Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Виконтесса замолкла, словно боясь выразить радость, для которой, возможно, еще не было оснований.
Жакоб поднялся и взял руководство на себя.
Они расстелили плащ Марк-Антуана и положили на него раненого. Купри с сыном, Филибер и Ренцо, взяв плащ за четыре угла, понесли Марк-Антуана по переулку и через Корте-дель-Кавалло обратно в посольство. Виконтесса, с трудом передвигая ноги, шла следом, поддерживаемая Жакобом.
Они пристроили Марк-Антуана в привратницкой, после чего Ренцо с гондольером ушли. Жакоб велел им не рассказывать никому о том, что произошло. Молодой еврей никогда не терял головы и помнил, что молчание — самая безопасная политика при любых обстоятельствах.
Ренцо, однако, не считал, что должен утаивать что-либо от своей хозяйки. Когда служанка провела его к Изотте, он отдал ей записку Марк-Антуана и поведал обо всем случившемся. Она стояла перед ним, напряженно застыв, и не издала ни звука, но глаза на ее мраморном лице пылали, как два черных угля в костре. Ее вид напугал Ренцо, и он поспешил сказать, что мессер Мелвилл не только жив, но и, несомненно, поправится.
Слегка покачнувшись, она оперлась о стол, ожидая, пока пройдет охватившая ее слабость. Затем взяла себя в руки. Пиццамани были скроены из прочного материала, и Изотта, при всей ее внешней хрупкости, унаследовала свою долю фамильной прочности. С сухими глазами, она пугающе спокойным голосом стала спрашивать Ренцо, кто были напавшие на Марк-Антуана убийцы, однако он не мог сказать ей ничего определенного. В переулке было слишком темно.
Немедленные действия требовали немалого мужества, но пассивное ожидание было бы невыносимой мукой. Приняв решение, она отмела все соображения, которые могли бы задержать ее, и велела служанке принести ей плащ с капюшоном. Не заботясь о том, что мать, еще не ложившаяся, может обнаружить ее отсутствие и встревожиться, она выскользнула из дома в сопровождении Ренцо. Они пошли садом, чтобы не попадаться на глаза привратнику. Через садовую калитку, оставленную ими не запертой, они вышли на маленькую площадь, пересекли по мостику узкую протоку и оказались на широкой береговой полосе канала Сент-Джордж. Взяв гондолу, они направились к Мадонна делл’Орто.
В посольстве ее без всяких проволочек пропустили прямо к Лаллеману. Пораженный посол почтительно приветствовал ее в своем кабинете, служившем и гостиной.
В комнате он был не один. При появлении Изотты из-за письменного стола поднялись двое мужчин, с которыми он беседовал.
Одним из них был Вийетар, чей усталый взгляд несколько оживился при виде изящной молодой красавицы, другим был коренастый человек средних лет в черном вечернем костюме; его лицо одновременно излучало силу и доброту.
— Месье Мелвилл… здесь? — пробормотала Изотта. Затем, взяв себя в руки, она объяснилась более связно: — Я только что узнала, что произошло с ним. Он наш друг, большой друг…
— Я знаю, мадемуазель. — Лаллеман великодушно старался избавить ее от лишних объяснений. — Я понял это из записки, которую передал мне доктор Делакост. — Он взял со стола листок бумаги. — Это ведь вы ее написали, как я понимаю?
Посол протянул ей листок. Осознав происхождение бурого пятна на листке, Изотта на секунду прикрыла глаза.
— К сожалению, — вздохнул Лаллеман, — он не отнесся к предупреждению достаточно серьезно.
— А как… как он? — спросила она, в страхе ожидая ответа.
Лаллеман повернулся к врачу:
— Вы не скажете ей, доктор?
Приземистый доктор медленно приблизился к ней:
— Положение серьезное, но не дает повода отчаиваться. Абсолютно никакого повода. Я прямо готов поверить в чудеса. Можно подумать, что это его ангел-хранитель направил клинок именно таким образом. Основная опасность — ужасная потеря крови. Но я верю, что он восстановит силы.
Глядя в доброе, серьезное лицо доктора, она почувствовала некоторое облегчение.
