Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По темной, скрипучей лестнице поднимаешься на «хоры» (русская терминология) амбара, открываешь дверь, выходишь на крышу – и сразу же глаза слепит солнце, тугой ветер Северного моря заполняет грудь. Полное ощущение, что ты вышел на палубу парусника! Наверху, почти задевая наши головы, скрипя и подрагивая, быстро вращаются белоснежные крылья мельницы. Они удивительно похожи на паруса: к деревянному каркасу крыла, как к реям и стеньгам, прочно прикреплены просоленые ветром длинные парусиновые полотнища. Ветер с моря туго надувает их, и к шуму и скрипу дерева примешивается тонкий посвист ветра. (В одном из докладов производителя работ в Канцелярию от строений 23 января 1723 г. написано, что «пилование дубу и соснового лесу, когда бывают погоды (т. е. ветер. – Е. А.) пильные мельницы не пилуют, понеже парусы на крыльях обветчали, также и струментов смазывать нечем»[313].)
Побродив по «палубе» «Кота», вдруг находишь еще одно поразительное сходство мельницы с идущим под крутым ветром парусником. Оказывается, вся огромная деревянная постройка с крутящимися «парусами», что стоит на каменном амбаре, прикреплена морскими пеньковыми канатами к чугунным столбикам – кнехтам, стоящим по всему периметру неподвижной «палубы» – крыши амбара. Подтягивая эти канаты-растяжки можно развернуть всю вращающуюся махину в ту сторону, откуда дует ветер! Правда, раньше следует получить так называемый «Ветряной контракт» и заплатить древний налог мельников «за захват ветра»! Впрочем, хозяин «Кота» получил «Ветряной контракт» еще в 1646 г.!
Целыми «семействами» такие же пильные мельницы стояли в разных местах Петербурга – на Охте, по берегам Ижоры и Большой Невы. С 1705 г. их можно было видеть на Стрелке Васильевского острова. О строительстве первой из лесопильных мельниц на Стрелке 11 июня 1705 г. Ульян Сенявин сообщал Меншикову, в сентябре он докладывал о закладке второй[314]. На плане острова 1714 г. Лепинасса их видно не менее пяти[315]. В 1716 г. из-за новых планов застройки острова мельницы перенесли к устью Мойки[316]. С начала 1720-х гг. ветряные мельницы начали строить «на взморье», в основном с Адмиралтейской стороны, вероятно, там, где был самый сильный ветер[317]. В 1724 г. была построена мельница и на одном из бастионов Петропавловской крепости. Комендант Я. Бахмеотов просил Сенявина прислать «к нам в гварнизон такого мастера, которой бы мог у нас в гварнизоне к ветряной мелнице на мелничные крылья положить на них парусы…»[318].
Мельницы поставляли в город брус и пилованные доски. Мощные бревна (так называемые «кряжи») распиливали на 3–5 толстых досок. В 1720 г. с лесопилки на Охте сообщали, что из четырех сосновых кряжей сделано 26 двухдюймовых (т. е. толщиной 5,1 см) досок, а всего из 143 бревен получилось 522 доски «разных мер», иначе говоря, из бревна выходило в среднем 3,6 доски. Впрочем, бывало, что из бревна напиливали и по пять досок[319].
Более толстые доски резали из дубовых бревен. Они шли как на верфи, так и на строительство зданий. Так, из десяти дубовых кряжей напилили 20 досок толщиной в 10 дюймов (25 см), шириной 18 дюймов (61 см)[320]. Для строительства требовались и так называемые «топорные доски», т. е. сделанные из бревна, расколотого с помощью клиньев и топора. Из одного бревна выходило в лучшем случае две-три толстые доски толщиной в 6 и более дюймов (15,2 см)[321]. Такие доски шли на крыши и купола церквей[322].
Лес и готовые пиломатериалы хранили в «стопах» в разных местах по берегам рек. Лесных складов более всего было на Охте, возле бывшего Ниеншанца, или, как тогда говорили, «на Канцевской стороне по берегу Невы-реки» («Канцами», напомню, русские называли Ниен, Ниеншанц). Здесь же разбивали пришедшие с верховьев Невы «староманирные» барки, доски с них шли на стройки, здесь же работало, как уже сказано выше, множество пильных ветряных мельниц[323]. Привезенного строительного леса в Петербурге хранилось много. Во время ночной бури и наводнения 5 ноября 1721 г. бревна, пригнанные для Адмиралтейства, разнесло на огромном пространстве «от Питергофа и до Ранимбома и далее по морскому берегу, также и по другую сторону от Черной речки по Выборской стороне до Московских таборов, с Васильевского острова до Прешпективной»[324], в общем – по всей акватории Невы и Финского залива.
«Петро-камень, Петро-град»
Стройка на Неве особенно нуждалась в камне. Забавно, что «Петр» переводится как «камень», торжественный кант в честь победы над шведами это обыгрывал. Он начинается словами: «Петро-камень, Петро – град, А швед вопиет…» В жизни же камня как раз и не хватало! В 1714 г. был введен особый налог, действовавший более полувека: с каждого приезжающего посуху на заставе взимали по три камня общим весом 5 фунтов (2 кг), а с каждого приплывающего по воде – еще больше: три камня на 10–30 фунтов (4–12 кг). Чтобы камня хватало только для Петербурга, в том же году по всей стране запретили каменное строительство[325]. Естественно, камня от этого в Петербурге больше не стало, но зато там прибавилось каменщиков – отныне нигде, кроме новой столицы, они не могли найти для себя работу.
Под Тосно, «в Путиловшине» (у Ладоги), под Ропшей и в других карьерах были устроены «каменные ломки», где добывали («ломали») строительный «плитный» камень («ломаной ноздреватой камень»), который
- 100 великих достопримечательностей Санкт-Петербурга - Александр Мясников - История
- Империя Петра Великого (1700-1725 гг.) - Коллектив авторов - История
- История Петра Великого - Александр Брикнер - История
- История России с древнейших времен. Том 17. Царствование Петра I Алексеевича. 1722–1725 гг. - Сергей Соловьев - История
- Дворцовые тайны - Евгений Анисимов - История
- Два Петербурга. Мистический путеводитель - Александр Попов - История
- История мировых цивилизаций - Владимир Фортунатов - История
- Боги и демоны Древнего Египта. В царстве великого солнца - Ксения Федоровна Карлова - История / Мифы. Легенды. Эпос / Религиоведение
- Как Петербург научился себя изучать - Эмили Д. Джонсон - История / Путешествия и география
- Краткий курс истории России с древнейших времён до начала XXI века - Валерий Керов - История