Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Епископа слушать? — обрадовалась та.
— И епископа тоже, — отвечал он, — завтра поутру выезжаем. А пока мне воды пусть нагреют, мыться буду.
— Велю чан нести и воду таскать, — обещала весело Брунхильда, — сама вас помою.
А девушка радовалась, позвала Марию смотреть, какое платье чистое, а какое стирать надобно, пока сама пела от радости.
В тот же день приехал Сыч, рассказывал долго о том, что творится на чужом берегу:
— Об этом только и говорят все в кабаках, мужики и купчишки вас ругают. По всему Рюмикону гул идет, так вас чихвостят. Купчишки кричат спьяну, что пора, дескать, и поучить вас.
— И что за купцы? Большие?
— Де нет, мелочь, — презрительно морщился Сыч. — Всякие кабацкие, что от меди едва на серебро перешли, но пыжатся, негодуют. Кричат, что деньгу на людей добрых дадут. Говорят, проучат вас.
— Значит, проучить собираются? — мрачно ухмылялся Волков.
— Ага, — кивал Сыч, — говорят, пора, мол, благородную кровь по реке пустить, чтобы плавалось по ней полегче. Но то все по пьяной лавочке шумят.
— А людей добрых собирают? — спросил кавалер, хотя знал, что это маловероятно, раз его на суд к графу зовут.
— Так некому там собираться. Король месяц как кинул клич, так с кантона почти тысячу человек собралось да на юг подалось с нашим императором воевать, — рассказывал Фриц Ламме. — Все лишние добрые люди ушли. Один одноглазый говорил, что король в кантоне две тысячи людей собрал, да думаю, врет.
— А ополчение с городов? Может, они собираются? Может, гильдии кого нанимают?
— Нет, об том и речи не было, а коли будут людишки с железом на том берегу собираться, так свинопас нам сразу весточку привезет. Он мальчишка смышленый. Я ж ему еще денег дал.
— Ну, а в городах друзей не заводишь?
— Сговорился с парочкой, выпивал с ними, да людишки больно ненадежные, игроки кабацкие, жулики. Продадут за кружку пива.
— Хорошо, ты молодец, Фриц Ламме.
— Спасибо, экселенц, — улыбался Сыч. И тут же корчил жалостливое лицо: — Экселенц…
— Знаю. — Волков достал три талера, дорого, конечно, все это давалось ему. — На, держи.
— Всего три? — Лицо Сыча не делалось счастливым.
— Ступай, и тому рад будь, нет у меня сейчас лишнего серебра.
Он еще домыться не успел. Сидел на лавке, Брунхильда ему голову полотенцем вытирала, когда пришел Рене и сказал:
— Вора вашего привели.
— Якова? — не поверил кавалер, освобождаясь от рук и полотенца Брунхильды и беря рубаху с лавки.
— Его, — подтвердил Рене.
— Кто же его поймал?
— Во Фринланде его поймали, сюда привели. Сержант на дворе стоит, ждет вашего дозволения войти.
— Зовите.
Сержант из Фринланда был высок и статен, как и положено настоящему сержанту. На цепи за собой он ввел в дом мальчишку Якова. Руки и шею его сковывали колодки. Может, колодки были тяжелы, может, просто стыдно ему было, но головы вор не поднимал.
— Господин Эшбахт, — важно начал сержант, — согласно договору, что есть межу землей Ребенрее и Фринландом, о возврате беглых крепостных и по решению судьи Кальнса, что судит милостью архиепископа Ланна и Фринланда, возвращаю вам вашего крепостного, что взят был у нас в городе Эвельратте без бумаг и имущества.
— Спасибо тебе, сержант, что поймали вора, — сказал кавалер, и в голосе его не было ничего хорошего для Якова. — А конь при нем нашелся?
— Мне о том не ведомо, — отвечал сержант, — пьян он был, валялся в кабаке два дня, пока кабатчик стражу не позвал. Сказал, что деньги за пиво не платит. Стража учинила розыск, он и сознался, что беглый от вас. По суду велено вернуть вам его.
— Где мой конь? — спросил Волков без всяких эмоций.
Юноша буркнул что-то, не поднимая глаз от пола. Никто не понял, что он ответил.
Тогда Сыч подошел и дал ему в ребра:
— Говори, паскуда, громко, когда господин спрашивает.
