Шрифт:
Интервал:
Закладка:
244. К Патрофилу,[1677] епископу церкви в Егеях (236)
Патрофилу, который в письме своем изъявил удивление, что расторгнута дружба между Василием и Евстафием, объясняет ход всего дела, именно: как назначен был собор, на котором в оправдание Евстафиева православия предложено было объявить исповедание веры, подписанное Евстафием, и как Евстафий и Феофил уклонились от общения с св. Василием под тем предлогом, что св. Василий писал к Аполлинарию и имел общение с пресвитером Диодором; когда же св. Василий, пораженный такою внезапною переменою, оставил Евстафиево письмо без ответа, [то тогда было] пущено в народ письмо к Дазизу, в котором св. Василий обвиняем был в расстройстве церквей и в том, что с коварным умыслом предлагал на соборе исповедание веры. После сего св. Василий обличает Евстафия, что он осуждает то исповедание веры, которое сам принес из Рима, скрепил своею подписью и представлял Собору в Тиане, что он вступает теперь в общение с епископами, рукоположенными от тех, которых прежде сам не признавал законными; описывает непостоянство Евстафия; наконец просит Патрофила написать, желает ли сохранять прежние отношения к св. Василию или совершенно переменяется к нему после свидания с Евстафием. (Писано летом 376 г.)
1. Читал я письмо твое, присланное с братом нашим, сопресвитером Стратигием, и читал с удовольствием. И как было иначе читать написанное человеком благоразумным и от сердца, научившегося, по заповеди Господней, иметь любовь ко всем? Узнал я почти причину молчания в предшествовавшее время. Ты походил на человека недоумевающего и приведенного в изумление, как это Василий, который с детства услуживал такому-то, в такие-то времена делал то-то, вступал в брань с тысячами, чтобы сделать удовольствие одному, теперь стал совершенно другим человеком и вместо любви грозит войною; и что далее писано тобою, достаточно показывает изумление души при такой неожиданной перемене обстоятельств. И если ты уязвил меня несколько, то принял я это без неприятности, потому что не так я упрям, чтобы огорчаться дружескими упреками братий. Даже не только не обиделся написанным, но и посмеялся немного над этим, что при таких многих и важных опытах, которыми, по-видимому, утверждалась прежде наша взаимная дружба, по дошедшим до тебя малостям впал ты, как пишешь, в столь сильное изумление. Неужели и с тобою случилось то же, что и со многими, которые, оставив исследование сущности дел, обращают внимание на людей, о которых идет речь, и делаются не исследователями истины, но оценщиками разности лиц, забывая совет, что познавати лице в суде [1678] не добро (ср. Втор. 1:17; Притч. 18:5).
2. Но поелику Бог не приемлет лица на суде человеческом,[1679] то не отрекусь сделать тебе известным то самое оправдание, которое приготовил я для великого Суда, а именно, что сначала у нас не было ни большой, ни малой причины к раздору, но ненавидящие меня люди сами знают, по каким причинам (а мне не нужно и говорить о них) слагали непрестанные клеветы. Раз и два отражал я их. Но как дело было бесконечное, не помогало и непрестанное оправдание, потому что жил я далеко, а к лжецам близко было сердце, которое легко изъязвляется клеветами на меня и не научилось оберегать свободным одно ухо для отсутствующего, то, поскольку жители Никополя требуют какого-либо несомненного удостоверения в вере, что, конечно, и вам не безызвестно, заблагорассудилось мне принять на себя сие служение – написать письмо.[1680] Ибо сим, как рассчитывал я, успею сделать два дела: жителей Никополя убежду не думать худо о человеке [1681] и загражду уста клеветникам своим, потому что согласие в вере преградит путь клеветам с обеих сторон. И исповедание веры написано, принесено мною и подписано; а после подписания назначено место для другого Собора и другое время, чтобы и соседние наши братия, собравшись, соединились между собою, и общение их было уже искреннее и неложное.[1682]
Итак, явился я в срок, и единомышленные со мною братия частью пришли, частью подходили, все с радостью и усердием поспешая как бы для заключения мира;[1683] посланы были и письма, и гонцы с известием о моем прибытии, потому что мне принадлежало место, назначенное для принятия собирающихся. Но с другой стороны не было никого – ни передового, ни вестника о прибытии ожидаемых; посланные же мною возвратились, рассказывая о великом унынии и ропоте тамошних, будто бы проповедана мною новая вера; говорили и о сделанном определении не дозволять епископу их идти ко мне; пришел же ко мне некто и принес письмо, написанное одними общими выражениями и нимало не напоминающее о первоначальных условиях, а достойный всякого моего уважения и почтения брат Феофил, прислав одного из бывших с ним, открыл нечто такое, что, как думал он, и сам он обязан сказать, и мне прилично слышать, сам же писать не соблаговолил, не столько опасаясь обличения за письмо, сколько заботясь не дойти до необходимости приветствовать меня как епископа, разве только слово это вымолвлено сильнее надлежащего и вылилось из разгоряченного сердца. В таких обстоятельствах я ушел, пристыженный, упав духом, не зная, что и отвечать спрашивающим. Не много прошло потом времени, как отлучился я в Киликию и возвратился оттуда, и вот другое письмо, заключающее в себе отказ от общения со мною.[1684]
3. А причина разрыва та, говорят, что писал я к Аполлинарию и имел общение с сопресвитером [1685] нашим Диодором. Но Аполлинария никогда не почитал я врагом, а за иное и уважаю этого человека. Однако же не имею таких с ним связей, чтобы принять на себя то, в чем его обвиняют; потому что, прочитав некоторые из его сочинений, могу и сам обвинить его в ином. Не помню, чтобы когда-либо просил я у него книги о Духе Святом или получил присланную мне им книгу. Но хотя слышу, что он сделался самым громким [1686] из всех писателей, однако же не многие сочинения его читал я. У меня нет досуга входить в такие исследования, а вместе с тем и не охотник я браться за новости; тело мое не дозволяет мне и чтением Богодухновенных Писаний заняться прилежно и как бы надлежало. Как же это до меня касается, если кто-то написал что-то, не нравящееся кому-то? Впрочем, если должно одному давать отчет за другого, то обвиняющий меня за Аполлинария пусть оправдается предо мною за Ария, своего учителя, и
- Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание - Григорий Богослов - Религия: христианство
- Аскетические творения. Послания - Феолипт Филадельфийский - Религиоведение / Прочая религиозная литература / Справочники
- Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга первая. Сентябрь - Святитель Димитрий Ростовский - Православие / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга пятая. Январь - Святитель Димитрий Ростовский - Православие / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга шестая. Февраль - Святитель Димитрий Ростовский - Православие / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Канонические правила Православной Церкви с толкованиями - Мамбурин - Православие / Религия: христианство
- Преподобный Феодор Студит. Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова - Феодор Студит - Религия: христианство
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие
- Житие и послания - Антоний Великий - Православие / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Исцеление духовных болезней - Жан-Клод Ларше - Медицина / Православие / Психология / Религиоведение / Прочая религиозная литература / Религия: христианство