Форма входа
Читем онлайн История ислама. Т. 1, 2. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов в XVI веке - Август Мюллер
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
понудительных причин совсем в ином. Замечали, что у властелина с каждым годом медленно, но постоянно растет чувство недовольства на свою зависимость от гордого рода. Хотя и в самой привлекательной форме, Бармекиды предоставляли ему, однако, лишь тень могущества, а себе, собственно, сумели присвоить истинную власть.
Следовало бы отнестись с полнейшим недоверием к первому приводимому выше сказанию, как это вообще делается с так называемыми историческими анекдотами, и принять безусловно последнее объяснение, если бы только из хода событий не вытекало, что Харун имел какой-то повод питать к Джафару особливую неприязнь. В самом деле, если бы халиф домогался только уничтожения влияния Бармекидов на государственное управление, Яхья первый должен был бы пасть от меча: в кабинете его сходились все нити управления; настоящим правителем был ведь он, а не Джафар, который лишь изредка, по специальным поручениям, принимал участие в общественных делах. Как бы там ни было, сколь ни возмутительно коварство Аббасида, поражающее намеченную жертву в момент оказания лицемерной дружеской ласки, тем не менее не следует упускать из виду, что то положение, которое заняла великая министерская семья по отношению к своему монарху, шло вразрез с личным правом пользования властью последнего. Сугубо невыносимым стал для халифа установленный порядок, когда в течение 180–186 (796–802) гг. вследствие многочисленных неудач внешних и внутренних, происшедших в управление Бармекидов, он представился ему в менее благоприятном свете, чем было это прежде. Безграничную признательность заслуживала бы поэтому почти невероятная кротость внука Мансура, с которой он удовольствовался, не истребляя в корень семьи, низвергнуть чересчур высоко поднявшийся род, если бы притом халиф обладал способностями пользоваться с осмотрительностью и искусно единодержавием, так счастливо им добытым.
Про него же этого никоим образом сказать нельзя. Сила дома Аббасидов как бы на долгое время исчерпалась, всецело воплотившись в мощном Мансуре. Только в сыне Рашида, Мамуне, проявляются снова некоторые качества, так необходимые монарху исполинского государства. Не ранее 100 лет после смерти основателя династии появляется действительно достойный ему преемник. В этом и состоит исконное проклятие деспотизма; оно выслеживает властелина на головокружительной выси неограниченной власти, вдыхая в него забвение всякой меры и необходимости самоограничения: то низвергается им повелитель в пропасти неистовой тирании, то погружается в обессиливающее болото вечной погони за наслаждениями. Над преемниками Аббаса разразилось оно в широчайших размерах[307].
Не следует забывать, что ту необдуманную быстроту назначения самых жестоких наказаний, какую мы с ужасом встречаем даже у лучших из этой семьи, лишь наполовину следует приписывать личным наклонностям: персидские влияния, увы, и в этом отношении становятся неизбежным законом[308]. Примеры подобного рода бесчеловечной жестокости были менее гибельны в общем для государственного блага, чем расслабляющая бездеятельность и боязнь труда – прямые последствия гаремной жизни и пресыщения всеми возможными наслаждениями. Мы уже видели, как силы Махди были подорваны быстро в этом направлении. Вина Харуна и состояла, собственно, в том, что, низвергнув Бармекидов, он не обладал ни энергией, ни политическим разумением для продолжения образа их управления. Единственная значительная мера, выдвинутая им еще перед 187 (803) г. и, по всей вероятности, задуманная по собственному почину, была повторением совершенной уже Махди ошибки. Он возбудил соревнование между двумя сыновьями своими, будущими преемниками власти; но когда халиф скончался, не нашлось более Бармекида, чтобы устранить снова дурные последствия распри. Благодаря только их заслугам, озарившим за время управления Харуна блеском как внутреннее благосостояние государства, так и внешние отношения, а равно и резкому отличию последующего периода, имя этого властелина неизгладимо запечатлелось в памяти жителей Востока. Таинственно наброшен на него восхитительный покров вымысла поэзии, и слава Харуна вместе со сказками «Тысячи и одной ночи» разнеслась по всему дальнему Западу. Вот почему этот человек, не совсем злой по масштабу аббасидскому, скорее добродушный, но как халиф весьма посредственный, пользуется известностью в глазах большинства. Его считают представителем восточного величия власти, подобием Карла Великого, типом истого, подлинного халифа Багдадского. Именно при нем начинается период упадка халифата: устранив от дел семью образцовых исполнителей, он поколебал политику сохранения равновесия между арабами и персами, правильное понимание и проведение которой в жизнь в течение пятидесяти лет было исключительной заслугой Мансура и Бармекидов.
