Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не нужно. Молчите, — прервал его барон. — Слышите, молчите!
— Да-да.
— Куда дел? — повторил вопрос кавалер.
— Носил их Винхелю.
— Кто он?
— Жид, банкир из дома Хиршей.
— И что он?
— Ничего, как имена в бумагах увидел, так мне тотчас вернул, даже читать не стал, — спокойно рассказывал секретарь Вилли.
— Ну и куда потом вы их дели?
— Никуда, Рутт хотела еще другим людям показать, а я как знал, говорю ей: госпожа, не стоит с ними связываться, больно опасные бумаги.
— Куда потом их дели?
— Вернули Вильме, сказали, чтобы сожгла.
— И что? Сожгла? — задал Волков последний вопрос.
— Я сам того не видел, но думаю, что я ее напугал, думаю, что она послушала меня, — отвечал секретарь Вилли.
Больше вопросов не было. Волков пошел из камеры, следом вышли Максимилиан и барон.
Фон Виттернауф поймал его за локоть, остановил прямо в темноте коридора, жестом показал Максимилиану идти одному, а сам зашептал:
— Что вы собираетесь делать дальше?
— А что тут еще можно сделать? Будем молить Бога, чтобы Вильма сожгла бумаги. В любом случае нам их не сыскать.
— Я не про бумаги, — как-то зловеще сказал барон. — С ними все ясно.
— А про что? — не понимал кавалер.
— Что будет с ведьмой и секретарем?
— Инквизиция ими займется, — пожал плечами Волков.
— Да вы с ума сошли? — зашипел барон. — Даже не думайте, что это возможно. Ни в коем случае вы не должны допустить, чтобы они попали в руки попов из Ланна. Ни в коем случае.
— И что же вы хотите, барон? — холодно спросил Волков.
— Вы сами знаете, — сухо ответил фон Виттернауф. — Дело должно быть решено сегодня же. Сейчас.
Волков молчал, а барон все еще держал его локоть. Не выпускал, ожидая решения рыцаря.
— Хорошо, — наконец произнес Волков. — Решим сейчас же.
Они пошли по коридору до пыточной комнаты, стражник отворил им тяжелую дверь. И как только они вошли, Рутт подняла на них глаза и с усмешкой спросила:
— Убить меня решили, ублюдки? Ни суда, ни попов не будет?
В пыточной стало тихо, все смотрели на кавалера, и он показал Сычу жест, обозначающий удушение.
Палач понимающе кивнул, стал с пояса снимать свой кистень.
— Ублюдки, — завизжала ведьма, — ублюдки, прокляты будьте!
Она орала так громко, что во всей тюрьме, наверное, было слышно. Волков поморщился от такого шума, у него опять начинала болеть голова, а ведьма не унималась:
— Что б ваши дети гнилыми рождались…
Тут уже Сыч накинул ей на горло веревку, в петлю просунул рукоять кистеня и стал вертеть его, затягивать петлю. Ведьма перестала орать, засипела, успела вздохнуть последний раз и замолкла, выпучив глаза. Сидела, таращилась на барона с ненавистью, а Сыч держал и держал рукоять кистеня у нее на затылке, пока она не обмякла. Он снял веревку с ее горла, и ведьма повалилась на пол, замерла на холодном полу в неудобной позе.
Все чего-то ждали, вернее, ждали решения Волкова, а он сидел за столом, баловался, проводя пальцами над огоньком лампы. Наконец он прекратил играть с огнем, взглянул на ведьму, что валялась на полу:
— Сыч, проверь. А то будет, как в Рютте.
Сыч достал из-за пояса свой мерзкий нож, подошел к ней, и тут ведьма встрепенулась, снова заорала:
— Твари, дерьмо, дерьмо вы!
Она попыталась лягнуть Сыча, уползти, но он поймал ее за волосы, подтянул к себе и воткнул с хрустом ей нож прямо промеж грудей. Удар был сильный, нож вошел в грудину по рукоятку, и тут же Рябая Рутт затихла. Фриц Ламме вытащил нож, стал вытирать его о рваную одежду ведьмы.
— Теперь, кажется, все, — кавалер, вставая из-за стола, разглядывал черную лужу, что растекалась под ведьмой. — Монах, прочитай какую-нибудь молитву, Максимилиан и Сыч, за мной.
