Форма входа
Читем онлайн Семьдесят два градуса ниже нуля - Владимир Маркович Санин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
этом забывает, мама всегда изыщет способ прибыть на место действия собственной персоной.
Жулик сидит нахохлившись, так рано его давно не будили. В порядке извинения подсовываю ему салатный лист.
– Бар-рахло! – восторженно кричит Жулик. – Кто его спрашивает? Смени носки!
– Уже сменил, – докладываю я, – можешь проверить.
– Максим встречает жену! Ты сделал зарядку?
– Не успел, – признаюсь я, – некогда было.
– Там-там-там! Заткнись, мерзавец!
Слышу, мама и Надя хихикают, прежний владелец обучил Жулика словам, которые в дамском обществе произносить не принято; кое-что, впрочем, он воспринял и от меня. Поэтому с приходом гостей мы вынуждены его изолировать. Гулиев был совершенно шокирован, когда на его невинный вопрос: «Как тебя зовут?» – Жулик рявкнул: «Пошел вон (далее непотребное слово), голову оторву!»
Звонок по телефону: артиллеристы выезжают, через два часа предполагают быть здесь. Сразу же начнем обстреливать лавиносборы – если еще не поздно. К сожалению, определить – не поздно ли, можно не умозрительно, а лишь экспериментальным путем; к сожалению – потому что один выстрел может вызвать катастрофическую лавину. А что делать? Подрезать лавины на лыжах в такую погоду сумасшедших нет.
Из прихожей доносятся громкие голоса, это мама выгоняет Гвоздя на лестницу стряхивать снег. Я спешу туда.
– Восемьдесят! – орет Гвоздь, заляпанный снегом так, что глаз не видно. – Надежда Сергеевна, правда, я похож на Снегурочку?
Восемьдесят – это за тринадцать часов. Что же тогда делается на подветренных склонах, куда ветер своей метелкой сгребает снег?
Я звоню Осману, он живет в двух километрах в селении Таукол. Трубку снимает Рома. Они хорошо поужинали: творог со сметаной, баранина с лапшой… Я бросаю в трубку несколько слов из лексикона Жулика, и Рома мычит – он что-то жует, – что у них примерно такая же картина: буран, шесть сантиметров в час, температура минус шесть, с южного склона сошли несколько лавинок – до шоссе не доползли, на завтрак Осман готовит… Я посылаю его подальше, приказываю до указаний не трепыхаться и включаю коротковолновую рацию. Слышимость отвратительная, но то, что я слышу, еще хуже: снегомерная рейка в лавиносборе четвертой, которую в разрывах облачности с гребня разглядел в бинокль Олег, показала увеличение снежного покрова почти на два метра. Электроэнергии нет, движок задействовали, всем привет, за нас не беспокойтесь.
Почти два метра! У меня звенит в ушах. Как будем жить дальше? Звоню Мурату. Трубку не снимают, но ничего, посмотрим, кто кого. На десятый звонок слышу сонное:
– Аллоу?
Когда-то Юлия начинала разговор с простонародного «але», но что годилось для дежурной по этажу турбазы «Кавказ», не к лицу первой леди Кушкола.
– Доброе утро, Юлия, передай трубку Мурату.
– Максим, ты сошел с ума! Он спит как убитый.
– Воскреси его, ты это умеешь. Подсказать, как?
– Не хами… – Пауза, и затем вкрадчиво, нежно: – Ну подскажи.
– Вылей на него ведро холодной воды. И побыстрее, он мне нужен.
– Нахал ты, Максим… – Разочарованно, ждала небось, что я ударюсь в лирические воспоминания. Долго будешь ждать, любовь моя, успеешь состариться.
– Ну, чего тебе? – Правда спал, голос сонный.
– Доброе утро, Мурат.
– Ты для этого меня поднял? – Уже не голос, а рык сладко спавшего и насильно разбуженного человека. – Чего там?
– Да так, пустяки. Ты в окно смотрел?
Слышу, как отдергивается штора. Под утро Кушкол не узнать, все черные краски исчезли: склоны гор, дом, деревья, шоссе – все, что находится под открытым небом, циклон выкрасил в белый цвет. Я коротко информирую Мурата об интенсивности снегопада, предлагаю немедленно объявить лавинную опасность, запереть туристов в помещениях, выпустить бульдозеры на расчистку шоссе и предоставить в мое распоряжение вездеход.
– Повторить или ты все усвоил?
– Пошел к черту… – Примирительно, значит, усвоил. – Эй, поставь чайник!
– Спасибо, уже вскипел, сейчас буду завтракать.
