Ищу предка - Натан Яковлевич Эйдельман
- Дата:08.05.2024
- Категория: Прочая документальная литература / Зарубежная образовательная литература
- Название: Ищу предка
- Автор: Натан Яковлевич Эйдельман
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Натан Яковлевич Эйдельман
Ищу предка
Издание второе
Художники А. Колли, И. Чураков
Часть I
Последняя обезьяна
Всякая истина проходит в человеческом уме через три стадии: сначала — «какая чушь!», затем — «в этом что-то есть», наконец — «кто же этого не знает!»
Александр Гумбольдт
Уже и в лабиринтах висят таблички: «блуждать воспрещается».
Станислав Ежи Лец
Глава первая
Человек происходит от Дарвина
Чарлз Дарвин столь знаменит, что я обещаю не писать (или почти не писать) о следующих фактах:
Что Дарвин был великим ученым.
Что как-то он ловил жуков, пришлось одного сунуть в рот и это кончилось не очень хорошо для ловца и совсем неплохо для жука.
Что Дарвин напечатал в 1859 году «Происхождение видов», а в 1871 — «Происхождение человека».
Что сторонник Дарвина профессор Гексли срезал на диспуте одного епископа, не желавшего происходить от обезьяны.
Что, несмотря на свою гениальность, Дарвин кое-чего еще не знал. И кое-что недооценивал.
Труды Дарвина обладали двумя качествами, необходимыми для того, чтобы почти каждый хоть что-нибудь слышал о них.
Первое качество (не главное) — гениальность.
Второе (главное) — скандальность результатов.
Наивысшим признанием неслыханной популярности ученого было изречение, записанное Жюлем Ренаром: «Человек происходит от Дарвина».
Незадолго до смерти Дарвин не без удивления записал:
«Происхождение видов» переведено почти на все европейские языки, даже на испанский, чешский, польский и русский. На еврейском языке появился очерк, в котором доказывается, что это учение можно найти в Ветхом Завете! Отзывы о моей книге были очень многочисленны: сначала я начал было собирать все, что появлялось в печати по поводу «Происхождения», но когда число этих отзывов (не считая газетных отчетов) дошло до 265, я остановился. Вышел целый ряд брошюр и книг по этому вопросу, а в Германии периодически издаются библиографические каталоги, посвященные «дарвинизму».
Слово «дарвинизм» кажется ученому настолько странным и смешным, что он заключает его в кавычки.
Но о Чарлзе Дарвине, тысячекратно воспроизведенном или искаженном в книгах и статьях, философских эссе и кинофильмах, все же нельзя, как я убедился, не написать в 1001-й раз.
Мое убеждение основано на личном опыте, который заключается в том, что, имея безусловную пятерку по дарвинизму в школе и успешно защищая теории сэра Чарлза на университетских экзаменах, я все же ухитрился и тогда и много лет спустя сохранять довольно ложное представление о многих важных сторонах этого учения и упорно подозреваю, что был в своих заблуждениях не одинок.
Сущность моего дарвинизма сводилась к двум аксиомам:
1. Виды меняются, человек же происходит от обезьяны.
2. Все это совершенно ясно, и только где-то за тридевять земель еще сохранились философы и архиепископы, которые Дарвина читали, но не согласились: ничего не поняли.
По классификации Гумбольдта я твердо стоял в рядах партии «Кто же этого не знает!». И был наслышан о существовании обреченной фракции «Какая чушь!».
Я даже, честно говоря, не очень понимал, за что так хвалят Дарвина: ну, разумеется, он первым заметил важные вещи, но эти вещи совершенно очевидны, ибо нельзя же серьезно сомневаться в том, что растительные и животные виды меняются, а человек происходит от обезьяны.