Глава 3
Арабы и персы
Стало ясно, что обе преобладавшие народности тогдашнего ислама, столь различные по характеру, если не возбуждать у них насильственного взрыва страстей, могли еще с помощью справедливого и осторожного управления не только мирно уживаться рядом, но даже постоянно находить друг у друга взаимную поддержку. Этим и пользовалось правительство до самой кончины Харуна в 193 (809) г., смело действуя как во внешних, так и внутренних делах государства. Вспомните только, в каком дурном положении очутился халифат при последних Омейядах по отношению к пограничным провинциям и своим соседям. В Испании и Африке вспыхнуло всеобщее восстание; границы Малой Азии были обнажены; Северная Сирия, Месопотамия и Армения оставались незащищенные от вторжения византийцев; тюркские племена в стране хазар, за Оксусом и в Кабуле, снова успели стряхнуть гегемонию арабов – вот что получили в наследие Аббасиды, сами тоже поставившие государство на край гибели. И в этом направлении сумел, однако, Мансур изменить ход дел. Одно из замечательнейших зрелищ в истории представляет собой эта эпоха: раскол между Римской церковью и исаврийскими иконоборцами Византийской империи, с одной стороны, а с другой – постоянно продолжающиеся волнения внутри халифата с самого времени падения Омейядов начинают связываться в нерасторжимый узел. Мировые происшествия складываются не так, как бывало: не одна только Византия, но весь Запад, а также и большое северное государство хазаров, казалось, сливались с судьбами ислама. Отныне противниками христиан становятся христиане, мусульман – мусульмане; наступает момент, когда известный исторический мир раскалывается на два непримиримых лагеря, и все живущие вокруг средиземного водоема народы, до самых крайних пределов Востока и Запада, начинают это заметно ощущать. На Западе приходится бороться испанским арабам с франками, на востоке – византийцам с халифами. В то самое время, когда испанские арабы стали сразу во враждебные отношения к своим азиатским единоверцам, а союзники пап, Каролинги – к еретическим императорам Константинополя, должна была возникнуть связь дома Карла Мартела с Аббасидами, насколько это было возможно, так как она, очевидно, могла доставить обеим семьям несомненные выгоды. С другой стороны, мы видим, что Лев Исаврийский берет в жены Ирину, дочь хакана хазаров. Рядом с безмерными бедствиями, принесенными этим браком, византийцы заручаются по крайней мере поддержкой северного государства; отныне хазары еще грознее напирают через Дербентский проход
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История ислама. Т. 1, 2. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов в XVI веке - Август Мюллер бесплатно.
Похожие на История ислама. Т. 1, 2. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов в XVI веке - Август Мюллер книги
- Ислам и мир: восток глазами классиков - Нурали Латыпов - Религиоведение
- Мусульмане в советском Петрограде – Ленинграде (1917–1991) - Ренат Беккин - Религиоведение
- Глобализация и мусульманский мир: оценка современной исламской правовой мысли - Леонид Сюкияйнен - Религиоведение
- Евреи ислама - Бернард Льюис - Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Будда, боги, люди и демоны - Н. Краснодембская - Религиоведение
- Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик - Прочая религиозная литература
- Религии мира: опыт запредельного - Евгений Торчинов - Религиоведение
- Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители - Монах Лазарь (Афанасьев) - Биографии и Мемуары / Православие / Прочая религиозная литература