Барон все еще удивленно смотрел на труп, наверное, ожидая очередного воскрешения.
— Пойдемте, барон, — сказал Волков, — она больше не оживет.
Перед тем как войти в камеру, где сидел секретарь Вилли, кавалер что-то шепнул Сычу. Тот понимающе кивнул и глянул на Максимилиана, затем все они вошли внутрь.
Секретарь не спал.
— Я же вроде все сказал, — прошептал тот, прежде чем Фриц Ламме накинул ему на горло веревку.
Он придушил секретаря, но не убивал его: Вилли вцепился в веревку пальцами и держал ее. Кое-как дышал, хотя лицо его побагровело, даже пытался что-то сказать.
Волков достал из сапога стилет, протянул его Максимилиану и произнес:
— Кажется, вам по душе воинское ремесло?
— Что? — не понял юноша.
Он растерянно глядел на оружие, потом на кавалера и снова на оружие.
— Ну? Так вы сделаете это? — спросил Волков, все еще держа стилет перед оруженосцем.
Юноша взял у него стилет и теперь смотрел на Вилли. Сыч держал его крепко, лицо секретаря уже было багровым, но он все еще был жив и таращился на оружие у Максимилиана в руке, сипел, пытаясь что-то сказать.
— Ну, чего вы тянете, — спросил Волков, — или вам все это нравится?
Максимилиан взглянул на него и, собравшись с духом, шагнул к секретарю и воткнул ему оружие в живот. Струйка почти черной крови лизнула руку юноши, он тут же инстинктивно вытащил стилет из тела и выронил его на пол, отшатнулся и повернулся к кавалеру.
Тот смотрел на него неодобрительно и спрашивал:
— Вы его пытаете или убиваете?
Юноша молчал ошарашенно, будучи не в силах говорить, а Волков постучал себя пальцем по груди и произнес, показывая место:
— Бейте в сердце и не попадите в грудную кость. На оружии нет гарды, соскользнет рука, и вы ее себе располосуете.
Максимилиан кивнул головой, вздохнул и поднял с пола оружие. Подойдя к секретарю, который все еще шипел и сипел, снова вонзил в него стилет. Жало вышло из спины секретаря, даже чуть кольнуло Сыча в ляжку. На сей раз удар был более точен. Кровь залила юноше руку, но он не выпустил оружия и поглядел на Волкова, ища одобрения. Вилли тут же помер, обмяк. Сыч отпустил веревку, и секретарь сполз на пол, а Максимилиан успел вытащить стилет. Волков даже при тусклом свете лампы видел, как молодой человек бледен, как странно блуждают его глаза, как не хотят они глядеть в сторону мертвеца.
«Что ж, мальчик, ты, кажется, хотел быть воином, — со злорадством думал Волков. — Добро пожаловать в корпорацию. Это неприятно, а как ты мечтал? Как ты будешь добивать раненых и пленных еретиков? Или, может, отпустишь их?»
Максимилиан протянул ему оружие. Кавалер не стал ему выговаривать за то, что стилет был весь липкий от крови, вытер его
- Башмаки на флагах. Том 4. Элеонора Августа фон Эшбахт - Борис Вячеславович Конофальский - Историческая проза / Фэнтези
- Рыцарь-разбойник - Борис Вячеславович Конофальский - Героическая фантастика / Ужасы и Мистика / Фэнтези
- Плохая война - Борис Вячеславович Конофальский - Героическая фантастика / Ужасы и Мистика / Фэнтези
- Башмаки на флагах - Борис Вячеславович Конофальский - Героическая фантастика / Ужасы и Мистика / Фэнтези
- Раубриттер - Борис Вячеславович Конофальский - Исторические приключения / Периодические издания / Фэнтези
- Божьим промыслом. Принцессы и замки - Борис Вячеславович Конофальский - Историческая проза / Мистика / Фэнтези
- Капкан на Инквизитора (СИ) - Александр Гарин - Фэнтези
- XVII. Грязь, кровь и вино! - Александр Вячеславович Башибузук - Альтернативная история / Исторические приключения / Попаданцы
- Призрак нереального (сборник) - Юрий Горюнов - Фэнтези
- Стрелок - Стивен Кинг - Фэнтези