– Пошел ты… (Спросонья лексикон у Мурата не очень богатый.) Минут через сорок выходи, поедем вместе.
– Встреча у конторы?
В ответ слышится чертыханье, и я, удовлетворенный, вешаю трубку: Мурат смертельно оскорбляется, когда управление туризма называют конторой. День начинается плохо, почему бы не доставить себе маленькое удовольствие?
Я сую в планшетку карту, записную книжку и карандаши, меняю в фонарике батарейки и объявляю получасовую готовность. Мама уже сервирует стол.
– Максим, ты хорошо помнишь…
– Да, мама, каждые три часа.
– Звони в библиотеку, сегодня будет наплыв. И береги себя.
– Но ведь это моя главная задача, мама… Как тебе нравится?
Мерзавец Гвоздь не теряет времени даром и осыпает Надю комплиментами.
– Максим! – взывает Надя. – Поторопись, я боюсь не устоять!
Я приподнимаю чрезвычайно довольного собой Гвоздя за шиворот и встряхиваю, как щенка. Гвоздь покорно висит, как братец Кролик из моих любимых сказок, его смазливая физиономия расплылась в улыбке.
– А если это любовь? – мечтательно спрашивает он.
Надя чмокает его в щеку.
– Учись, Максим!
– Твое счастье, негодяй, что ты мне нужен. – Я швыряю Гвоздя на диван. – Побереги пыл, пойдем на смотрины к «белым невестам».
Так называл лавины наш друг Ганс Шредер, с одной из них в австрийских Альпах он и сочетался законным браком, мир его праху…
Как принимаются решения
– Ну, где твой буран? – с насмешкой встречает меня Мурат. – Паникер, Максим, ой панике-ер! Пошли в кабинет.
Буран в горах – самая капризная штука на свете; впрочем, то же самое говорят моряки о штормах, а полярники – о своих пургах. Ну словно какая-то невидимая рука включила реостат! С того времени, как я напугал Мурата по телефону, порывы ветра с каждой минутой ослабевали и гасли – буран терял последние силы, иссякал; когда же мы подошли к управлению, с неба мягко, как на парашютах, спускались одинокие снежинки. Типичный «генеральский эффект».
– Панике-ер! – с наслаждением повторяет Мурат, развалившись в своем кресле. – Чего молчишь?
– Тебе хорошо, ты выспался… – жалуюсь я.
– Это я выспался? – взрывается Мурат и сбивчиво излагает все, что он обо мне думает. Равнодушно позевывая и смеясь про себя, я не без зависти вспоминаю, что Юлия, когда расходилась, на часы не смотрела и бездельничать не позволяла. Видимо, Мурат догадывается о моих мыслях и круто меняет направление главного удара. – А ты чего в глазах мельтешишь? Садись!
Это относится к Гвоздю, который бродит по кабинету, осматривая многочисленные кубки и грамоты в витринах.
– Ваши трофеи, Мурат Хаджиевич? – голосом отпетого подхалима спрашивает он.
– Не твое дело!
– Не мое так не мое. – Гвоздь, как человек маленький, садится на краешек стула и исподтишка мне подмигивает. – Я и так знаю, что в «Спорте» вас еще кавказским Жаном-Клодом Килли называли.
Откровенная и грубая лесть, к тому же бессовестное вранье.
– Преувеличиваешь, – смягчается Мурат, с симпатией глядя на честную
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Семьдесят два градуса ниже нуля - Владимир Маркович Санин бесплатно.
Похожие на Семьдесят два градуса ниже нуля - Владимир Маркович Санин книги
- Последняя песнь Акелы-2 - Сергей Бузинин - Исторические приключения
- У Земли на макушке - Владимир Санин - Путешествия и география
- Лондон. Прогулки по столице мира - Генри Мортон - Путешествия и география
- «Я хотел служить народу...»: Проза. Пьесы. Письма. Образ писателя - Михаил Афанасьевич Булгаков - Биографии и Мемуары / Драматургия / Разное / Критика / Прочее / Советская классическая проза
- В тени кремлевских стен. Племянница генсека - Любовь Брежнева - Биографии и Мемуары / Исторические приключения / Публицистика
- Все жизни в свитке бытия - Людмила Салагаева - Короткие любовные романы / Путешествия и география / Русская классическая проза
- Рим – это я. Правдивая история Юлия Цезаря - Сантьяго Постегильо - Историческая проза / Исторические приключения / Русская классическая проза
- Михoля - Александр Игоревич Грянко - Путешествия и география / Русская классическая проза
- Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира - Александра Маринина - Историческая проза / Исторические приключения
- Дорожный иврит - Сергей Костырко - Путешествия и география