— Украли, — срываясь на рыдания, уже громко отвечал Яков. — В постоялом дворе.
— А деньги мои где?
— Нету, — Яков стал рыдать, — все украли.
— Врет, — вдруг сказал сержант. — Не крали у него деньги, проиграл он их. Трактирщик говорил, что он два дня в кости пьяный играл.
— Двадцать талеров тебе всего на два дня хватило? — возмутился Сыч. — Ах, ты, вошь поганая, мне за пять талеров приходится иной раз жизнью рисковать, а ты… Вошь поганая… — Он опять ударил кулаком в ребра мальчишки.
Тот стал рыдать, а сержант стал снимать с него колодки и говорить:
— Я тогда пойду, надо до ночи хоть реку переплыть.
Волков встал, достал из кошеля ему серебра на пол талера, вложил в руку:
— Спасибо, сержант.
— Вам спасибо, господин, — отвечал тот кланяясь. И, кивая на юношу, спросил: — А с этим что сделаете?
— То, что положено делать с ворами. Он увел у меня племенного коня в сто талеров стоимостью. Он вытащил серебра монет двадцать и все это растратил. А мне такие деньги давались нелегко, почти всю жизнь меня за них резали, рубили и кололи. И мне скопить удалось сто монет… А он такие деньжищи… за четыре дня промотал все, вор. Как господин твой и судья осуждаю тебя на смерть, так как вор ты. Ты будешь повешен.
Мальчишка по его голосу вдруг понял, что пощады ему не будет, и завыл тоскливо.
— Справедливо, — сказал Рене.
— Правильно, экселенц, — согласился Сыч, хватая мальчишку за шиворот. — На заре его и повешу.
— Нет, — спокойно возразил кавалер. — Завтра утром мы уезжаем, ты со мной едешь, ты мне понадобишься. Сейчас с делом покончи.
— Сейчас так сейчас. — Фриц Ламме потащил Якова на улицу.
— Раз так, и я задержусь, — сказал сержант, — погляжу, как вора вешают.
— Максимилиан!
— Да, кавалер.
— Соберите народ, а Сычу скажите, чтобы вора сначала к попу отвел исповедоваться.
— Господин, — заговорила тут Брунхильда, беря его за руку.
— Ну, — Волков уже по глазам ее знал, о чем она сейчас говорить будет.
Глаза девушки были мокры от слез:
— Он совсем молод, не знал, что творит. Может…
— Простить его? — закончил Волков.
— Нет, не простить, а кару другую выбрать, такую, что жизнь не отнимает. Может его клеймить или в работы тяжкие отдать?
И тут Рене, который еще не вышел на улицу и слышал их разговор, сказал:
— Прекраснейшая из добрейших, госпожа Брунхильда, дозвольте отвечу вам я вместо господина кавалера: люди, — что мужики, что солдаты, знать должны твердо, что за такой проступок, как воровство, кара будет жестокой. Иначе не быть дисциплине, не быть закону. И уж поверьте, в солдатском обществе вор еще порадуется такой мягкой участи, как повешенье. И господин кавалер наш не
- Башмаки на флагах. Том 4. Элеонора Августа фон Эшбахт - Борис Вячеславович Конофальский - Историческая проза / Фэнтези
- Рыцарь-разбойник - Борис Вячеславович Конофальский - Героическая фантастика / Ужасы и Мистика / Фэнтези
- Плохая война - Борис Вячеславович Конофальский - Героическая фантастика / Ужасы и Мистика / Фэнтези
- Башмаки на флагах - Борис Вячеславович Конофальский - Героическая фантастика / Ужасы и Мистика / Фэнтези
- Раубриттер - Борис Вячеславович Конофальский - Исторические приключения / Периодические издания / Фэнтези
- Божьим промыслом. Принцессы и замки - Борис Вячеславович Конофальский - Историческая проза / Мистика / Фэнтези
- Капкан на Инквизитора (СИ) - Александр Гарин - Фэнтези
- XVII. Грязь, кровь и вино! - Александр Вячеславович Башибузук - Альтернативная история / Исторические приключения / Попаданцы
- Призрак нереального (сборник) - Юрий Горюнов - Фэнтези
- Стрелок - Стивен Кинг - Фэнтези