Форма входа
Читем онлайн Дневник. Том II. 1856–1864 гг. - Александр Васильевич Никитенко
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
в квартире лежала тысяча рублей денег, все мое богатство, и некоторые документы. Мы были в большой тревоге, пока доехали до Владимирской. На улицах везде стояла сумятица, но о грабежах не было нигде слышно. Дом Фридерикса атакован был огнем с двух сторон: со стороны Щербакова переулка, который, казалось, весь пылал, и со стороны Троицкого переулка, где тоже все горело. Щукин двор и Апраксин уже не существовали. Было в огне и министерство внутренних дел. Сила пожара напирала на министерство просвещения и на Пажеский корпус. Их всячески старались отстоять. Из нашего дома почти все выносили свои пожитки. Что нам делать? Спасать больше всего надо было мой кабинет — но как? Нас с женой было только двое. Рабочие люди разбирались нарасхват. Мы собрали мои бумаги, да кое-какой скарб и связали в узлы, но вынести их было некому. Ко мне зашли князь Волконский, Капнист и Струговщиков. Все они предлагали свои услуги. Но дом Фридерикса так геройски сопротивлялся напору двух огней, что мы решились быть наготове, но не торопиться с выноской вещей. После полуночи, когда опасность для нашей квартиры несколько уменьшилась, я, оставив жену вместе с подошедшим тем временем Целинским, поехал на дачу, чтобы успокоить детей и прислать оттуда Иванова и няню — что и было сделано. Лишь под утро, не раздеваясь, бросился я на диван и кое-как заснул.
Весь день прескверно себя чувствовал; сильный пароксизм и головная боль.
29 мая 1862 года, вторник
Пожар произвел страшное опустошение, В Чернышевом переулке и в Троицком, еще догорают дровяные дворы, и дом Фридерикса еще не в безопасности. Общее мнение, что поджигают. Рассказывают, что в разных местах задержаны люди с горючими веществами.
Часть моих вещей перевезена в редакцию и сложена в кладовую. Серебро, которого, впрочем, у меня немного, я взял к себе на дачу. Библиотеку же и часть бумаг пришлось оставить в кабинете запертыми.
30 мая 1862 года, среда
Пожар на Песках. Я поехал в город в 11 часов утра. На Царицыном лугу были войска и государь. Город в большом волнении. В поджигательстве никто не сомневается. Рассказам, слухам, толкам нет конца.
Вчера и сегодня ветер ревел и по временам превращался в бурю. Сильно холодно.
31 мая 1862 года, четверг
Несомненно, кажется, что пожары в связи с последними прокламациями. Если бы поджоги производились простыми мошенниками, то были бы покушения к грабежу: их нигде не оказалось…
Объявлено от полиции, что по высочайшему повелению составлена комиссия для оказания пособия пострадавшим от пожара. Многие совершенно все потеряли. Между такими находится и добрый мой благородный Воронов. Семейство его отправилось на лето в Псков. Сам он тоже ездил туда на Троицын день и когда вернулся в понедельник вечером, то застал квартиру свою в пламени, и уже ничего нельзя было спасти.
Объявлено от правительства, что всех, кто будет взят с поджигательными снарядами и веществами или задержан по подозрению в поджигательстве, а равно и подстрекателей к беспорядкам судить будут военным судом в двадцать четыре часа.
Сегодня также на Мытной площади происходила казнь Обручева за распространение возмутительного сочинения против государя и верховной власти, то есть над его головой была переломлена шпага и объявлено ему: каторжная работа на три года, а затем вечное пребывание в Сибири.
Приняты меры: все дворы заперты; у ворот сидят дворники, которые обязаны смотреть, чтобы во двор не проходили люди подозрительные. Усилены патрули. Вечером был на даче у министра Валуева. Однако объяснения по делам редакции не состоялось. Министр готовился к докладу государю.
2 июня 1862 года, суббота
Ужасно холодно в комнатах; на воздухе семь градусов. Пожары укротились.
В восемь часов вечера получил от товарища министра статью для завтрашнего номера об открытии в Сампсониевском и во Введенском училищах злоумышленнического преподавания о том, что надо Петербург жечь и проч. Это проповедовалось в воскресных школах, заведенных в этих училищах для рабочего класса. Наряжена комиссия для исследования. Я поехал тотчас в типографию, и при мне набрали статью.
