Форма входа
Читем онлайн Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Литке ответ, который мне все объяснил. Бедный президент тут сам попался… Президент, как он после сам мне объяснил и в письме и лично, не полагал, чтобы это было без моего согласия, и распорядился, как сказано выше. Разумеется, это его не оправдывает, но несколько смягчает его вину. Я поехал к нему, и он мне откровенно сознался, что во всем этом сам был жертвою. Мы расстались дружелюбно. Между тем в «Голосе» появилась заметка, где говорилось, что я сам «отказался от чтения, чтобы не утомлять публику долгим пребыванием в академическом зале». Это было мне с руки, так как вызывало на опровержение, а следовательно, и разъяснение дела публике, которая, впрочем, уже сама ясно его понимала. Я и написал письмо к Краевскому с опровержением напечатанной заметки. Письмо появилось в «Голосе» на другой же день и произвело благоприятное для меня впечатление…
В «Голосе» появилась статейка в ответ на мое опровержение, лестная для меня и нелестная для кое-кого.
13 февраля 1868 года, вторник
Речь моя появилась в «С.-П. ведомостях», в 39-м и 42-м номерах.
14 февраля 1868 года, среда
До меня доходят вести, что моя речь принята в публике очень хорошо.
У нас не знаешь, чему верить: существует в России голод или нет? Отовсюду приходили и приходят ужасающие вести. В «Голосе» появилась превосходная статья (Розенгейма) по этому поводу. Наконец, по высочайшему повелению, учрежден, под председательством наследника, комитет, от имени которого уже архиофициально объявлено о голоде и все приглашаются к пожертвованиям. Между тем министр внутренних дел печатно уверял, что голода нет, а народ так, «терпит только нужду». Он сваливает всю вину на земство. Но ведь все знают, что земство связано по рукам и ногам новым узаконением, в силу которого председатели управ и губернаторы получили почти неограниченную власть над земством.
16 февраля 1868 года, пятница
Президент, кажется, на меня сердит за газетную статью в «Голосе», к которой послужило поводом мое письмо к редактору газеты. Вот как люди бывают чувствительны к своим личным неприятностям, а дурачить другого для них ничего не значит. Я не мог и не должен был поступить иначе. Защищать свое право и достоинство — это не роскошь эгоизма, а долг честного человека, долг самосохранения.
Запрещен «Москвич». Об этом так много говорят, что в шуме слов ничего не разберешь. Тут, как обыкновенно, больше всех достается Валуеву.
Для подлости, как для геройства, нет ничего невозможного.
Авраам Сергеевич Норов рассказал мне следующий анекдот об Аракчееве. «Я, — говорит Норов, — был из полковников переименован в статские советники и оставался некоторое время без службы, следовательно, без всяких определенных занятий. Это мне надоело, и я стал помышлять о какой-нибудь должности. Некоторые мои знакомые и разные значительные лица присоветовали мне искать места губернатора, а так как тогда (в двадцатых годах) все государственные и административные дела шли через руки Аракчеева, то предварительно надлежало обратиться к нему. Но мне это показалось несовместным с моим достоинством; государь знал меня лично, и я решился обратиться прямо к нему. Прошло несколько дней, и я вдруг получаю от графа Аракчеева приглашение явиться к нему. Аракчеев знал моего отца и, встречаясь со мною прежде, всегда был ко мне довольно ласков. Я отправился к нему, не ожидая ничего худого.
— Вы просили государя, — сказал он мне, с свойственным ему нахмуренным видом, — о месте губернатора?
— Точно так, ваше сиятельство.
— Благодарите же меня.
— Если ваше сиятельство удостоите сказать мне причину, то я готов благодарить вас от всего сердца.
— Благодарите меня за то, что вы не получите губернаторского места. Государь готов был дать вам его, но я отсоветовал, и его величество вам отказывает.
