Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну что, вояки, победили! И с курами справились, и со старухой, и с мальцом! Даже страшного зверя – кошку, и ту осилили! – Танька говорила тихо и смотрела прямо в глаза старшему. – Как же ты матери своей об этом расскажешь, сынок?!
Она тяжело вздохнула и устало опустилась на крыльцо.
Старший обвел взглядом отряд.
Обкуренный уже оклемался и сидел на земле, отирая кровавые сопли. У пострадавшего от кошки разорванный в клочья камуфляж на спине побурел. Остальные выглядели ненамного лучше.
Старший сжал губы и нахмурился, потом скомандовал осипшим голосом собирать кур и двигаться в расположение части.
Они ушли.
Из дома выглянула Олька. Она охнула, увидев фингал, расплывающийся под глазом сына. Побежала в дом, вынесла влажное хозяйственное мыло. Это средство Танька опробовала еще на своих братьях, потом на сыновьях, и оно никогда не подводило. Олька поставила сына перед собой и осторожно намылила место ушиба. Мальчик первым увидел, как у Мурки чуть дернулись задние лапы, потом ухо, хвост. Потом она приподнялась и совсем неграциозно уселась. Сын взвизгнул, вывернулся из рук матери и побежал к кошке. Бережно приподняв, он принес ее к крыльцу и положил между матерью и старой бабулей. Мурка сразу начала вылизываться. Было видно, что это доставляло ей боль. Она останавливалась, пережидала и вновь принималась приводить в порядок свою шерстку.
– Вы с Муркой настоящие герои! – сказала Танька, погладив правнука по голове.
Тот хитро глянул на нее:
– А как меня зовут?
– Петечка? – неуверенно сказала Танька.
Мальчик расхохотался.
– Петька – это средний! А я Санька! Санька! Какая же ты, бабуля, у нас беспамятная!
Олька было засмеялась, но тут же осеклась. Взглянула на бабулю – не обиделась ли она. Но Танька тоже хихикала, взвизгивая и мелко подрагивая щуплым телом.
Из погреба выбрались младшие мальчики. Они все проспали и теперь вертели головенками, переводя растерянный взгляд с матери на брата, на бабулю. Но им никто ничего не мог объяснить. Любая попытка заканчивалась новым приступом смеха. И тогда они просто присоединились к общему веселью.
Шли нерадостные летние дни. Завозы в магазин почти прекратились, запасы продуктов быстро таяли. Олька экономила: банку тушенки растягивала на четыре похлебки, в хлеб добавляла рубленую зелень. Картошку начали подкапывать с середины июля. Выручали ягоды. Мальчишки объедали недозрелые яблоки, чтобы заглушить постоянно мучивший их голод. В середине августа обстрелы снова усилились, но теперь автоматные очереди и удары пушек чаще доносились с востока.
Одной страшной ночью фронт в очередной раз перекатился через Танькин дом.
Весть об этом принес Андрюха. Он ворвался в погреб, сгреб мальчишек в охапку и вынес на свет. Андрюха целовал чумазые, исхудавшие личики, теребил отросшие, давно не мытые волосы.
Из погреба, щурясь на солнце, вышла Олька. Андрюха отпустил сыновей, подошел к ней и обнял. Олька не сопротивлялась. Все эти тяжелые дни она держала себя, иногда казалось, что слез в ней и нет больше. Но теперь Олька вдруг обмякла и разревелась глупо, по-бабски, с воем и причитаниями. Андрюха гладил ее плечи, руки, голову, целовал, говорил, что теперь все будет хорошо, что они турнули укров далеко на запад и теперь им не очухаться. Танька увела мальчишек в дом и первым делом велела натаскать воды. Новую жизнь следовало начинать с чистоты.
Несколько дней упорного труда привели дом и его обитателей в относительный порядок. Вставить выбитые окна пока было несбыточной мечтой. Электричество обещали дать на днях. Магазин открылся, но продукты в нем были только самые необходимые. В центре раздавали гуманитарную помощь из России.
Обстрелы периодически возобновлялись, но люди привыкли к ним, как привыкают к обыденному, и перестали обращать внимание.
Однажды в дом влетела Танькина дочка. Вместе с двумя безумцами, которые оказались на той стороне и потеряли связь с родными, она прорвалась через линию фронта. После слез, ахов, охов, обниманий они все сидели в зале. Олька рассказывала матери о пережитом. Та периодически вскрикивала, всплескивала руками, вскакивала, заново обнимала и целовала каждого. Танька устала и сказала, что пойдет, ляжет. Дочь проводила ее в комнату до кровати, помогла раздеться. Уложив Таньку, она села рядом, взяла сухую жилистую руку и прижала губам.
– Спасибо, мамочка, что сберегла детей!
Танька улыбнулась в ответ. Дочь встала, хотела задернуть занавеску, но Танька попросила оставить так. Она любила смотреть в окно. Мурка вспрыгнула на кровать, потопталась, покрутилась и устроилась в ногах у хозяйки.
Через пару часов Санька заглянул в комнату старенькой бабули. Дочь привезла полную сумку продуктов. Дали электричество, и женщины успели приготовить почти праздничный стол. Мальчик подошел к кровати. Танька лежала с закрытыми глазами, лицо ее было спокойным, губы сложились в легкую улыбку.
- Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства - Николай Коняев - О войне
- Десантура-1942. В ледяном аду - Ивакин Алексей Геннадьевич - О войне
- Просто скажи: «Привет!» - Людмила Буторина - Детская проза / Русская классическая проза
- Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным - Сергей Фрёлих - О войне
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Грустная история. Рассказ из сборника «Девичье горе» - Иван Карасёв - Короткие любовные романы / Русская классическая проза
- Блокадный ноктюрн - Алексей Ивакин - О войне
- Смертник Восточного фронта. 1945. Агония III Рейха - Пауль Борн - О войне
- Как один мужик двух французских программистов прокормил - Иван Карасёв - Русская классическая проза / Юмористическая проза
- Аня Кравченко. Из сборника «Месть ласточек. Деревенские рассказы» - Иван Карасёв - Русская классическая проза