Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но разве это не очевидно? Если бы он признал это, то тем самым раскрыл бы свою подлинную личность. В случае ареста он мог надеяться убедить нас в том, что выдавал себя перед французами за Камилла Лебеля. Но мог ли он надеяться убедить нас в этом, если они знали, что он виконт де Со?
— Я уже говорил, — вмешался Барбериго, — что нетрудно вообразить обстоятельства, при которых виконт де Со мог решиться на сотрудничество с Директорией. И я не сомневаюсь, что так оно и было. Соблазном, против которого трудно было устоять, могло быть, к примеру, обещание вернуть ему конфискованное поместье.
— Я знаю его достаточно хорошо и никогда не поверю в это, — твердо возразил граф. — Это лишь еще одно предположение, противопоставляемое вами его заслугам перед Венецианской республикой. Каждая из них противоречит выводу, к которому вы склоняетесь.
— Не сомневайтесь, что мы учтем все его заслуги, — заверил его Корнер. Он учтиво наклонил голову. — Мы благодарим вас за помощь, синьор.
Поняв, что на этом его миссия завершена, граф мрачно поклонился членам трибунала и вышел в крайнем душевном смятении.
Барбериго беспокойно поерзал в кресле:
— Есть ли надобность тратить время на дальнейшее обсуждение? По-моему, все ясно.
Корнер повернулся к нему со своей мягкой загадочной улыбкой:
— Завидую тому, как ясно вам все видится. Мои глаза похуже, они лишь пытаются разглядеть истину в тумане. А как с вами, мессер Габриэль?
Габриэль пожал узкими плечами:
— Было высказано столько предположений, что я просто теряюсь.
— Надеюсь, вы не собираетесь проверять их все? — проворчал Барбериго.
— Не вижу в этом смысла, мы будем просто ходить по кругу.
— И я так считаю. — Старый инквизитор громко прокашлялся. — Итак, давайте выносить приговор.
— Вы хотите выносить приговор по делу, в котором столько противоречивых данных? — задумчиво спросил Корнер.
— Что значит, хочу ли я? — сказал Барбериго. — Это моя обязанность. Сейчас не время для колебаний. Вокруг столько врагов и шпионов, что наш долг — действовать на благо республики, отбросив всякие сомнения.
— Наш первейший долг вынести справедливый приговор, — возразил Корнер.
Габриэль в недоумении повернулся к нему:
— Но если мы не будем больше обсуждать дело и не будем выносить приговор, то что вы предлагаете?
— Отложить решение, — ответил Корнер, сжав губы. — Доводы «за» и «против» так уравновешены, что, согласитесь, самое разумное — подождать, пока какие-нибудь новые данные не нарушат это равновесие и не перетянут чашу весов в ту или иную сторону. Я твердо убежден в этом. Если вы не согласны, нам придется передать это дело на рассмотрение Совета десяти.
— Это выход! — обрадовался меланхоличный Габриэль. — Я полностью согласен.
Они выжидающе обратились к Барбериго. Старик смотрел на них, моргая слезящимися глазами. Он был раздражен, и голова его тряслась больше, чем обычно.
— Я не буду спорить с вами. Но эта оттяжка — пустая трата времени. Этот молодой человек держится вызывающе, что для меня всегда служит признаком виновности. Уж поверьте моему опыту. Было бы милосерднее не заставлять его мучиться в неизвестности, ему все равно не миновать гарроты. Но поскольку вы, похоже, твердо стоите на своем, давайте отложим приговор.
Глава 33
CASUS BELLI[1219]
— Изотта, дитя мое, Марк говорил тебе, что он женат?
Граф сидел вместе с графиней и дочерью за обеденным столом. Они только что поужинали и отпустили слуг.
Изотта подняла голову и улыбнулась, чего не наблюдалось уже очень давно.
— Нет, папа, наверное, как-то к слову не пришлось, — ответила она.
Но графу было не до шуток. Он в последнее время тоже редко улыбался.
— Я так и думал, — отозвался он угрюмо.
