Форма входа
Читем онлайн Семейщина - Илья Чернев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Все это вспомнил сейчас Егор Терентьевич, идя домой по тракту… Под ногами хрустела замерзшая снова, после недолгой полуденной оттепели, бурая грязь. Утренняя тонкая пороша за день почти всюду растаяла, и от нее остались только затянутые ледком лужицы.
«Нет, — твердо сказал себе Егор Терентьевич, — начальников нам хулить не стоит: они свое дело правильно сполняют. Но как мог Епиха, — ведь таким другом всегда казался, — на теплое место согласие дать? Другой бы уперся, в защиту товарища полез…» Хмель бередил в голове Егора самые чадные мысли. Они давно уж были запрятаны в тайники души, не мешали ему в артельном дворе: с работой он справлялся отлично, Епиха был с ним по-прежнему хорош, постоянно держали вместе совет. — Это тебе, Епишка, в наказанье, эта болезнь! Недолговечен ты… А кто председателем станет? Неужто Корней? Мартьян? Карпуха Зуй? Не-ет, у Корнея гаек в голове не хватает, Мартьян — этому все смешки, не годится, вот разве Карпуха либо Ананий… Стой-ка, стой, — уловил он какую-то новую мысль. — Через месяц вернется из армии Гришка, командиром вернется, — чем вам не председатель?!
Эта мысль была так внезапна и показалась Егору Терентьевичу настолько подходящей, что он остановился среди дороги, растерянно заулыбался: как же до сих пор он не догадался об этом? В самом деле, чего проще: вернется домой красный командир Гриша, его родной сын, начнет работать в артели, станет со временем председателем, — вот когда он, Егор, возьмет свое.
«Не я, так сын!» — усмехнулся Егор Терентьевич, и он живо представил себе: в его избе постоянно толчется народ, все кличут председателя, Гриша принимает артельщиков, отдает распоряжения… Егорова просторная изба в центре артельной жизни!
Егор Терентьевич нисколько не сомневался, что так оно и будет. Он готов головою ручаться за Гришку — парень что надо, самостоятельный, напористый, умный. И когда Епиху окончательно свалит хворость, кому ж быть председателем, как не Грише? Гриша своего достигнет! Уж он-то, Егор, постарается надоумить сынка…
Сквозь небрежно прикрытый ставень увидел он свет в избе.
«Варвара поджидает, не спит, — сообразил Егор Терентьевич, — поди ужин наладила, а я сыт и хлебнул малость… Обозлится старуха: зря самовар ставила, еду готовила. Закричит: „Знаем мы теперича, на какие такие собрания ходишь! Артельщик!“ Виду не подам, почаюю для прилику…»
Егор Терентьевич вошел в сенцы, осторожно потянул к себе скобу двери, чтоб не шуметь, не будить ребятишек… переступил порог — да так и обомлел от радости: за столом, у самовара, сидел Гриша…
4Дмитрий Петрович признал положение больного тяжелым, хотя кровь унять удалось ему тотчас же: по приказанию фельдшера Епиха глотал кусочки льда. Грунька поленом посшибала потеки сосулек на крыше амбара, наковыряла пальцами ледяных корок в лужах, — льду сколько хочешь.
Епиха, с потным, горячим лбом и блестящим взглядом, лежал на койке, время от времени ловил неверными пальцами льдышки с тарелки, стоящей возле изголовья на табурете.
Артельщики уже разошлись, остался лишь кузнец Викул да, не зная, что говорить, что делать, топтался у кровати Аноха Кондратьич. Лампея и Грунька, растерянные и жалкие, глядели на фельдшера, проворно, впрочем, выполняя его распоряжения.
— Прежде всего покой, — сказал Дмитрий Петрович. — не вставать, никуда не выходить. Горячей пищей не кормить два-три дня, а то снова кровь горлом хлынет, и тогда будет плохо. Кормите его молоком, маслом, яйцами, сметаной — все холодное. Боже упаси давать горячего чаю… А когда через несколько деньков подымешься, Епифан Иваныч, придется тебе взять себя в руки: водки не пить, табаку не курить…
— Вот то-то и я говорю, — поддакнул Аноха Кондратьич. — Пуще всего, однако, табак…
— Доведется бросить, — еле слышно сказал Епиха.
Вскоре изба опустела — Аноха Кондратьич и Викул Пахомыч пошли провожать фельдшера, остались только свои, Грунька принялась прибирать со стола, заваленного объедками, ломтями хлеба, уставленного посудой, недопитыми лафитниками. Лампея присела к мужу на кровать.
— Допраздновался… нечего сказать, хорош праздник выдался, — грустно молвила она. — Этого сурприза никто от тебя не ждал.
— Ничего, — с трудом выдохнул Епиха, — ничего… подымусь. Он взял Лампею за руку, да так и не отпускал ее до рассвета, не сказал больше ни слова… Под утро оба забылись в неодолимом сне, — Лампея калачом притулилась в ногах больного мужа.
Солнце стояло уже высоко, когда Епиху пришла проведать Ахимья Ивановна.
У ворот ее встретила старая Алдошиха.
— Что с Епихой-то приключилось! — огорченно заговорила Ахимья Ивановна. — Экая бедынька! Старик ночью от вас пришел, обсказал… Неужо ж помрет?
— И-и… не говори, Ивановна! — ответила Алдошиха. — Что без него делать станем? Заместо сына он мне… — Глаза ее заслезились.
