Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ибн Хаушебу посчастливилось. Окруженный значительным числом поклонников, он вскоре был в состоянии самостоятельно высылать проповедников всюду, где только возникало общее недовольство правительством и обещало некоторый успех вражьим замыслам. Изо всех областей, в которых господствовал ислам, арабское владычество оказывалось слабее всего в Северной Африке. Начиная с области Китама берберы стали совершенно независимыми, да и остальных, живших далее на востоке, стоило арабам больших усилий сдерживать в повиновении. Не раз также приходилось нам видеть, с каким воодушевлением встречали берберы каждое доходившее до них религиозное движение, принимавшее в то же время окраску политической оппозиции. Ибн Хаушеб поступил поэтому весьма умно, отправив в начале 270-х гг. (в 885 г.) нескольких даев в Африку. Они поселились среди племени китама, но вели пропаганду недолго; спустя несколько лет все они скончались. В конце 279 г. (в начале 893 г.) послан был туда же, по распоряжению того же Ибн Хаушеба, измаилитский эмиссар Абу Абдулла по прозванию аш-Шии, «шиит». Воспользовавшись искусно, по примеру многих других эмиссаров, временем мекканского паломничества, он успел в Мекке сойтись с двумя берберами из племени китама. Очаровав их своей лицемерной набожностью, вместе с берберами отправился и он к ним на родину. Прибыв на место, измаилит энергически повел свою агитацию начиная с 280 (893 г.)[361]; преодолевая вначале некоторые трудности, мало-помалу он обратил все племя в ярых измаилитов. Когда же свирепый Аглабид Ибрахим II по повелению халифа Мутадида отрекся в 289 (902) г. от власти, побуждаемый, впрочем, к этому шагу отчасти и возникшим уже явно среди китамы движением, берберы действительно восстали под предводительством этого самого Шии. При первом известии о предстоящем важном событии на западе покинул Саламию и Саид, гроссмейстер измаилитов; он направился прямо на Фустат, чтобы быть поближе к театру начинавшейся борьбы. Но этот человек, попав в Египет как раз в пору всеобщей смуты, к концу владычества Тулунидов, разгуливавший в большом городе никем не замечаемый, под привычной измаилитам маской купца, не был уже более Саидом, потомком персидского глазного врача Меймуна. Он сразу превратился в личность известную, знаменитую, в Убейдуллу[362], сына Мухаммеда, прямого потомка Алида Джафара. Стало быть, он преобразился сразу в Махди Мухаммеда, «сокровенного имама», в него воплотился дух Божий преемственно, от предков. В лице его выступал наконец открыто давно ожидаемый имам и Махди. Теперь дерзновенные потомки Меймуна начинают вести свой род уже не только от брата Али, как это утверждали они при начале возникновения карматов, а от самого зятя пророка и следовавших за ним священных имамов. И бессовестные обманщики со своими медными лбами так уверенно отстаивали свои права, что и по сие время некоторые западные ученые находятся под впечатлением большого сомнения.
А что, если все, что наговорили суннитские историки про эту семью, лишь выдумка, измышленная на пользу их исконных врагов, Аббасидов? Придется в таком случае признать в лице этих Фатимидов, как они величают себя по имени своей прабабки Фатимы, супруги Али и дочери пророка, кровных потомков Али. Но я никак не могу разделять эти воззрения ввиду весьма веских данных[363] и буду неуклонно считать Махди Убейдуллу тем, чем он и был на самом деле, – бессовестным, но счастливым обманщиком. С меньшим еще правом, чем даже Аббасиды к концу правления Омейядов, он воспользовался именем Алидов, чтобы самому ловчее усесться на выкраденном им таким путем троне. И все это удалось ему обработать в течение каких-нибудь нескольких лет. Пусть теперь припомнит читатель, как после восстания племени китама отцеубийца Аглабид Зиядет Алла III сам же приложил посильное старание расчистить для революции путь к победе. В то время как Абу Абдулла аш-Шии все приближался постепенно к Раккаде, прокладывая себе дорогу рядом кровопролитных стычек с арабами, Убейдулле к концу владычества Тулунидов становилось опасным оставаться в Египте. Между тем Махди не мог никоим образом появиться среди берберов раньше окончательного изгнания Аглабидов: спасителю мира нельзя же было подвергать себя риску хотя бы временного поражения. Иное дело его полководец – за неудачей тому предстоял только шанс восстановить свой престиж, но пророк должен считаться всегда непобедимым. Поэтому Убейдулла пустился в весьма опасное путешествие через занятую еще Аглабидами страну и укрылся инкогнито в Сиджильмасе, где никто из бену-мидрар и не подозревал о его присутствии между ними в 292 (905) г. Позже его заключили даже в темницу (вероятно, к концу 295 или началу 296 (908) г.). Но Шип одерживал быстро победу за победой, он занял покинутую Зиядет-Аллой Раккаду 1 раджаба 296 г. (26 марта 909 г.), затем потянулся на запад и овладел Тахертом, столицей бену-рустема, и, наконец, после короткой борьбы с войсками мидраритов 7 зуль-хиджжи 296 г. (27 августа 909 г.) вступил и в Сиджильмасу. Освобожденный из своего заточения, Убейдулла торжественно вступил теперь в Раккаду 29 раби II 297 г. (15 января 910 г.). Немедленно же принял он официально титул аль-Махди и «повелителя правоверных» как законный имам и халиф. Аббасидам пришлось поневоле мириться с возникновением наряду с ними халифата Фатимидов, притом с такими широкими притязаниями на исключительное владычество.
Вернемся теперь снова к сыновьям Зикравейхи. Один из них, Яхья, принял начальство над бедуинами, примкнувшими к карматам. Вскоре присоединились к нему же многие и из Ирака. Дело в том, что проживавшие там карматы возбудили против себя гнев правительства за совершаемые ими беспрестанные грабежи и убийства. Войска Мутадида вскоре разогнали скопища мятежников, и они перекочевали, забывая умерщвление Абдана, к своим соумышленникам-бедуинам. Теперь и Яхья ибн Зикравейхи вздумал выдавать себя тоже за Алида, повелел величать себя аш-Шейх, «старейший», и провозгласил, что верблюд, на котором он восседает, ступает по Божьему пути, подобно тому как шествовала во времена Мухаммеда верблюдица Касва (т. 1).
- Ислам и мир: восток глазами классиков - Нурали Латыпов - Религиоведение
- Мусульмане в советском Петрограде – Ленинграде (1917–1991) - Ренат Беккин - Религиоведение
- Глобализация и мусульманский мир: оценка современной исламской правовой мысли - Леонид Сюкияйнен - Религиоведение
- Евреи ислама - Бернард Льюис - Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Будда, боги, люди и демоны - Н. Краснодембская - Религиоведение
- Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик - Прочая религиозная литература
- Религии мира: опыт запредельного - Евгений Торчинов - Религиоведение
- Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители - Монах Лазарь (Афанасьев) - Биографии и Мемуары / Православие / Прочая религиозная литература