Разговор с радикалом.
— Надо все разрушить: бей направо и налево.
— Для чего же?
— Разумеется, чтобы истребить все накопившееся зло и достигнуть чего-нибудь лучшего.
— Но кто же построит на место разрушенного лучшее?
— Сама жизнь.
— Хорошо, но, во-первых, кто же вам дал право насильственно вести людей к этому лучшему? Они не хотят иметь вас своими вождями: вас никто к тому не уполномочивал. Кто вы? Где ваши кредитивы? А во-вторых, где гарантии, что это лучшее, ради которого вы требуете столько жертв, будет действительно достигнуто?
3 июня 1862 года, воскресенье
Утром у товарища министра. Объяснялся о кое-каких делах по редакции. Просил и его доставить кое-какие факты о пожаре: иначе мы не можем ничего напечатать. Обещал.
Пойманы и признались двое поджигателей: мужик и баба, которым кто-то дал по 25 рублей за это ужасное дело. Но этого кто-то или этих не могут отыскать. А в них-то и вся сила.
Государь не соглашается на смертную казнь. Народ все думает, что поджигают студенты. Головнин писал Валуеву, чтобы тот сделал объявление в том смысле, что напрасно обвиняют студентов. Валуев отвечал отказом. Флигель-адъютант граф Ростовцев арестован.
Очевидно, существует какой-то заговор, ветви которого распространены далеко. Бедная Россия! Каким хаосом тебе угрожают!
4 июня 1862 года, понедельник
Народ толкует, что поджигают студенты, офицеры и помещики.
5 июня 1862 года, вторник
Разумеется, ультрапрогрессисты хотят сломить все старое: тут нет ничего необыкновенного. Но разумеется также и то, что они должны встречать противодействие со стороны умеренных. И те и другие необходимы в процессе движения. Разрушение необходимо, в порядке вещей; но тоже необходимо и созидание. Эти две силы должны уравновешивать себя взаимно. Смерть без жизни была бы только смерть; жизнь без смерти лишилась бы обновления, оцепенела бы, сделалась бы минералом, не более. Во всем этом есть своя логика, своя правильность.
Виновных в поджоге ведено судить полевым уголовным уложением, а право конфирмации государь предоставил военному генерал-губернатору.
9 июня 1862 года, суббота
Бедное мое отечество! Видно, придется тебе сильно пострадать. Темные силы становятся в тебе все отважнее, а честные люди все трусливее…
Передо мной программа двух лекций из нравственной философии, которые намерен читать публично Лавров. Программу эту я взял как член факультета для того, чтобы представить на нее свои замечания. Боже мой, что за философия… Я написал протест и послал его в факультет.
Вы хотите кровавыми буквами написать на ваших знаменах: свобода
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дневник. Том II. 1856–1864 гг. - Александр Васильевич Никитенко бесплатно.
Похожие на Дневник. Том II. 1856–1864 гг. - Александр Васильевич Никитенко книги
- Военный дневник - Франц Гальдер - Биографии и Мемуары
- Записки - Модест Корф - Биографии и Мемуары
- На войне под наполеоновским орлом. Дневник (1812–1814) и мемуары (1828–1829) вюртембергского обер-лейтенанта Генриха фон Фосслера - Генрих фон Фосслер - Биографии и Мемуары
- Болельщик - Стивен Кинг - Биографии и Мемуары
- Гражданская война в России: Записки белого партизана - Андрей Шкуро - Биографии и Мемуары
- Легенда о сепаратном мире. Канун революции - Сергей Петрович Мельгунов - Биографии и Мемуары / История
- Записки Видока, начальника Парижской тайной полиции. Том 1 - Эжен-Франсуа Видок - Биографии и Мемуары
- Воспоминания военного министра - Владимир Александрович Сухомлинов - Биографии и Мемуары / История
- Диссиденты 1956–1990 гг. - Александр Широкорад - Биографии и Мемуары
- Мой театр. По страницам дневника. Книга I - Николай Максимович Цискаридзе - Биографии и Мемуары / Театр