Графиня переводила взгляд с дочери на мужа, полагая, что это какая-то странная шутка, и попросила растолковать ей, в чем соль. Граф четко и ясно объяснил жене и дочери суть дела, повергнув в шок и ту и другую. Придя в себя, Изотта покачала головой и произнесла с уверенностью:
— Тут какая-то ошибка.
Но Франческо Пиццамано отверг возможность ошибки. Он объяснил, откуда поступила эта информация, и тут уверенность Изотты впервые поколебалась.
— Но этого просто не может быть! — воскликнула она. Ее черные глаза стали очень большими на побледневшем от испуга лице.
— Правда часто бывает невероятной, — ответил ее отец. — Я тоже не мог этому поверить, пока Марк сам не признал это. Очевидно, у него были какие-то серьезные причины, чтобы скрывать это.
— Какие могут быть причины? — спросила она дрогнувшим голосом.
Он пожал плечами и широко развел руки:
— В столь непростое время, когда на человека возложена такая задача, какую выполняет Марк, причин может быть сколько угодно. Инквизиторы откопали одну причину, на первый взгляд правдоподобную, которая выставляет его в абсолютно непривлекательном виде. Настоящая причина, вероятно, близка к этому, но может представить все в совершенно ином свете. Что я в первую очередь уважаю в Марке — это его способность пожертвовать всем ради дела, которому он служит.
— Но если инквизиторы… — начала она, но остановилась и отрывисто спросила: — Ему угрожает опасность?
Граф медленно покачал головой:
— Я надеюсь на Катарина. Его трудно сбить с толку.
Изотта стала возбужденно расспрашивать его о том, кто что говорил во время трибунала. Получив исчерпывающие ответы на все вопросы, она сидела какое-то время в тупом оцепенении, затем встала из-за стола и, сославшись на усталость, попросила разрешения уйти к себе.
Оставшись наедине с женой, граф мрачно спросил ее:
— Как ты считаешь, это сильно подействовало на нее?
Красавица-графиня была расстроена.
— У бедной девочки был такой вид, будто ей нанесли смертельную рану. Я пойду к ней. — Она тоже встала.
— Подожди минуту, дорогая, — сказал граф, протянув к ней руку. Она подошла, и он, обняв ее за талию, притянул к себе. — Может быть, лучше оставить ее одну. Я боялся, что эта новость будет для нее ударом. Правда, бог знает почему.
— Я тоже знаю почему.
Граф медленно кивнул:
— С учетом всех обстоятельств это наилучший выход. Покориться судьбе легче, когда желаемое перестает существовать.
Она положила руку ему на голову.
— Ты ведь не жестокосерден, Франческино, никогда не был таким. Но в вопросах, касающихся собственной дочери, у тебя на первый план выходит целесообразность. Подумай о ее сердце, дорогой.
— Я думаю о нем и не хочу ранить его больше, чем это необходимо. Я не хочу, чтобы она еще мучилась вдобавок ко всему, что ей пришлось выстрадать из-за меня. Потому-то я почти рад, что по воле обстоятельств ей остается только покориться.
— Боюсь, что я тебя не понимаю, дорогой.
— Возможно,
- Рыцарь Таверны - Рафаэль Сабатини - Исторические приключения
- Фаворит короля - Рафаэль Сабатини - Исторические приключения
- ЛЮБОВЬ И ОРУЖИЕ - Рафаэль Сабатини - Исторические приключения
- Жизнь и приключения Робинзона Крузо - Даниэль Дефо - Классическая проза
- Побег стрелка Шарпа (Спасение стрелка Шарпа) - Бернард Корнуэлл - Исторические приключения
- Тайны острова Пасхи - Андрэ Арманди - Исторические приключения
- Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!» - Анатолий Спесивцев - Исторические приключения
- Бакалавр-циркач - Жюль Валлес - Классическая проза
- Весь Гоголь Николай в одном томе - Николай Васильевич Гоголь - Классическая проза / Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Флибустьер - Геннадий Борчанинов - Исторические приключения / Попаданцы / Периодические издания