда вследствие негодования против некоторых заблуждений он предстал, немного приоткрывшись, я воспользовался этой удачной возможностью, как говорится, чтобы осмотреть его сердце, и нашёл его привлекательной устрицей в запертой раковине. Его внешность всего лишь не соответствует ему. Стыдящийся своего собственного совершенства, он смотрит на человечество, как странные старые дяди в романах на своих племянников, постоянно ворча на них и всё же любя их яблоками своих глаз.
– Ну, я не так много слов сказал о нём. Возможно, он не тот, за кого я его принял. Да, насколько мне известно, вы, возможно, будете правы.
– Рад слышать это. Благотворительность, как поэзия, должна развиваться хотя бы только ради того, чтобы быть столь же изящной. И теперь, поскольку вы отказались от своего понятия, я должен быть счастлив потому, что вы, если можно так выразиться, также отказались от своей истории. Эта история скорее поражает меня большим количеством скептицизма, нежели удивляет. Для меня некоторые её части не видны целиком. Если он был человеком ненавидящим, то как мог Джон Мердок быть также и человеком любящим? Любой из его компании невероятен, как Геркулес, или, иначе говоря, верно то, что всё, что было добавлено о его сердечности, – всего лишь гарнир. Короче говоря, если когда-нибудь был такой человек, как Мердок, он, при моём образе мыслей, был или мизантропом, или никем; и его мизантропия более остра оттого, что сосредоточилась на одной человеческой расе. Хотя, как и самоубийство, ненависть человека, казалось бы, более относится к римской и греческой страстям – то есть языческим; и всё же ни летописи Рима, ни летописи Греции не смогли произвести человеческую ненависть, подобную той, что была у полковника Мердока, каковой судья и вы описали её. Что касается этой ненависти к индейцам в целом, то я только могу сказать относительно неё то же, что доктор Джонсон сказал относительно предполагаемого Лиссабонского землетрясения: «Сэр, я не верю этому».
– Не поверили этому? Почему нет? Столкнулись с неким предубеждением?
– У доктора Джонсона не было предубеждения, но, как определённо иной человек, – с бесхитростной улыбкой, – он был чувствительным, и это причинило ему боль.
– Доктор Джонсон был добрым христианином, не так ли?
– Да, был.
– Предположим, что он был кем-то ещё.
– Тогда появляется некоторый скептицизм, как в отношении упомянутого землетрясения.
– А если предположим, что он тоже был мизантропом?
– Тогда существует некоторый скептицизм относительно грабежей и убийств, которые, как предполагают, свершались под покровом дыма и пепла. Язычники в своё время скорее верили таким отчётам и даже хуже. Они сильно верили в это, хотя религия одновременно, вопреки общему понятию, подразумевает в определённых случаях наличие духа терпимости ради того, чтобы согласиться с неверием, которое иногда по умолчанию требует презирать доверчивость.
– Пожалуй, вы смешиваете мизантропию и неверие.
– Я не смешиваю их, они – координаты. Мизантропия и неверие произрастают из одного и того же корня, они с ним – близнецы. Они возникают из того же самого корня, о котором я говорю; и сторонник материализма, и атеист не видят или не будут видеть во вселенной основополагающий принцип любви; так и мизантроп: не тот ли он, кто не видит или не хочет видеть в человеке основополагающий принцип доброты? Разве вы не видите? В любом случае беда состоит в нехватке веры.
– Что же сенсационного в мизантропии?
– Могли бы также спросить меня, что сенсационного в водобоязни. Не знаю, никогда не сталкивался. Но я часто задавался вопросом, на что это может походить. Я спрашиваю себя: может ли мизантроп обладать тёплыми чувствами, быть непринуждённым? Быть общительным с самим собой? Может ли мизантроп курить сигару и размышлять? Что питает его в одиночестве? Есть ли у мизантропа такая вещь, как аппетит? Персик освежает его? Какими глазами смотрит он на шипящее шампанское? Действительно ли лето приятно ему? Сколько может он проспать в долгие зимы? Каковы его мечты? Что чувствует он и что происходит с ним, когда он внезапно пробуждается в одиночестве поздно ночью, при раскатах грома?
– Как и вы, – сказал незнакомец, – я не могу понять мизантропа. В той дали, куда зашёл мой опыт, или человечество достойно лучшей любви, или я просто был удачлив. Никогда я не обижался на судьбу, впрочем, если только в наименьшей степени. Обман, злословие, высокомерие,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Маскарад, или Искуситель - Герман Мелвилл бесплатно.
Похожие на Маскарад, или Искуситель - Герман Мелвилл книги
- Собрание сочинений в 15 томах. Том 6 - Герберт Уэллс - Классическая проза
- Ому - Герман Мелвилл - Классическая проза
- Рай для Холостяков и Ад для Девиц - Герман Мелвилл - Классическая проза
- Тайпи (Шпет) - Герман Мелвилл - Классическая проза
- Счастливая неудача. История на реке Гудзон - Герман Мелвилл - Классическая проза
- Скрипач - Герман Мелвилл - Классическая проза
- Башня с колоколом - Герман Мелвилл - Классическая проза
- Два храма - Герман Мелвилл - Классическая проза
- Манон, танцовщица - Антуан Сент-Экзюпери - Классическая проза
- Эмма - Шарлотта Бронте - Классическая проза