Рейтинговые книги
Читем онлайн Эволюция рабства в германском мире в поздней Античности и раннем Средневековье - Михаил Вячеславович Земляков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 199
Как заявлял автор, даже в составе английских вилланов XIII в. можно видеть значительное число бывших англо-саксонских рабов, посаженных на землю и занятых сельскохозяйственным трудом[358]. При этом он подчёркивал то, что длительное время собственно рабство (slavery) и серваж, или крепостное состояние (serfdom), сосуществовали в Западной Европе, и второй социальный статус не являлся простой рекомбинацией признаков первого. Всего же на протяжении IV–XIX вв., по мнению Паттерсона, друг друга сменили три типа крепостной зависимости: конвергентный (375–975), феодальный (1025–1325) и собственнический (1325–1789 на Западе, 14001861 на Востоке Европы)[359].

Каждый из этих типов характеризовался различной динамикой развития рабства и серважа, которая в итоге была им сведена к эволюции трёх основных показателей социального статуса: отсутствие у человека власти над своей личностью (т. е. мунда); его отчуждение от общества при рождении; бесчестие зависимого человека. Со временем одни из показателей выходили на передний план, а другие теряли свою актуальность[360]. Так, для рабов в 375–975 гг. было характерно выраженное наличие всех трёх признаков, тогда как для сервов и вилланов — только двух первых; при этом в статусе раба упор обществом делался на его бесчестие, а в статусе серва — на отсутствие у него мунда[361]. Напротив, начиная с XI в., как полагал Паттерсон, для рабов на первое место выходило их бесправное происхождение и наследование статуса, тогда как сервы могли быть свободнорожденными, но при этом опустившимися до уровня лично зависимых крестьян людьми[362]. Ещё одним важнейшим признаком перехода от отношений патроната к полной крепостной зависимости и прикрепления к своему поместью, отмеченным в Каролингской империи X в., Паттерсон называл трансформацию прав обладания сервами. Если до этого власть над зависимым человеком базировалась прежде всего на могуществе его патрона и обладании землёй, на которой сидел человек, то приблизительно к 1000 г. произошла «феодальная революция», в ходе которой власть господина над ним стала сугубо персональной[363].

Работа О. Паттерсона «Рабство и социальная смерть: компаративное исследование» является обобщающим трудом по истории рабства в человеческом обществе в целом, органично продолжая подход Дж. К. Ингрэма и Г. Нибура начала XX в. В ней он определял рабство «как одну из наиболее экстремальных форм отношений господства-подчинения, приближающихся к границам полного обладания со стороны господина и полного бесправия — со стороны раба». При этом Паттерсон видел три основных аспекта рабства: социальный (угроза насилия или его применение для сохранения контроля над рабом), психологический (возможность регулирования жизненных стратегий другого человека), культурный (трансформация силы в право и обязательств — в долженствование)[364]. Признаки рабства, перечисленные Паттерсоном в этой и предыдущей монографиях, позволяли ему говорить о «картине [социальной] смерти раба»: он не был членом общества, не обладал семьёй и родственниками, не распоряжался имуществом и своими детьми[365]. Много внимания уделено автором визуальной символике рабства и порабощения, торговле рабами в средневековой Европе[366], а также различным видам отпуска на волю[367].

В целом, ему удалось найти органичное место германского рабства среди огромного количества категорий личной зависимости других народов и исторических эпох; однако при этом Паттерсон не ставил своей целью досконально проанализировать его признаки, поэтому некоторые его заключения оказываются теоретическим, отвлечённым взглядом на рабство в Западной Европе. Кроме того, он недостаточно использовал правовые источники раннего Средневековья.

Важными с точки зрения анализа средневекового феномена рабства являются работы У. Филлипса. Помимо собственно анализа положения рабов в средневековой Западной Европе, он много внимания уделяет анализу пополнения прослойки рабов[368], работорговле[369] и сфере занятости рабов[370], а также процессу их отпуска на волю[371] на территории Пиренейского полуострова. Основные критерии определения рабского статуса Филлипс заимствовал из работ О. Паттерсона[372]; однако большой заслугой первого является анализ изменчивости основных признаков рабства в Западной Европе, Африке и на Ближнем Востоке, а также основных путей работорговли в длительной временной перспективе.

Наконец, в самом конце XX в. происходит новый всплеск интереса к тематике рабства в раннесредневековой Западной Европе. Во-первых, появляется аннотированный библиографический указатель, в котором представлены все эпохи развития рабства. Несколько страниц в нём отведены и для Северной Галлии VI–IX вв., и для Англии VII–XI вв.[373]. Во-вторых, выходит по-настоящему новаторская, обеспеченная внушительной источниковой базой работа Д. Пелтрэ «Рабство в средневековой Англии от правления Альфреда до XII в.». При том, что Пелтрэ избрал для себя вполне традиционную сферу исследовательского интереса — сравнение социальной истории англо-саксонской Англии с общественными отношениями после нормандского завоевания, категорий личной зависимости и рабства в древнеанглийских законах и Domesday Book, его подход к этому историческому материалу оказался совершенно новым. В первую очередь, автор обращается для описания англо-саксонского общества к популярной во второй половине XX в. теории chiefdom, переводя отношения господства — подчинения в плоскость отношений вооружённых, привилегированных членов племени, свободных земледельцев и рабов, в т. ч. завоёванных в результате военных стычек[374]. При этом более выпуклой становится социальная мобильность, которая была обусловлена постоянной сменой статусов отдельных персон (в т. ч. переходом рабов в ранг лэтов-вольноотпущенников или их возвращением в статус свободных людей).

Д. Пелтрэ разделил сведения о рабах, содержавшиеся в источниках, на несколько групп: лингвистические, литературные, законы королей и пенитенциалии, грамоты об отпуске на волю, описи и обычаи поместий и пр. Каждая из них предоставляет в руки исследователя самостоятельный пласт данных, которые зачастую не дублируются в других группах. Так, лингвистика позволяет Пелтрэ выстроить категориальный ряд, касающийся рабства и личной зависимости в Англии VII–XI вв., и определить значение тех или иных категорий в языке (описание занятий, половозрастных особенностей, степени зависимости и т. д.)[375]. На основе литературных источников он анализирует очень важную категорию «чужого» и его образа в англо-саксонском обществе, что перекликается с проблематикой статуса категории wealh («уилов» или «валлийцев») в законодательстве Кента и Уэссекса VII–IX вв.[376] Помимо отражения роли кельтского населения в процессе формирования англо-саксонского общества, Д. Пелтрэ уделяет особое внимание норвежским правовым источникам и влиянию представленных в них категорий зависимых людей на представления англосаксов о рабстве[377].

Очень пристально анализируется законодательство конца IX ― начала XI в. Прежде всего, новаторство Д. Пелтрэ видится в отказе от сравнения статуса раба с бесправием и со статусом скота уже в законах Инэ (возможность замены телесного наказания на штраф, участия в ордалии наряду со свободными)[378]; в подробном анализе фрагментов перевода Exodus о рабстве, на основе текстологического анализа которого был сделан вывод о неполной правоспособности рабов в конце IX в. (наличие жены и имущества)[379]. Одновременно на

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 199
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Эволюция рабства в германском мире в поздней Античности и раннем Средневековье - Михаил Вячеславович Земляков бесплатно.

Оставить комментарий