Форма входа
Читем онлайн Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
совершать для достижения целей общества, должно последнему предоставить значительную долю забот о себе, хотя бы они и не всегда были успешны. И хотя эта неуспешность иногда бывает и очень ощутительна и достойна сожаления, однако это не должно служить для правительства поводом ко вмешательству, потому что ошибки общества в этом случае далеко не бывают так вредны, как это вмешательство, которое, парализируя общественные силы, лишает уже их совершенно всякой возможности двигаться и что-нибудь делать. Оно становится пассивным и не живет уже, только прозябает. Притом здоровое общество всегда в самом себе найдет лекарство против своих заболеваний, а если нет, то ему уже никакое лекарство со стороны власти не поможет. Собственные выгоды общества укажут ему на средства исправления. Правительство действует через своих агентов, и весьма естественно, что эти агенты думают о своих интересах больше, чем о пользах общества, да и не знают их так хорошо, как оно само. Их виды стоят на прямом противоречии с его потребностями и, следовательно, ведут к полной разладице вещей и дел. А контроль правительства? Разумеется, он необходим, но вот тут-то, как говорится, и крючок.
Гадко, дождливо, холодно — и это тотчас после нескольких прекрасных дней апреля.
10 мая 1873 года, четверг
Опять флаги. Сегодня въезд персидского шаха. Знаменитый принцип, провозглашенный Бисмарком: сила впереди права — вот откуда берет свои воззрения и убеждения современная пресловутая цивилизация.
Прекрасный день. Прошелся по Невскому проспекту до Полицейского моста. Несметные толпы народа, ожидающего проезда шаха. В четверть 2-го, наконец, показалась коляска с государем и шахом, за ней мчались придворные экипажи со свитою шаха. Народ кричал «ура!»
11 мая 1873 года, пятница
Отнесли М. Е. Звегинцева на Волкове кладбище. Три дня тому назад он умер. Был простой, но честный и добрый человек в полном смысле слова.
Может ли иметь какое-нибудь достоинство то общество, в котором никто не хочет признать в другом ни ума, ни таланта, присваивая их исключительно самому себе?
Одна из характеристических черт нашей интеллигентной общественности и литературы есть любовь к историческим известиям. Записочки, мысли, анекдотцы, письма и письмеца известных и неизвестных особ и особенно скандалы — все это печатается и поглощается с жадностью. Означает ли это любовь к истории? История требует серьезного размышления, изучения, некоторых умственных усилий, а нам нужно новое, любопытное, занимательное, особенно смешное.
14 мая 1873 года, понедельник
Тьер отказался от президентства. Ничто из внешних политических событий меня не огорчало так, как это.
17 мая 1873 года, четверг
Стараюсь не думать и не говорить ничего о французских делах, такими мне кажутся они прискорбными: тут закваска новой революции. Вот что наделала правая сторона Национального собрания, свергшая Тьера. Это собрание безумцев и негодяев, придерживающихся так называемой консервативной политики, которую они хотят превратить в деспотизм, чтобы продлить свое незаконное владычество над Францией.
20 мая 1873 года, воскресенье
Отправлено имущество на дачу в Павловск, к тому же Брауну «Под Дубками». Завтра мои едут, а я после. «Голосу» воспрещена розничная продажа. Кандидат здешнего университета Дьяченко, бывший уже несколько лет на службе, сперва по судебному ведомству, а потом по министерству народного просвещения, определен учителем в красноярскую гимназию. Теперь он пишет, что сибирский генерал-губернатор Синельников велел посадить его в дом сумасшедших и отобрал все его имущество. За что и почему? — неизвестно. Письмо, писанное Дьяченко ко мне и к Воронову, так как мы оба хлопотали об определении его учителем в Красноярск, не показывает и тени чего-нибудь похожего на умственное расстройство. Что ж это такое? Каков бы ни был повод, но если этот несчастный не сделал никакого важного уголовного преступления, то можно ли было так поступить с ним, да еще угрожать ему розгами, если он будет жаловаться на то, что с ним сделано, требовать объяснений о причинах и т. п.? Факт свидетельствует, что можно. Дьяченко пишет, что в нем приняли живое участие тамошний архиерей, жандармский полковник и другие достойные люди, но все это ни к чему не послужило, и он продолжает сидеть в доме сумасшедших.
