Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, мы видим, что характер Мухаммеда исполнен был несовместимых противоречий благодаря печальным извращениям некоторых черт, столь симпатичных вначале. Тем не менее созданное им было велико, а по сравнению с тем, что он застал, достойно удивления. И все же был момент, когда государственное сооружение целиком, казалось, собиралось рухнуть в ту свежую могилу, которая день спустя после его смерти выкопана была в доме Аиши для останков пророка Аравии. В самом деле, трудно допустить, чтобы проницательный политик при одном виде этих бесчисленных депутаций с изъявлениями покорности и преданности, прибывавших одна вслед за другой в течение 9 и 10 (630–631) гг., так сразу и поверил, будто вся страна окончательно и бесповоротно предалась исламу. Никоим образом не могло укрыться от пророка, что эти изъявления преданности, по крайней мере в большинстве случаев, оказываемы были лишь могучему властелину, щедрому, войнолюбивому князю, а вовсе не посланнику Божию. Но последняя его улыбка, знак прощания при расставании с молящейся общиной, проистекала, вероятно, от не менее основательного убеждения, что для непобедимого религиозного рвения его мединцев не будет тяжела никакая задача, какую ни поставит им будущность. Поэтому могучее восстание старой Аравии против ярма ислама, которое вскоре после его смерти заставило на один момент усомниться в прочности здания, воздвигнутого при жизни пророка, стало в действительности лишь эпилогом к самой истории его жизни, а укрощение последнего сопротивления – венчанием здания его побед, уже предрешенных взятием Мекки.
Нет надобности в обстоятельном исследовании для раскрытия причин, почему ислам, при более близком с ним знакомстве, должен был стать в высшей степени неудобным для многих. Требования его сразу же оказывались непомерно велики: предписывалось соблюдение до мельчайших подробностей часто утомительной обрядности, высказывалось притязание на безусловное повиновение государственной воле, все отчетливее и отчетливее выступавшей из духовной идеи пророчества, налагалась на всех правильная уплата податей, даже и на те племена, которые не очень-то льнули к чисто религиозной стороне ислама. С другой стороны, неслыханный доселе внешний успех, благодаря которому Мухаммед мог учредить новую религию, открыл честолюбивым людям глаза на новый многообещающий путь к достижению политического и военного могущества. Поэтому-то начало неповиновения исходило прежде всего от тех, отчасти упомянутых раньше, людей, которые вздумали также попробовать выступить в роли пророков. Очень понятно также, что тлевший до сих пор в разных местах подпочвенный пожар вспыхнул ярким пламенем при первом известии о смерти Мухаммеда. С быстротою вихря перебрасывался и перескакивал он в самые отдаленные части полуострова, охватив в короткое время пять шестых всей Аравии. Три местности можно считать настоящими очагами восстания: Йемен на юге, Иемама на востоке и область бену-асад на северо-востоке.
В Йемене, относительно рано, вероятно, вскоре после покорения Мекки, персидский резидент Базан подчинился добровольно Мухаммеду. Его собственное положение, опиравшееся только на сравнительно небольшое число выходцев-персов, попадавших лишь изредка в Южную Аравию, и некоторые личные отношения к туземцам, было не особенно прочно. На родину не мог он рассчитывать. По смерти царя Хосроя (627) и почти одновременно с поражением, понесенным персами от византийцев при Ираклии, монархия тратила остаток своих сил в междоусобной войне. Зато Базану тем более следовало опасаться исстари неприязненных абиссинцев, обитавших по ту сторону моря.
Вот почему действительно самым разумным для него было искать ближайшей опоры, присоединясь к сильно разросшемуся новому могуществу мединцев. По своему обыкновению, Мухаммед оставил перса на прежнем его посту в качестве правителя всего Йемена и Неджрана, а после его смерти (в начале 632 г.) ограничил владения его сына, Шахра, средней частью страны с главным городом Сана; рядом же лежащие провинции Неджран и
- Ислам и мир: восток глазами классиков - Нурали Латыпов - Религиоведение
- Мусульмане в советском Петрограде – Ленинграде (1917–1991) - Ренат Беккин - Религиоведение
- Глобализация и мусульманский мир: оценка современной исламской правовой мысли - Леонид Сюкияйнен - Религиоведение
- Евреи ислама - Бернард Льюис - Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Будда, боги, люди и демоны - Н. Краснодембская - Религиоведение
- Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик - Прочая религиозная литература
- Религии мира: опыт запредельного - Евгений Торчинов - Религиоведение
- Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители - Монах Лазарь (Афанасьев) - Биографии и Мемуары / Православие / Прочая религиозная литература