— Может, господь не попустит, — ободрила старуху Ахимья Ивановна. — Не токмо ты с Лампеей, что вся артель без него… куда пойдет?
— Господь не попустит… дивья бы, — покачала головой Алдошиха, — нынешние-то не очень в бога веруют… Намедни, в четверг, пошептался наш-то с Лампеей, да и говорит: «Матка, порешили мы с бабой иконы убрать». — «Как? — говорю. — Чем они вам помешали?» — «Не помешали, а нам это ни к чему. Ты как хочешь молись, твое дело старое, а мы не станем… Вынесем всех святых с богородицей девой в горницу». Чтоб, дескать, обиды мне не было, молиться чтоб. Ну, что я перечить буду, раз такое дело? Поплакала втихомолку, — вам, мол, виднее… Он и оголил передний угол — грех-то какой!
— Еретик! — возмутилась Ахимья Ивановна, но тут же вспомнила: — В избу пойдем. Как он там?
— Пойдем… Чо ж не еретик… Вот я и говорю: не рассердилси бы господь за такое богохульство, не отказал бы в своей вышней помощи…
Старухи вошли в избу. Епиха лежал на кровати — освеженный сном, помолодевший, повеселевший. Лампея мела пол.
Взметнув хвостом сарафана, Ахимья Ивановна перекрестилась, кивнула степенно черной домашней кичкой:
— Ну, здоровате. Давненько я у вас не бывала.
— Здорово, теща! Проведать пришла? Ну, и молодец ты у эвон звон откуда прибежала, — весело приветствовал ее Епиха. — Раньше всех…
— Ну, уж и молодец! А солнце-то где, поглядел бы! Зато уж ты и впрямь молодец: ни Спаса, ни Миколы, все повыкидал!
— Не повыкидал, а только в горницу отнес.
— Все единственно! Не нами это уставлялось, не нами и отменяться должно, — наставительно сказала Ахимья Ивановна. — Я-то думала, он и в самом деле на смертном одре, заполошилась, как дура, побегла, в словах её звучала нескрываемая радость: далеко Епишке до смерти, — а он лежит себе кабаном, посмеивается… Так бы все хворали!
— А тебе как же надо? — улыбнулся глазами Епиха. — Чтоб корчило меня, что ль?
— Лежи уж, лежи… Это тебе господь первую вестку подал за его святые образа…
— Да ну?!
— Посмейся еще! Пошто Трехкопытный, на что уж коммунист партейный, и тот не посмел тронуть их? Хотел было, но Домна окончательно уперлась: «Моя изба, сымешь, со двора сгоню…» Так его приструнила, лучше не надо. И думать перестал о том. А тебя, видно, приструнить некому… Да и ты хороша, — повернулась Ахимья Ивановна к дочери, — до этакого срама допустила. Что ты, не могла, скажешь, как Домна, застоять? Могла, ежели б на то твоя воля! Всё в ученые лезете! У нас, мол, не все как у людей. Кичку ты раньше прочих на деревне кинула, так и образа выносить раньше людей надо? Ни у кого этакого-то пустого места в переднем углу, ни у кого!.. У тебя одной! — Ахимья Ивановна дала волю своему гневу: не так уж болен Епиха, что нельзя и покричать на несусветную его выходку.
Лампея приподняла слегка брови, в черных ее глазах метнулея злой огонек:
— Теперь что же, обратно их несть?
— Дак и несть!
— Хватилась Маланья, когда ночь прошла! — отрезала Лампея.
Ахимья Ивановна так и присела на лавку от неожиданности и оскорбления.
Епиха завозился на кровати, тихо засмеялся.
— Вот роди их после этого, — обернулась Ахимья к Алдошихе. — Ни одна еще так-то мне не выговаривала.
— Мамка, мамка же… — остыла вдруг Лампея. — Никто и не выговаривал, не думал…
— Не думал! Да уж ладно…
Епиха продолжал смеяться над резвым ответом жены, над мужицкой оскорбительной поговоркой, невзначай слетевшей у нее с языка.
— Похохочи у меня! — подошла к нему Ахимья Ивановна. — Когда подняться-то думаешь?
— Подымусь вот на неделе… Фельдшер приказал вылежаться, говорить много не велел.
— А ты хохочешь!
— А как не развеселиться, ежели баба у меня с гвоздя.
— С какого такого гвоздя?
— Ну, молодец… Остроязыкая!
— Да уж и молодец — матке этакое слово брякнула. Это все ты виноват.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Семейщина - Илья Чернев бесплатно.
Похожие на Семейщина - Илья Чернев книги
- Мой Западный берег. Записки бойца израильского спецназа - Алон Гук - О войне
- Здравствуй, комбат! - Николай Грибачев - О войне
- Здравствуй, комбат! - Николай Грибачев - О войне
- В памяти и в сердце (Воспоминания фронтовика) - Анатолий Заботин - О войне
- Раны заживают медленно. Записки штабного офицера - Илларион Толконюк - О войне
- Раненый в лесу - Витольд Залевский - О войне
- Мы пришли за миром. Сильнее смерти. Документальная повесть. Первый сезон (февраль – март 2022 года) - Сергей Карнаухов - Биографии и Мемуары / Военное / О войне
- Скаутский галстук - Олег Верещагин - О войне
- Прощайте, любимые - Николай Горулев - О войне
- Ключи от дворца - Юрий Черный-Диденко - О войне