22 мая 1873 года, вторник
Было прежде слово обабиться у нас обидным для мужчины. Теперь оно должно сделаться почетным, должно потому, что наша нынешняя женщина оказывается не в пример лучше мужчины.
24 мая 1873 года, четверг
Заседание в нашем отделении в Академии наук, где мы порешили не собираться более и начать каникулы.
Есть люди, которые сияют удивительным блеском, пока они занимают такое-то место. Но лишь они сойдут с него, тотчас оказывается, что они такие ничтожества, что удивляешься, как могли они занимать эти места.
27 мая 1873 года, воскресенье
Когда ученый с предвзятой идеей делает наблюдения и опыты, он всегда найдет в вещах то, что ему нужно и что служит к подтверждению его теории.
У Краевского с Вороновым, который у меня обедал. Возвращаясь от Краевского, мы попали под проливной дождь с грозою и почти бегом добрались домой, порядочно измоченные. Я, однако, не промочил ног, защищенных калошами, а бедный Воронов потерял одну калошу и замочил сильно ногу.
У Краевского любопытный рассказ его об объяснении с Лонгиновым по поводу запрещения розничной продажи «Голоса». Беда сочинялась за две пустые фразы в фельетоне.
30 мая 1873 года, среда
Ездил в Царское Село навестить бедного больного Тютчева. Положение его самое плачевное. Половиною тела он совсем не владеет, но голова свежа и умственные отправления все как следует. В произношении он немного и едва заметно затрудняется. Он совершенно остался одиноким: все его близкие и друзья разъехались на лето. Из домашних я никого не видел, кроме сиделки да лакея, которые за ним ухаживают, и, кажется, усердно. Он чрезвычайно был рад моему посещению. Поговорили о литературе, о Франции и о Тьере. Разумеется, он, как все благородные и мыслящие люди, негодует на правую сторону Национального собрания, свергнувшую Тьера. Все, по-видимому, клонится к тому, чтобы восстановить наполеоновскую династию.
Надобно согласиться с тем, что для нас останутся вечно неразрешенными вопросы о нас самих, о нашей природе, судьбе, будущности, цели мироздания и проч. Это настоящая непроницаемая для науки terra incognita, а между тем в этой-то terra incognita и сосредоточиваются системы, которых доискивается современная наука, веруя беспрекословно в индукцию. Несмотря на свое отвращение к метафизике и догматизму, она становится сама метафизическою и догматическою, когда, например, утверждает, что человек подлежит тем же механическим законам, как и все прочее в природе.
Странное явление представляет наше современное
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко бесплатно.
Похожие на Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко книги
- Дневник. Том II. 1856–1864 гг. - Александр Васильевич Никитенко - Биографии и Мемуары
- Военный дневник - Франц Гальдер - Биографии и Мемуары
- Записки - Модест Корф - Биографии и Мемуары
- Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев - Биографии и Мемуары
- Болельщик - Стивен Кинг - Биографии и Мемуары
- На войне под наполеоновским орлом. Дневник (1812–1814) и мемуары (1828–1829) вюртембергского обер-лейтенанта Генриха фон Фосслера - Генрих фон Фосслер - Биографии и Мемуары
- Гражданская война в России: Записки белого партизана - Андрей Шкуро - Биографии и Мемуары
- Записки Видока, начальника Парижской тайной полиции. Том 1 - Эжен-Франсуа Видок - Биографии и Мемуары
- Диссиденты 1956–1990 гг. - Александр Широкорад - Биографии и Мемуары
- Мой театр. По страницам дневника. Книга I - Николай Максимович Цискаридзе - Биографии и Мемуары / Театр