Я окаменел от таких неожиданных речей. Через минуту Аракчеев продолжал:
— Вы, господин Норов, храбрый и хороший офицер, я это знаю. Но скажите по совести, в состоянии ли вы быть губернатором? Известны ли вам хоть сколько-нибудь законы, административный порядок и множество различных трудностей, сопряженных с этою важною должностью? Ведь вы нимало к ней не приготовлены. Какой же были бы вы губернатор? Вы или наделали бы себе стыда, или попали бы под суд.
Простота этих слов меня поразила. Так ли точно думал Аракчеев или он притворился, что так думает, и помешал мне только потому, что я не обратился предварительно к нему, — но я действительно счел себя обязанным поблагодарить его».
22 февраля 1868 года, четверг
Вечер у Тройницкого. У него больше никого не было, и я пробеседовал с ним часа два с половиною.
Он, между прочим, объяснил мне настоящую причину запрещения «Москвича». Причина тому — статья о данковских крестьянах. Валуев, прочитав эту статью, послал ее к государю с своим докладом о необходимости остановить эти дерзкие нападки на администрацию и просил о дозволении запретить газету. Государь согласился с тем, чтобы дело это было внесено в Комитет министров. Последствия известны. В опубликованном решении, однако, приведена не эта причина, а та, что «Москвич» есть не иное что, как замаскированная «Москва». Мотивирование это принадлежит М. А. Корфу. Лучше было бы сказать прямо, за что.
25 февраля 1868 года, воскресенье
Вторая книжка «Всемирного труда» конфискована. Там есть повесть Боборыкина «Жертва вечерняя», в которой представлены разные лица, говорят, из высшего круга в очень непристойном виде и притом так, что их очень легко узнать. Если это правда, то это выходит пасквиль, и в таком случае подобные произведения могут только вредить делу литературы, а не служить ему.
Обед в Римско-католической академии по случаю храмового праздника академической церкви. Епископ ко мне очень дружелюбен. За столом я сидел возле него, и он очень юмористично подшучивал над своими собратьями — канониками, ксендзами и проч. «Вот великие христианские постники, — говорил он, — вот где поучиться бы постничать и умерщвлять свою плоть. Посмотрите, например, вот на этого каноника: какой он жирный, красный, а все оттого, что вот он постится с такими соусами и пирогами, запивая их хересом и шампанским». Все это он говорил не только мне, но и самим каноникам, которые только улыбались. Кроме того, он говорил со мною о папе и не очень благосклонно о нем отзывался. Провозгласили тост государю; прокричали «ура»; воспитанники пропели «Боже, царя храни».
Все ли поняла в тайнах жизни современная наука, чтобы иметь право отрицать потребность и истину верований?
1 марта 1868 года, пятница
Вечер у Боткина, Василия Петровича. Граф А. К. Толстой читал свою новую драму — «Царь Федор Иоаннович». Тут были: Гончаров,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко бесплатно.
Похожие на Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко книги
- Дневник. Том II. 1856–1864 гг. - Александр Васильевич Никитенко - Биографии и Мемуары
- Военный дневник - Франц Гальдер - Биографии и Мемуары
- Записки - Модест Корф - Биографии и Мемуары
- Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев - Биографии и Мемуары
- Болельщик - Стивен Кинг - Биографии и Мемуары
- На войне под наполеоновским орлом. Дневник (1812–1814) и мемуары (1828–1829) вюртембергского обер-лейтенанта Генриха фон Фосслера - Генрих фон Фосслер - Биографии и Мемуары
- Гражданская война в России: Записки белого партизана - Андрей Шкуро - Биографии и Мемуары
- Записки Видока, начальника Парижской тайной полиции. Том 1 - Эжен-Франсуа Видок - Биографии и Мемуары
- Диссиденты 1956–1990 гг. - Александр Широкорад - Биографии и Мемуары
- Мой театр. По страницам дневника. Книга I - Николай Максимович Цискаридзе - Биографии и Мемуары / Театр