Позже, много позже, помню, меня поразили строки из «Автобиографии» Дарвина:
«Успех „Происхождения“ иногда приписывался тому, что „идеи эти уже носились в воздухе“ и что „умы были к нему подготовлены“. Думаю, что это не совсем верно: я разговаривал по этому поводу со многими натуралистами и не встретил ни одного, который сомневался бы в постоянстве видов. Даже Ляйелль и Гукер, с интересом прислушивавшиеся к моим мнениям, по-видимому, никогда не соглашались с ними. Дважды я попытался объяснить знающим специалистам, что я понимаю под естественным отбором, но безуспешно».
Тут я должен остановиться, перенеся на несколько страниц вперед продолжение глубокомысленных, рассуждений: «Кто же не знал, что человек от обезьяны!..», и поговорить об «Автобиографии» Дарвина, сочинении в высшей степени замечательном.
Строго говоря, к «Автобиографии» неприменимы привычные для такого жанра измерения — «объективность, субъективность, скромность, нескромность, самооправдание, исповедь, завещание потомству». Это интереснейший научный эксперимент, эксперимент на себе самом, не менее важный и героический, чем испытание на себе новой вакцины. Дарвин, первоклассный биолог, просто-напросто стремится описать такое интересное явление природы, такую примечательную «особь», как его собственная персона. Не сделать этого ему, находящемуся в исключительно благоприятных условиях по отношению к объекту исследования, невозможно, просто оскорбительно для достоинства ученого.
Вот как задача формулируется:
«Судя по успеху моих трудов в Англии и за границей, я считаю, что известность моя продержится еще несколько лет. Интересно поэтому проанализировать те мои умственные способности, от которых успех этот зависел».
Потом решается:
«Я не обладаю ни быстротой соображения, ни остроумием. Поэтому я очень слабый критик: всякой прочитанной книгой я сначала восторгаюсь, а затем уж после долгого обдумывания вижу ее слабые стороны. Мои способности к отвлеченному мышлению слабы, поэтому я никогда не мог бы сделаться математиком или метафизиком. Память у меня довольно хорошая, но недостаточно систематичная. Я обладаю известной изобретательностью и здравым смыслом, но не более, чем любой средний юрист или врач».
Дарвин не исчерпывает этим коллекцию своих недостатков. Его внимание привлекает «атрофия художественных вкусов»: «До тридцати лет и даже немного позднее я очень любил поэзию: еще в школьные годы я с наслаждением зачитывался Шекспиром, особенно его историческими драмами. Я уже говорил, что в молодости любил живопись и музыку. Но вот уже несколько лет, как я не могу вынести ни одной стихотворной строки; пробовал я недавно читать Шекспира, но он мне показался скучным до тошноты. К живописи и музыке я тоже почти совсем охладел. Музыка, вместо того чтоб доставлять удовольствие, заставляет меня еще лихорадочнее думать о том, чем я в данную минуту занимаюсь. Прежнюю любовь я сохранил только к природе, но и она уже не доставляет мне того наслаждения, как в молодости. А между тем романы за последние годы для меня — самый лучший отдых и большое развлечение. Я частенько
- Жрецы и жертвы Холокоста. Кровавые язвы мировой истории - Станислав Куняев - Прочая документальная литература
- Эволюция человека том 1: Обезьяны кости и гены 2011 - Александр Марков - Прочая документальная литература
- Вена (репортажи 1919-1920 гг.) - Йозеф Рот - Прочая документальная литература
- Еще вчера. Часть первая. Я – инженер - Мельниченко Николай Трофимович - Прочая документальная литература
- С Невского на Монпарнас. Русские художники за рубежом - Борис Носик - Прочая документальная литература
- Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина - Станислав Рассадин - Прочая документальная литература
- Парадокс пениса. Уроки жизни из мира животных - Эмили Уиллингем - Биология / Зарубежная образовательная литература
- Осанвэ-кента - Джон Толкиен - Прочая документальная литература
- История одной деревни - Ольга Лапина - Прочая документальная литература
- Дороги веков - Андрей Никитин - Прочая документальная литература