— Мы позаботимся о нем, — сказал Лаллеман. — Он будет находиться у нас, здесь ему ничто не угрожает.
— А известно, кто это был? — спросила она.
Тут же прозвучал резкий голос Вийетара, приблизившегося к ним:
— Мне кажется, ваша записка с предупреждением прямо указывает на это.
— Вы имеете в виду инквизиторов? О нет, что вы.
— Но разве не так они поступают с теми, кого не могут по какой-либо причине арестовать? — упорствовал Вийетар.
— Этого не может быть. Я знаю точно, что они планировали только арест. Сам мессер Корнер, один из инквизиторской тройки, сказал это. И к тому же, месье, инквизиторы не убивают людей на улицах.
— Я остаюсь при своем мнении, — заявил Вийетар.
— Да нет же, вы ошибаетесь. Сегодня вечером инквизитор Корнер приходил к моему отцу и не только сообщил ему о предстоящем аресте, но и пригласил его на разбирательство, намеченное на завтрашнее утро, чтобы отец мог высказаться в поддержку месье Мелвилла.
— Вот видите, — сказал Лаллеман Вийетару. — Это не было попыткой ареста и сопротивлением аресту с его стороны. Я все-таки придерживаюсь своего первоначального заключения: это работа подлого барнаботто Вендрамина. Мерзавец не терял времени даром.
— Чья работа, вы сказали?
Она спросила это так резко и изумленно, что Лаллеман в свою очередь воззрился на нее с удивлением, прежде чем ответить:
— Вендрамина, Леонардо Вендрамина. Вы знаете его?
По ее лицу было видно, что она категорически отказывается поверить в это.
— О нет. Это тоже абсолютно невозможно.
— Вот-вот! — оживился Вийетар. — И я то же самое говорю. Вендрамин не посмел бы.
— Однажды он уже посмел.
— Да, но обстоятельства изменились.
— Вот как раз изменившиеся обстоятельства и позволили ему сделать вторую попытку, — проницательно заметил Лаллеман.
— О чем вы говорите? — спросила Изотта.
И тут она узнала от Лаллемана не только о первом покушении, но и о дуэли, на которой Вендрамин потерпел поражение. Лаллеман был не уверен — или притворился неуверенным — относительно причины поединка, но твердо знал, что он был спровоцирован Вендрамином.
— С учетом того, что этот барнаботто задолжал месье Мелвиллу порядка тысячи дукатов, я не могу отделаться от подозрения, что он пытался таким образом ликвидировать задолженность. Как видите, мадемуазель, я не слишком высокого мнения о месье Вендрамине.
Изотта стояла перед ними с совершенно потерянным видом и машинально теребила в руках перчатки. От этой привычки, проявлявшейся у нее в минуты душевного волнения, однажды уже пострадал ее веер. Наконец она спросила:
— А можно… Могу я увидеть его? Это возможно?
Лаллеман посмотрел на Делакоста, тот с большим сомнением выпятил губу.
— Я бы предпочел, чтобы его не… — начал он, но выражение ее лица заставило его смягчиться. — Я не хочу, чтобы его беспокоили, мадемуазель. Но если вы обещаете не задерживаться у него и не разговаривать с ним…
— Конечно, я обещаю, — выпалила она с жаром.
- Рыцарь Таверны - Рафаэль Сабатини - Исторические приключения
- Фаворит короля - Рафаэль Сабатини - Исторические приключения
- ЛЮБОВЬ И ОРУЖИЕ - Рафаэль Сабатини - Исторические приключения
- Жизнь и приключения Робинзона Крузо - Даниэль Дефо - Классическая проза
- Побег стрелка Шарпа (Спасение стрелка Шарпа) - Бернард Корнуэлл - Исторические приключения
- Тайны острова Пасхи - Андрэ Арманди - Исторические приключения
- Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!» - Анатолий Спесивцев - Исторические приключения
- Бакалавр-циркач - Жюль Валлес - Классическая проза
- Весь Гоголь Николай в одном томе - Николай Васильевич Гоголь - Классическая проза / Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Флибустьер - Геннадий Борчанинов - Исторические приключения / Попаданцы / Периодические издания