Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После пожара в городе для армий осталось достаточно запасов на восемь дней. Было очевидно, что солдат нужно эвакуировать из района Варны до того как их полностью уничтожат холера и голод.
С отступлением русских за Дунай британцы и французы могли бы отправиться домой, объявив о победе над Россией. Было бы возможно закончить войну остановившись на этом. Австрийцы и турки могли бы занять княжества в качестве миротворцев (к середине августа они уже начертили отдельные зоны оккупации и согласились на совместный контроль над Бухарестом), тогда как западные державы могли бы использовать угрозу интервенции для контроля над обещанием русских не вторгаться более в турецкую землю. Так почему же союзники не стали искать мира когда русские покинули княжества? Почему они решили вторгнуться в Россию когда война против неё уже была выиграна? Почему вообще случилась Крымская война?
Командование союзников было расстроено отступлением русских. Не для того они привели сюда свои армии, чтобы у них «украли победу», как сказал Сент-Арно, и они желали достигнуть военной цели для оправдания потраченных усилий. За шесть месяцев с момента мобилизации союзные войска фактически не применили оружие против врага. Над ними потешались турки и высмеивали дома. «Вот они», писал Карл Маркс в передовице Нью Йорк Таймс 17 августа, «восемьдесят или девяносто тысяч английских и французских солдат в Варне, под командованием бывшего секретаря Веллингтона и маршала Франции (чьи наиболее значительные победы были одержаны в лондонских ломбардах), вот они, ничего не делающие французы и британцы помогающие им в этом изо всех сил»{246}.
Дома, в Лондоне, британский кабинет тоже ощущал, что выдворение России из дунайского региона не оправдывает потраченных на это усилий. Палмерстон и его «партия войны» не были готовы к переговорам о мире до тех пор, пока русские войска оставались в целости. Они желали нанести серьезный урон России, чтобы уничтожить её военный потенциал на Черном море, не только для того чтобы обезопасить Турцию, но и покончить с угрозой России британским интересами на Ближнем Востоке. Герцог Ньюкасл, экзальтированный государственный секретарь по вопросам войны, заявил еще в апреле, что изгнание русских из княжеств «без нанесения ущерба их будущим возможностям к агрессии против Турции, это цель не стоящая великих усилий Англии и Франции»{247}.
Но чтобы могло нанести подобный ущерб? Кабинет рассматривал несколько вариантов. Они не видели смысла в преследовании русских до Бессарабии, где бы союзные войска были бы подвержены холере, французскому предложению континентальной войны за освобождение Польши воспрепятствовали бы австрийцы, даже бы если (и это было большое «если») консервативные члены британского кабинета подписались бы под добродетелями революционной войны. Также они не были убеждены, что морская кампания на Балтийском море сможет поставить Россию на колени. Вскоре после начала кампании весной, сэр Чарльз Нейпир, адмирал, командующий союзным балтийским флотом, пришел к заключению, что будет практически невозможно преодолеть неприступные укрепления Кронштадта, морской крепости, охраняющей Санкт-Петербург, или даже более слабого Свеаборга, прямо перед Хельсингфорсом (Хельсинки), без новых канонерок и бомбардирских кораблей способных маневрировать на мелководье у этих крепостей[39]. Некоторое время размышляли о нападении на Россию на Кавказе. Делегация черкесских повстанцев посетила союзников в Варне и пообещала начать мусульманскую войну против России по всему Кавказу, если союзники пришлют свои армии и флоты. Омер-паша поддерживал эту идею{248}. Но ни один из этих планов не виделся настолько наносящим урон России какой бы была потеря Севастополя и Черноморского флота. На момент отступления русских из княжеств британский кабинет утвердился во мнении, что вторжение в Крым это единственная возможность нанести решающий удар России.
Крымский план первоначально появился в декабре 1853 года, когда, в ответ на Синоп, Грэм разработал морскую стратегию уничтожения Севастополя одним коротким ударом. «Мое сердце тут», писал первый лорд Адмиралтейства; «медвежий клык должен быть вырван: пока его флот и морские арсеналы в Черном море не уничтожены, Константинополь не в безопасности, нет уверенности в мире в Европе»{249}. План Грэма никогда не был формально представлен кабинету, но он был принят за основу его стратегии. И 29 июня Герцог Ньюкасл передал Реглану инструкции по вторжению в Крым. Его послание было выразительно: экспедиция должна начаться как можно скорее и «ничто кроме непреодолимых обстоятельств» не должно задержать осаду Севастополя и уничтожение русского черноморского флота, хотя второстепенные удары по русским на Кавказе тоже необходимы. Язык депеши создал Реглану впечатление, что в кабинете нет несогласия, и альтернативы вторжению в Крым не существует{250}. Но на самом деле присутствовали противоборствующие мнения на тему практичности крымского плана, и его принятие было компромиссом между подобными Абердину, которые желали ограниченной кампании для восстановления турецкого суверенитета, и подобными Палмерстону, которые видели экспедицию в Крым как возможность начать более широкомасштабную войну против России. К тому времени британская пресса наращивала давление на кабинет, требуя нанесения смертельного удара России и уничтожение черноморского флота в Севастополе стало бы символической победой, которую так жаждала публика. Идея отказа от вторжения в Крым лишь на том основании, что русские отступили за Дунай, превратилась в излишнюю и даже практически невероятную.
«Главной и настоящей целью войны», признал Палмерстон в 1855 году, «было обуздать агрессивные стремления России. Мы вступили в войну не столько для поддержки султана и мусульман в Турции, сколько для недопущения попадания туда русских». Палмерстон видел нападение на Крым как первую ступень долговременной стратегии против власти царя на Черном море и Кавказе, в Польше и на Балтике, согласно с его меморандумом кабинету от 19 марта, в котором он в общих чертах изложил план по разделу Российской империи. К концу августа он смог добиться значительной поддержки внутри кабинета для этой расширенной войны. У него также было неформальное соглашение с Друэном де Люисом, министром иностранных дел Франции, что «малых результатов» будет недостаточно, чтобы компенсировать неизбежные человеческие потери в войне, и что только «большие территориальные изменения» в Дунайском регионе, на Кавказе, в Польше и на Балтике могут оправдать кампанию в Крыму{251}.
Но до тех пор, пока Абердин был премьер-министром, Палмерстону нельзя было надеяться
- AНГЛО-САКСОНСКАЯ ХРОНИКА - АВТОР НЕИЗВЕСТЕН - История
- Другой взгляд на Сталина (Запрещенный Сталин) - Людо Мартенс - История
- Крымская весна. 30 дней, которые потрясли мир - Олег Матвейчев - История
- Аттила. Русь IV и V века - Александр Вельтман - История
- Раннее христианство: страницы истории - Ирина Свенцицкая - История
- История государства Российского. Том II - Николай Карамзин - История
- Загадки древности (Белые пятна в истории цивилизации) - Гарий Бурганский - История
- Крымская война - Е Тарле - История
- Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом - Михаил Гаспаров - История
- Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда - Андрей Пауль - История