Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй! Кто посильнее, топоров сюда, вали эти деревья, строй засеку! — кричал он. Вруба махнул рукой, и все четверо сыновей покойного Стрекося подбежали к нему.
— Где топоры? — спросили у них. Каждый из братьев в тот же миг поднял в воздух громадный топор, скорее похожий на гигантскую секиру, бывший у них за поясом сзади.
— Идите к князю, слушайте, что он прикажет! — крикнул на них Вруба. Стрекосичи подошли к Вингале.
— А, вот и вы, богатыри, — сказал он, оглядывая их могучие фигуры. — Ну-ка, за работу, свалите поскорее вот эти два дуба да повалите их на просеку. Ну, живее!
Но молодые богатыри смотрели на князя растерянным взглядом. Вингала повторил приказание. Они стояли перед ним в том же положении, и со страхом смотрели ему в глаза.
— Или вы не слышите, что я приказываю?! — с гневом крикнул князь.
Губы старшего из братьев зашевелились, он сказал вернее, промычал что-то, но никто, кроме дяди его Вруба, не понял значения этого мычанья.
— Великий государь, — воскликнул старый воин, — этот лес священный, они боятся его рубить!
— Что за вздор! — воскликнул Вингала, — когда опасность угрожает самому великому громовержцу Перкунасу и всем нам, его верным служителям, что за глупая задержка! Руби! — крикнул он с гневом на молодцев, но ни один из них не тронулся с места.
Между тем время летело. Рыцари, отбитые при первом нападении, строили свои ряды и готовили новую атаку. Терять время было невозможно.
— Что же, станешь ты рубить?! — в сильнейшем гневе вскрикнул князь и бросился с саблей в руках на старшего Стрекосича, Олава, но тот флегматично махнул рукой и промычал:
— А как ён?!
Князь взглянул по тому направлению, куда показал Олав, и увидел старого криве-кривейто, который спешил к месту спора. Уже издали хитрый жрец понял в чём дело, и не успев ещё добежать до места, крикнул:
— Рубите во имя всемогущего Перкунаса! Рубите во имя сереброкудрой Прауримы!
Не успел он ещё кончить своей просьбы, как почти одновременно раздались четыре дружных удара топоров по стволам колосальных дубов. Это не были обыкновенные удары дровосеков, рубивших лес, каждый удар был проявлением сверхъестественной мускульной силы, скрытой в этих обросших волосами ногоподобных руках. Удары следовали один за другим с поразительной быстротой и громадные щепки летели градом во все стороны. Дубы трещали и вздрагивали от вершины до основания.
— Форвертс! Хильф Гот! — раздался дружный крик немцев и сплошная стена латников, предводимых великим комтуром и двумя крестоносцами, стремительно бросились на просеку.
На этот раз в первых рядах были только люди вполне вооружённые, прикрытые щитами, кони которых тоже были защищены кольчугами и панцирями. Несмотря на град стрел, которыми осыпали их литовские стрелки, передовое войско ворвалось в просеку, но тут случилось нечто невероятное: оба подрубленных дуба, словно по мановению волшебника с громом и треском рухнули на дорогу, погребая под своими ветвями и коней, и всадников.
Дикий торжествующей крик победы раздался в стане литовцев, тогда как объятые ужасом первые ряды нападающих смешались и бросились назад, поражаемые стрелами противников.
— Вперёд, за мной, бей злодеев! — раздался среди литвинов могучий голос Вингалы, — за отцов и братьев! За жён и детей!
Сплошная толпа наэлектризованных фанатичных язычников бросилась вперёд на просеку и грудью встретила новый натиск немцев, которые успели уже оправиться и мчались на выручку своим, заживо погребённым под громадными ветвями вековых дубов. На этот раз немцы уже не жалели себя. Видя, что конным в лесу делать нечего, они большей частью спешились и всесокрушающей стеной, прикрывшись щитами и выставив как стальную щетину копья, медленно, но твёрдо подвигались вперёд. На самом месте импровизованной засеки, в ветвях поверженных дубов, загорелся отчаянный, дикий бой.
Великий комтур и один из рыцарей были придавлены ветвями дуба и никак не могли высвободиться из-под его тяжёлых объятий. Великий комтур чувствовал, что он задыхается, сук сплюснул ему кирасу на груди и глубоко вдавил его в землю, нога была раздроблена и причиняла страшную боль, но он всё-таки находил силы звать на помощь своих и шептать слова молитвы.
— Бейте язычников, бейте сарацин! — твердил он заплетающимся языком, но никто не слышал его, дикие вопли, стоны раненых, звон мечей о щиты и панцири, глухие удары топоров, призывный звук десятка рогов, крики команды заглушали его слова.
— Эй, вы, молодцы, сюда, сюда, рубите их, как дуб рубили! — крикнул князь Вингала, видя, что четверо Стрекосичей стоят опершись на топоры и не принимают участия в битве.
— Кого рубить-то? — промычал Олав.
От выпитого не в меру алуса у него шумело в голове и двоилось в глазах. Страшное усилие, только что сделанное им при рубке дубов, ещё более усилило хмель. Братья стояли как в чаду, не понимая, чего от них хотят.
— Бей тех, кто в белых балахонах! — крикнул Вингала и указал на группу из трёх рыцарей, которые с мечами в руках прочищали себе дорогу сквозь толпу легковооружённых дружинников.
Все четверо бросились исполнять приказание и скоро звонкий удар топора по щиту указал, что они достигли врагов.
Один из рыцарей, известный в конвенте святого Фомы за силача, Генрих Стосман из Мекленбурга, видя, что на него с поднятым топором несётся старший из Стрыкосичей, Олаф, закрылся огромным щитом, намереваясь поразить врага ударом меча. Но расчёт оказался неверным, тяжёлый топор опустился с такою страшной всесокрушающей силою, что немецкий богатырь потерял равновесие и упал навзничь; второй удар пришёлся по нагруднику. Тонкое железо не выдержало, и когда Олаф вновь поднял свой страшный топор — с него струилась кровь.
Но, несмотря на все чудеса храбрости и силы, оказываемой литовцами, рыцарские наёмные ратники успели обойти во фланг засеку и ворваться на незащищенную просеку в лесу. Там стояли только князь Вингала с несколькими близкими боярами да двумя десятками телохранителей. Положение было отчаянное. Легко
- Государи московские. Книги 1-5 - Дмитрий Михайлович Балашов - Историческая проза
- Людовик XIV, или Комедия жизни - Альберт-Эмиль Брахфогель - Историческая проза
- За Русью Русь - Ким Балков - Историческая проза
- Это безумие - Теодор Драйзер - Классическая проза / Разное
- Иван III - государь всея Руси (Книги первая, вторая, третья) - Валерий Язвицкий - Историческая проза
- Вольное царство. Государь всея Руси - Валерий Язвицкий - Историческая проза
- Лихие лета Ойкумены - Дмитрий Мищенко - Историческая проза
- На волжских берегах. Последний акт русской смуты - Петр Дубенко - Историческая проза
- Белгравия - Джулиан Феллоуз - Историческая проза
- Миртала - Элиза Ожешко - Историческая проза